Дорожная Роза

 1.
               
Коул затормозил почти перед самой бровкой пыльной дороги, вывернув резко руль. Пикап устало скрипнул подвеской и разболтанным кузовом. Мотель неясно маячил в темноте небольшими, но яркими красными и зелёными огнями.

- Приехали… кажись…

Он заглушил двигатель. Шелли, потрепанная блондинка с грубыми чертами лица, выдохнула дым и закрыла с отвращением форточку.

- Отель «Дорожная роза», - объявил Коул конечную остановку.

- Сука, пепел упал, - сказала Шелли.

Коул пренебрежительно поглядел на неё и смачно сплюнул в открытое окно «форда-пикап».

- Пошли, - сказал он. – Пивко стынет.

Девушка по имени Шелли вытирала рукой подол цветастого платья. Платье это, судя по виду, давно нуждалось в замене. Ну, или хотя бы в стирке. Коул и сам не блистал – буквально два часа назад он счищал дерьмо с лопаты, окончив нелёгкие трудовые будни. Десять часов занудного вкалывания в коровнике Сэма Майерса, от рассвета и до забора. Но, пиво взято, старая добрая Шелли в багажнике – вечер пятницы обещал быть неплохим.

Вот только что это за дыра, мать её?

Отель «Дорожная роза». Воткни в меня эту палку с шипами. Десять номеров в деревянном покосившемся строении. Десять номеров отчаяния, со скрипучими кроватями и дырявыми полотенцами. Последний пункт длинного отрезка под названием «жизнь-дерьмо».

Коул подхватил привычным движением пакет с пивом, захлопнув старую ржавую дверь ногой. Закрывать пикап на ключ не было смысла. Все здешние воры – это Коул и его старший брат Бобби. Старший брат вскоре должен был выйти из тюрьмы. Так они и держали по переменке всю местную округу в страхе. Просто в непередаваемом ужасе. Даже местный шериф просыпался, когда переворачивался с одного бока на другой, чтобы почесать задницу.

За деревянной стойкой в холле никого не было. В захолустных деревнях обычно за стойкой отеля никого не бывает. Администратор – как правило, проходимец на последней стадии алкоголизма – либо лежит полупьяный в подсобке, либо трахается в одном из номеров, с такой же уставшей и потной особой. Здесь даже на всю выручку из кассы не купишь нормальных сигарет. В коридорах здесь обычно запах затхлости.

И тараканы. Господи, Иисусе, сколько же здесь тараканов.

Шелли почти всю эту трудную дорогу молчала, даже когда они поднимались в номер. Но когда вошли внутрь, её как будто прорвало. И всё насчёт этих грёбаных тварей с усиками. Коул действовал без суеты и без особого вдохновения. Наливал пиво в пластиковые стаканы, расставлял их на столике, смахивая пену прямо грязным пальцем на пол.

- Смотри, вон ещё! – возопила Шелли, смешно растягивая рот и слова. – Господи, Джонни, сколько же их здесь! Прям нашествие какое-то!

- Ага, точно, - первый зашёл залпом. Второй, как обычно, мелкими глотками. В комнате с каждой минутой становилось значительно теплее. Коул рыгнул, включил старый пыльный «рекорд» и отвалился на спинку кровати. Шелли тоже внесла свою лепту и первая полторушка с треском улетела в угол. Они закурили, и Шелли улыбалась, сквозь сизые клубы дыма, поблёскивая единственным золотым зубом.

Коул стряхнул с грохотом ботинки на пол и закинул ноги на кровать.

- Что будем делать? – глаза у Шелли, даже после первого стакана, заблестели. Чувствовался ежедневный стаж. Трудные запойные тренировки. Такая вот суровая деревенская жизнь.

- Тараканов давить будем, - съязвил Коул. Он огляделся. Место, конечно, отвратное, но жить можно. Если бы не пыльные красные занавески и красный же ковёр, во всю комнату, то вообще труба, а так… Деревянные панели были старыми и сырыми, затянутыми паутиной, как в древнем замке. В замызганной люстре, слабо освещавшей пространство, дохлых мух было больше, чем в китайской фарфоровой вазе на телевизоре. То, что ваза была китайской, не было сомнений, ибо всё фарфоровое идёт из Китая. Влажную уборку в комнате, видимо, делали в последний раз в прошлом тысячелетии.

И, если долго и старательно вслушиваться, то можно услышать топот множества мелких ног. Шуршащий звук, означавший присутствие здесь другого мира. Мелкого и чешуйчатого. Они были везде. На потолке и шторах, пересекали ковёр по диагонали, сидели на столе. Один даже свалился Шелли в стакан. От мысли, что какой-нибудь зелётный фраер может в принципе заползти в штанину, делалось слегка не по себе.

Шелли не заметила упавшего в стакан таракана, она была занята неловкой паузой в разговоре. Когда она поднесла стакан к губам и увидела старательно гребущее к берегу насекомое, она взвизгнула и подскочила на месте. Как будто таракан схватил её за палец, или подмигнул, намекая на пошлость.

Стакан и светлые липкие брызги полетели в стороны. Шелли подпрыгнула и вдохнула в рот воздуха, чтобы набрать полные обороты и огласить стены истошным криком.

Будто бы не знала, что Коул не может всё это терпеть. И не допустит, чтобы ситуация внесла какое-то замешательство. Поэтому без особых раздумий, но и без энтузиазма – он почти всё делал без искры в глазах – Коул прекратил этот крик, не успевший вырваться из глотки.

Он его забил прямо туда.

Шелли как-то непонятно хрюкнула и, вскинув руки, отлетела назад. Ударилась головой о дерево она не сильно. Но всё-таки её было слегка жаль. И можно было понять. Пожалуй, Коул здесь вспылил тоже.

- Извини, - сказал он, наливая пиво. Шелли глухо застонала, приходя в себя. Судя по её непонимающим глазам, момент падения и удара она пропустила. Чёрт, подумал Коул. Гарри сказал, чтобы Коул её не трогал, он это особо подчеркнул, но всё-таки синяк останется. Коул и сам не понимал, настолько быстро всё случилось.

Теперь она смотрела на него по-другому, из её носа потекла ярко-красная струйка. Ну, что ж поделать, настроение испорчено, конечно, не без этого. Но, так или иначе, вечер наш.   





2.

Комната ходила ходуном. Тошнота подкатывала к горлу, пиво плескалось и булькало в растянутом желудке. Ноги были раздвинуты и прижаты к бокам, а руки были прижаты другими руками, волосатыми и более сильными, к подушке. Шелли занимала привычное положение для этого времени суток, а Коул буднично трахал её в анальное отверстие. Поначалу вроде она хотела возразить против анала, но потом разбитый нос напомнил о себе ноющей болью, и Шелли согласилась. Когда вас насилуют, лучше расслабьтесь и получите удовольствие. Шрамы на лице деревенской девушки помогали усвоить этот принцип особенно чётко.

Но что-то пошло не так. Внезапно кровать перестала заунывно скрипеть, Шелли напряглась и замерла на месте. Её румяное грубое лицо – лицо человека, проводящего основную часть времени на свежем воздухе, сделалось вдруг белым, как скатерть. Глаза расширились до размера глазниц.

Коул так и отпрянул.

- Что? – воскликнул он. Шелли неподвижно уставилась в одну точку на потолке, но смотрела вовсе не на потолок. Она как будто вслушивалась. Но кроме шуршания многочисленных насекомых, ползающих, шныряющих и бегающих по комнате, Коул ничего не слышал.

- Что с тобой? – Коул схватил её за плечи. Лицо Шелли почти по-детски сморщилось, словно она приготовилась зареветь. Глаза красноречиво говорили о том, что она увидела чудовище из кошмара. Она как будто вслушивалась внутрь себя.

Ни с того, ни с сего она вдруг начала сильно трясти головой. Распущенные светлые волосы создали бурю вокруг её побледневшего лица. Коул резко сел на кровати. Нельзя сказать, что он мгновенно протрезвел, но чувство было такое, словно в лицо плеснули ледяной водой. Его поразило выражение лица Шелли. Он никогда не видел такое испуганное лицо, по крайней мере, в ближайшее время, насколько мог вспомнить.

Губы её затряслись в лихорадке.

- Джонни, Джонни, Джонни, - прокричала она надрывно. – Сделай что-нибудь!

- Что?

- Помоги! Помоги мне!!!

- Что? Что сделать?

Шелли изо всех сил дёргала головой в разные стороны. Коул снова попытался схватить её за плечи, но её было не удержать.

- Что случилось с тобой?! – проорал Коул, и на мгновение он заметил в её глазах проблеск сознания, но только на мгновение. Дальше пелена непонятного ужаса снова стала её поглощать. Коул хлестанул её по щеке, раз-другой, - проверенный способ, не раз помогало приводить в чувство пьяных шлюх, которых начинало с перепоя колбасить. Но сейчас, похоже, случай был другой.

Коул и сам перетрусил довольно сильно.

- Помоги!

- Да, сука, успокойся ты, что тебе надо?!!

- Помоги Джонни!!! Таракан заполз мне в ухо! Прямо мне в ухо!

- О, Господи! Господи…

- Ай!...

- Тебе больно или что?

- Он там внутри! Сделай что-нибудь. Ради Бога помоги мне!

- Да, конечно… Конечно! Сейчас…

Сейчас я тебе помогу, эх, грёбаная ты идиотка! Надо ж было так угораздить тебя. Сейчас я тебе помогу, только я не знаю, что делать в таких случаях. Коул натянул штаны, пока Шелли металась по кровати, взял со столика сигареты и зажигалку трясущимися руками. Шелли начала уже выть. Затем визжать, самым противным сумасшедшим истеричным женским визгом.

Вот и потрахались, называется, подумал Коул, нервно закуривая. Вечеринка явно не задавалась. Что-то с самого начала пошло не так.

Откуда здесь правда столько этих тараканов?




3.

Коул не знал, почему всё произошло именно так. Он снова будто выключился, как тогда, когда ударил Шелли в первый раз в этот вечер. Когда разбил ей нос, подавив истеричный выкрик, а ведь он не мог его терпеть. Больше всего в жизни он ненавидел это: когда женщина в его присутствии начинала истерить. Кричать на высоких тонах, от этого крика не только в ушах, но и в сознании всё переклинивало и перемыкало. Очухивался он уже позднее, когда дело было сделано. Когда всё уже было позади.

Вот и сейчас - всё уже было кончено. Воспоминание о проделанной работе приходило потом.

Коул обнаружил себя сидящим за рулём старого «форда-пикап». История как будто повторялась. Он вновь стоял напротив отеля с названием «Дорожная роза». Но только Шелли не было рядом, - Шелли осталась в отеле.

Да и сам отель сейчас полыхал – горел огнём сверху и донизу, с оглушительным треском, освещая местность вокруг в радиусе полукилометра. Горел вместе с Шелли, вместе с пьяным управляющим, и со всеми постояльцами вместе взятыми.

А также, разумеется, вместе со всеми тараканами, что там были.

Коул был озадачен. Он сидел неподвижно, глядя угрюмо и без какой-либо искры в глазах на языки пламени, пожирающие старые деревянные панели. Воспоминания наваливались, как десятки тяжёлых чемоданов на его перегруженный мозг. Он больше не мог это терпеть.

Не мог выносить её долбаные крики. Ни секунды.

Поэтому он спокойно докурил сигарету до фильтра, достал из кармана брезентовой, забрызганной дерьмом, куртки револьвер 54 калибра и выстрелил в Шелли. Прямо там, на кровати, снёс ей полголовы.

После он вышел из номера и спокойно пошёл искать свидетелей, в наступившей тишине. Нашёл несколько спящих забулдыг в разных номерах. Нашёл управляющего. Нашёл их всех. А потом облил этот ****ский отель бензином из канистры, которую взял в кузове пикапа, и поджёг.

Свидетелей не будет, как и тараканов. Ни одного.

Коул завёл двигатель «форда». Горящие щепки, искры и клубы дыма живописно разлетались в разные стороны. Надо уезжать, иначе вся эта резня теряла смысл, если сейчас где-нибудь поблизости будет проезжать Чак на патрульной машине.

Что-то зашевелилось у него внутри головы. Что-то начало щекотать, будто пара усиков внутри его мозга. И несколько пар очень маленьких ног стали бегать внутри черепа.

Коул тряхнул головой. Это не проходило.


Конец.