Икс плюс Игрек равняется Любовь

жанр: Куборизм.

  Она, счастливо живя, восхищалась и дорожила им, как любимой с детства первой мягкой игрушкой. Она с ним играла за облаками разума, наряжала его в разноцветные рубашечки, надевала на головку сказочные маски и любезничала, иногда в шутку ругала его за то, что он ведёт себя не очень подобающе: капризничает, шатается и валится с ног. А то вдруг встанет осиновым колом в двухмерной плоскости, и с места его не сдвинешь. Но она ему прощала такое взбалмошное поведение потому, что очень сильно, больше собственной жизни любила его, такого красивого породистого и ласкового, порой слезливого и скучного, но в большинстве случаев смелого и стойкого, нежного и верного. Одним словом, он для неё был настоящим мужем, любовником и другом, нет, вернее сказать не другом, а сыночком или младшим родным братиком, если посмотреть со стороны восходящего солнца. Солнце садилось мягким задом на крыши домов и шпили башен, отнимая постепенно у земли и жилищ летний зной.
- Ты моё желанное и прохладное эскимо, когда мне очень жарко, ты моя тёплая грелка, когда мне сильно холодно,- говорила она ему и гладила ладошкой руки по маленькой лысой головке. Он, молча, с признательностью воспринимал её нежность, стоял близко к ней и смотрел ей в лицо, выпятив пухленькие щёчки с влажным крохотным, слегка приоткрытым ротиком. Ей  показалось, что в соседней комнате мяукнул маленький котёнок. Она заглянула в залу…, а нет никого.
- Как странно,- подумала она и вернулась назад к нему.
- Какое же ты всё-таки моё смешное чудо, спустившееся с небес паучком, моё бриллиантовое сокровище принесённое щукой со дна морского, мой журавлик полный невольной радости,- вожделенно убаюкивая, говорила она и тихонько смеялась. Смеялась, вспоминая его везде и дома и на улице. Её некоторые считали слегка сумасшедшей, но это некоторые. Те, которые никогда не любили. Однако вернёмся обратно, когда она с ним разговаривала только что. И селадон её сердца то краснел от удовольствия и лести, а то устав от хвальбы морщился, приседая на толстенькие ножки, медленно погружался в сон, склонив набок детскую головку, чуть было, не провиснув под кровать.
- Спи, спи мой маленький мальчик,- шептала она и своей гладкой щекой прижавшись к тёпленькому тельцу, тоже спокойно засыпала. Через некоторое время она пробуждалась в прошлое и, поцеловав его в лобик, своим ароматным дыханием грела озябшее живое существо, затем, взяв в рот холодный пальчик, сосала, грея его, как леденец и снова засыпала в будущее. Он для неё был ещё совсем ребёнком. Не умел говорить и ходить, мог только стоять, сидеть и ползать вокруг себя, но был весел и тоже играл с ней, в «прятки», накрывая маленькими ручками свою головку, а потом открывал головку, приспуская вниз розовые ручки. И от чрезмерного веселья улыбаясь, брызгал от счастья слюнями ей в лицо, а слюни быстро сохли, превращаясь в безе. Она брала его к себе на упругую белую грудь, и он подолгу сидел на ней, болтая пухленькими ножками, ненароком оставляя на ней следы своего пребывания. А ей это жутко нравилось потому, что она любила его больше собственной жизни, ценила его дороже света солнца, ведь не любить его было просто невозможно. Ведь он такая лапочка! И он, понимая, как она его сильно любит, делал всё для того, чтобы его красавица не разочаровалась в нём. Он, когда она спала и во сне улыбалась, доброй маленькой гусеницей ползал по её аппетитному обнажённому телу, заползал во все её сокровенные места, оставляя после себя влажные следы своего ночного нахождения. Она, возвратившись из вчерашнего сна в полудрёму, протирала пальцами руки не высохшие следы сырых босых его ножек и, поднеся к лицу и насладившись приятным запахом, облизывала их, вытирая о свои распущенные чёрные волосы, в беспорядке кружащиеся по подушке. Отдав безвозмездно всё своё тепло и ласку любимой и единственной королеве, он устало засыпал у неё между ног на мягкой подушке, вытянувшись сытым котёнком вдоль цветочной грядки, в успокоенной колыбели любви.
  На заре он её разбудил слабым прикосновением затёкших ножек, потянувшись ими, упершись в шёлковую наволочку её пуховой подушки. Она не открывая глаз, взяла его за подмышки и притянула к лицу. Поцеловав его в носик, щёчки и губки ротика, потом, открыв глаза, тихо проговорила: «С добрым утром мальчуган, хочешь кушать? Я приготовила тебя вкусную сладенькую молочную кашку, она томится, как в печке, под моей пуховой подушкой за пупочком, чтобы не остывала, пойдём, я тебя покормлю. Да не торопись ты, а то поскользнёшься и упадёшь».

P.S.
(Новелла написана под впечатлением от просмотра картин Сальвадора Дали).