О книге Колер локаль Сергея Чудакова

     Король поэтов голоштанных
     Метр Франсуа Вийон, такое
     Ты, заводила свалок пьяных,
     Любитель шлюх и кабаков,
     Что блещет вкруг твоих висков,
     Седых от срама и лишений,
     Волшебный ореол стихов,
     Плут, сутенер, бродяга, гений!

     Франсуа Вийон   

 Держу в руках прекрасно изданный «Культурной революцией» в 2008 году сборник стихов Сергея Чудакова, составленный И. Ахметьевым. Текст подготовлен И.Ахметьевым и В.Орловым. Оформлена книга удивительно изящно Н.Бернштейном. Тираж обычный для стихотворных сборников: 500 экземпляров — со времен Пушкина мало что изменилось, по-прежнему на всю Россию даст Бог с полтысячи читающих и мыслящих людей.
     В предисловии Олега Михайлова Сергей Чудаков называется русским Вийоном. Среди преступлений, за которые Сергей Чудаков попадал в психиатрическую больницу — кражи личного и государственного имущества, сутенерство, съемки порнофильмов. По словам Олега Михайлова, автора предисловия, Чудаков рано понял, что его дар, что его жадно поглощавший знание о мире мозг были не нужны обществу, которое отвергло его. Далее Олег называет Чудакова «юродом нашего больного века, соединявшим в себе плутовство, талант и сумасшествие». Сгинул Чудаков незадолго после того, как сдал свою однокомнатную квартиру каким-то кавказцам. Михайлов завершает предисловие коротким «ясно, что его опоив, заставили подписать заявление о передаче квартиры и зарыли в каком-нибудь Одинцове. Как и у его предшественника Франсуа Вийона, дата и место смерти Сергея Чудакова неизвестны».
 
Останусь псевдонимщиком и негром
Сожженой пробкой нарисую грим
Просуществую каторжником беглым
От плоти толп ничуть неотделим.

- такими строками Сергея Чудакова открывается книга. В этих строках уже заметен мотив призрачности, анонимности и как сам Чудаков обозначает своё существование астральности своего способа проживать жизнь ибо иного ему не дано судьбой.
Метафоры Чудакова идут в разрез с русской стихотворной традицией, вместе с тем странным, свойственным только ему способом он, безусловно продолжатель Традиции с большой буквы, подобно Перидонову из книжки Сологуба «Мелкий бес» глумит и ёрничает над считающимися сакраментальными, устоявшимися образами и метафорами. Сравним хрестоматийный «Москва, как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось» и чудаковское зримо-карнавальное и плотско-плотное, как бы из кусков свеженарубленного мяса на прилавке подмосковной рыночной торговки выложенное:

Вся Москва непотребная баба
Прожигает свои вечера
На столах серпуховского бара
Отдаётся её ветчина

Прозревая свою судьбу и отчетливо принимая её, Сергей Чудаков пишет в стихотворении о Пушкине:

Пушкина играли на рояле
Пушкина убили на дуэли
Попросив тарелочку морошки
Он скончался возле книжкой полки

В ледяной земле из мерзлых комьев
Похоронен Пушкин незабвенный
Нас ведь тоже с пулями знакомят
Вешаемся вскрываем  вены.

Мне представляется важным обстоятельством настойчивость, с которой Сергей Чудаков подчеркивает постоянно свое кровное родство с Пушкиным, сравните известное «К Телешовой» со следующими строками поэта-уголовника:

Колеблет задник Риму
Народный катаклизм
Талантливая прима
Впадает в эротизм

Она себя как кошку
Совьёт и разовьёт
И быстро ножку ножкой
С большим искусством бьёт.

Особенно мил отсыл Сергея Чудакова к уголовному арго прямо-таки из весьма интеллектуально безупречного (и так можно говорить о стихах) и метафорически точного до мельчайшей точечьки в конце строки текста:

История и нынче
Выходит так на так
Я не читаю Ницше
Смотрю балет Спартак

 Вернемся к удивительно точному и безупречно простому  завершению стихотворения «Дело оперы и билета»:

Нежны танцовщиц руки
Железен их пуант
Но я умою руки
В уборной как Пилат

Пусть гибнут два бандита
Министр и террорист
Не надо динамита
Тем кто моралью чист.

     Очень близки мне иронические строки Чудакова из стихотворения «Плебейский романс» в котором поэт уничтожает походя весь интеллектуальный снобизм целого прайда литературных критиков — этих визгливых гиен, сопровождающих большинство великих поэтов от первого стихотворения до фотографий с черным крепом наискосок в гулком фойе ЦДЛ.

Как приятно быть интеллигентом
На допросах говорят на Вы
Мол, читали «Доктора Живаго»?
Мы вас высылаем из Москвы

     В стихотворении, уже привычно гениальном, начинающимся со строчки «Спорная добыча полководца» Чудаков лаконично — одним точным штрихом рисует свой силуэт вечного подпольщика, потустороннего, но не с инфернально-звериной оппозицией современному миру, вошедшего в школьную программу для моей личной школы жизни Дмитрия Мамлеева, а параноидально-реального мира, в котором жил когда-то он, а теперь приходится существовать автору этой небесспорной рецензии:

Город мой здесь водятся шпионы
сыск поставлен классно будь здоров
И в мозгу хранятся телефоны
Крупных семизначных номеров

     Писать о стихах Чудакова можно очень долго, наверное бесконечно. Не рискну далее задерживать наверняка спешащего еще успеть что-нибудь лайкнуть в промежутке между ужином за клавиатурой и походом в магазин за пивом и сигаретами читателя, поэтому приведу коротенькое и  в настоящий момент любимое  мною более других стихотворение Сергея:

С милицейских мотоциклов
Документы проверяют
По наклонной по наклонной
По наклонной я качусь
Я  законный я исконный
Ультралюмпенпролетарий
Кроме секса кроме страха
Я лишен гражданских чувств