Глава 24. Другая Соня

(1997-1998)


Самолет авиакомпании «Эйр Франс» мчал Соню во Францию, навстречу неизвестности. «Авантюра, чистой воды авантюра! - с замиранием сердца думала она о том, как будет заниматься совершенно незнакомым ей делом. - Ну ничего! - тут же успокаивала она себя. – Не боги горшки обжигают. Справлюсь!» Однако вместе с неотступным беспокойством  по поводу новой работы, она испытывала радость от того, что она хоть на время, но покинула Россию, где все напоминало лишь о том, что она совершенно одна на этом свете. Там ее совсем ничего не держало. Был только старый сундук, фотографии, которые она так и не забрала, да надежно спрятанный в амбаре клад -  при желании можно было всегда вернуться, чтобы достать драгоценности. Для большей уверенности, чтобы запомнить, где она их схоронила, она давно, будучи еще Сашей, зашифровала это место. Она взяла фотографии с изображением своих близких и, разложив их по датам съемки, на обороте каждой, в левом нижнем углу написала по букве. Таким образом, собрав все фотографии вместе в нужном порядке и сложив все буквы, получалось: «амбар, левый угол». Теперь, вспоминая об этом, она усмехнулась и покачала головой. Разве может она что-то забыть? Нет, никак не может, даже если очень нужно - у нее была отличная память! Память была ее вечным спутником, ее личным врагом, не позволяющим ей оставить в покое далекое прошлое и начать уже, наконец, жить настоящим.
 
В аэропорту Соню ожидал Пьер - один из совладельцев парижской фирмы «Вип-вояж». Он лично взял на себя контроль за работой нового филиала, небезосновательно надеясь на приток капитала из восточной Европы, особенно от новых русских. Соня прошла было мимо него, не обратив внимания на табличку со своим именем в его в руке, так как не ожидала, что ее будут встречать, но он окликнул ее и весело помахал ей рукой. Не обратив никакого внимания на то, что она его чуть не проигнорировала, Пьер широко улыбнулся, и сказал:

- О! Дорогая моя! Не надо извиняться, с высоты твоего роста трудно сразу заметить такого маленького человечка как я!

По манере его обращения к ней, Соня поняла, что они уже знакомы. Она украдкой рассмотрела его – Пьер, мужчина лет сорока-сорока пяти,  был действительно небольшого роста, но не заметить его было трудно. Его пышная, какая-то совершенно воздушная шевелюра серебристого цвета, обрамляла голову как шар, и когда Пьер разговаривал, мелкие кудряшки начинали жить своей отдельной жизнью, по очереди подпрыгивая как пружинки и склоняясь то в одну сторону, то в другую. Его голова напоминала одуванчик, которому сделали химическую завивку, и Соне это показалось забавным. «Как Пьер Ришар», - подумала она.

- Ну извини, я так рада тебя видеть! - сказала Соня.

- Конечно рада! Ведь я привез ключи от твоих апартаментов, как мы и договаривались! Агент просил передать, что ты можешь заселяться. А на днях он зайдет к тебе сам… Так, а сейчас мы поедем в гостиницу, пока ты себе хотя бы диван не купишь!

Сначала Соня, еще больше веселясь от такой мысли, подумала, не он ли ее загадочный возлюбленный? Но в его поведении ничего не говорило об этом. Никакой страсти в отношении Сони он не выказывал. Тем более, если бы он был тем самым человеком, он не стал бы в аэропорту встречать любимую женщину с табличкой, где написано ее имя, разве что из желания пошутить? На всякий случай она спросила:

- А почему ты меня с табличкой  ждал, боялся не узнать?

- Соня, так положено! - важно ответил Пьер. – «Вип-вояж» очень солидная фирма, и я не девушку свою встречаю – директора! Вот, и машина по твоему статусу… – с этими словами он элегантно распахнул перед ней дверцу шикарного кабриолета. – Карета подана!

Проезжая по улицам Ниццы, Соня подумала, что где-то здесь живет мужчина, который еще не знает, что прежней Сони уже нет, и как-то придется ему это объяснить. Что именно она ему скажет, если он найдет ее, она даже не представляла. И от того, что ей предстоит ранить своим неожиданным отказом незнакомого ей, но влюбленного в нее человека, на душе у нее лежал камень…

Минут через двадцать машина остановилась возле роскошной гостиницы «Негреско». Как раз там и располагался средиземноморский офис компании «Вип-вояж», в которой Соня теперь работала. В этой же гостинице был приготовлен и номер для Сони. Пьер открыл дверь и занес ее чемоданы внутрь.

- Ну, принимай владения!  - сказал он, передавая ей ключи. – Посмотри, какой вид из окна – прямо на Залив ангелов!.. И какие только знаменитости не останавливались здесь! Эти стены помнят и Коко Шанель, и Марлен Дитрих, и Хемингуэя… Надеюсь, тебя такое соседство устраивает?

- Спасибо тебе, Пьер! -  поблагодарила Соня, забирая у него ключи от номера и от своей  квартиры, которую она еще не видела. – Апартаменты просто шикарные!

- Еще бы! Наша компания одна из старейших во Франции, и у наших работников все только самое лучшее! Обживайся пока здесь, супермаркет в пяти минутах ходьбы, а если что-нибудь понадобится – звони в любое время!.. А когда же твоя подруга приедет? – вдруг спросил Пьер.

- Ох, Пьер… – тяжело вздохнула Соня. – Не приедет она… Похоронила я подругу…

- А что случилось? – от веселости Пьера не осталось и следа.

- Саша погибла, - горько произнесла Соня, не вдаваясь в подробности. – И жить теперь в этом замечательном городе мне придется одной.

- Вот как… - он помолчал, а потом добавил – Мне очень жаль, прими мои соболезнования… Но я всегда рядом, если что… Ты можешь на меня рассчитывать!

- Да, конечно... спасибо…



Когда Пьер ушел, Соня не стала распаковывать вещи и отдыхать с дороги. Сгорая от нетерпения, она вызвала такси и, назвав таксисту адрес, поехала смотреть свою квартиру, не имея ни малейшего представления о том, как она выглядит и где находится. Соня почему-то была уверена в том, что это стандартная современная двушка в многоквартирном доме, но таксист, игнорируя жилые многоэтажки, повез ее вдоль набережной в центр Старого города.

Буквально через пять минут они повернули на узкую тихую улочку и она увидела красивое двухэтажное здание с высокой остроконечной крышей. Его стены были  выкрашены в розовый цвет, а двери и ажурные ставни в голубой. Когда такси остановилось возле него, Сонино сердце радостно забилось: «Неужели именно здесь она и будет жить?!» Она вышла из машины, подняла голову и посмотрела наверх. Под окнами  на миниатюрных балкончиках пышно цвели петунии и фиалки. Каждая квартира имела свой отдельный вход с улицы, и возле дверей тоже стояли горшки с цветущими растениями.  Казалось, что весь дом утопает в цветах.

Соня нетерпеливо открыла дверь. Она сразу же шагнула в гостиную - большую и светлую, которую от кухни отделяла широкая каменная арка. Она осмотрелась… Винтовая лестница, камин, украшенный лепниной, и три двери, две из которых слева, возле кухни, а одна - в противоположной от входа стене. Сначала Соня открыла ее. Там оказался выход во внутренний мощеный булыжниками дворик, увитый плющом. За другой дверью скрывался темный чулан, а открыв третью, она увидела  глубокую овальную ванну на изогнутых металлических ножках.

Затем по винтовой деревянной лестнице она поднялась на второй этаж. Там, по обе стороны от коридора с узким витражным окошком, располагались две небольшие спальни, одна из которых, с видом на залив и белые паруса, некогда предназначалась для Саши. А теперь и обе спальни,  и миленький внутренний дворик, и чудесная ванная принадлежали только ей одной… 

Ей не хотелось отсюда уходить. Она еще раз обошла свой дом. «Ох, Сонечка! Какая же ты умница! - с благодарностью подумала она. - И не удивительно, что денег от московской сталинки на Кутузовском проспекте не хватило, чтобы сразу полностью заплатить за этот райский уголок…» Она вспомнила Петю. О такой светлой жизни он даже не мечтал, он и предположить не мог, что такая жизнь существует! Он строил коммунизм… зачем? Верил ли он сам в его победу?.. Если бы он был здесь, рядом, он бы и сам наверное усомнился в правильности своих убеждений… После того, как увидел бы своими глазами, как можно жить… 

До того как приступить к работе, оставалась еще неделя. Имея такую замечательную квартиру, ей не хотелось долго жить в гостинице, пусть и в самой лучшей, и Соня, окончательно рассчитавшись за свое собственное жилье,  все свободное время потратила на походы по магазинам, выбирая мебель, посуду и постельное белье. Сначала она немного растерялась от изобилия разнообразных товаров и предметов быта – в глазах пестрило от ярких этикеток и очень трудно было остановить свой взгляд и сосредоточить внимание на чем-то одном. Больше часа она промучилась в отделе домашнего текстиля, разглядывая трехэтажные полки с подушками и одеялами. До этого она знала, что подушки бывают перьевые, а одеяла ватные, а тут… микрофибра, холофайбер, тенсель… - она и слов-то таких раньше не слышала…

Для начала она купила только самое необходимое – широченную кровать с коваными спинками, кресло, маленький стеклянный столик, телевизор и шезлонг. Она решила немного осмотреться, и со временем, когда она научится выбирать одну вещь из тысячи подобных, не торопясь приобрести все остальное.

Мысленно она снова и снова возвращалась к Пете: «Петенька, милый мой, видишь ли ты меня с небес? Посмотри, какое светлое будущее! А я живу здесь одна… без тебя…»



Однажды, гуляя по торговому центру, она засмотрелась на респектабельную супружескую чету с тремя малышами. Отец семейства бодро толкал перед собой переполненную тележку, а прехорошенькие нарядные детки, два мальчика и девочка,  привлекали к себе всеобщее внимание тем, что не кричали на весь магазин, а вежливо обращаясь к родителям, одновременно просили: «Мамочка! Папочка! Ну, пожалуйста, пойдем туда!» И три маленьких пальчика показывали в разные стороны. Один указывал на отдел игрушек, другой на прилавок со сладостями, а третий и вовсе в сторону выхода.

Когда Соня поравнялась с ними, их мама  уже приняла какое-то соломоново решение и, сказав что-то мужу, увлекла эту ватагу совсем в другом направлении. А он, увидев Соню, вдруг изменился в лице. От его респектабельности не осталось и следа, она слетела с него, будто шляпа, подхваченная порывом ветра. Он как-то затравленно оглянулся по сторонам и нехотя, изменившейся деревянной походкой,  подошел к Соне, теперь уже не толкая вперед тележку, а держась за нее.

- Софи! Только не надо сцен! – произнес он голосом трагика.

- Сцен? – удивилась Соня незнакомцу.

- Ох, ну ты же все поняла! Послушай, мы взрослые люди! Париж, командировка, я мужчина, ты женщина…

- Я знаю, что я женщина, - перебила его Соня, действительно начиная кое-что понимать.  Она вспомнила окровавленную блузку в дырочках и Артура с шикарным букетом роз. А что стало с Вартаном и Араксией? Как они пережили это?.. Боже мой! Две загубленные души… и ради кого? – думая об этом, она нахмурилась, глядя куда-то вдаль, поверх его головы.

- Софи! Ну не драматизируй!

- А ведь твоя жена стоит у тебя за спиной и внимательно слушает нас, - вдруг улыбнувшись сказала Соня.

- Где?! – он развернулся на сто восемьдесят градусов, успев во время разворота стать ниже ростом. И не найдя своей жены, он сказал Соне:

- А ты, Софи, жестока! Я и не знал! -  а затем, увидев, что она уходит, он поймал ее за рукав и добавил:

- Но хотя бы на твою порядочность я могу рассчитывать?

- Пошел вон! – ответила Соня, стряхивая его руку.

Она уходила и думала: «Как хорошо, что настоящая Сонечка так ничего и не узнала!»



Приступив к своим обязанностям в качестве директора представительства, Соня и не заметила, как быстро она освоилась на новом месте. Ее природная аккуратность, трудолюбие и невероятная способность все схватывать на лету, помогали ей отлично справляться с работой  и ничем не выдавали подмены одной Сони на другую. Никто ничего не заметил. Только Пьер обратил внимание на то, что Соня немного изменилась. Голос ее стал тише, а глаза ярче. Она больше не делала резких движений, не вскакивала то и дело, с грохотом опрокидывая стул, чтобы взять то один документ, то другой. И одежда ее теперь выглядела совсем иначе. Строгие костюмы сгладились романтическими блузками, и присущие Сониному стилю серо-синие тона постепенно сменились на  элегантную пастель. На глазах Пьера Соня становилась все более женщиной, и менее солдатом в юбке, чем показалось ему сначала.

- Соня, ты с каждым днем все лучше и лучше! – восхищался ее превращением Пьер. – Франция определенно на тебя повлияла! Даже твой французский стал звучать по-другому.

- По-другому? – спросила Соня. – И как же?

- Ну, ты понимаешь, возможно, ты и раньше так говорила, просто я не замечал, но у тебя какое-то изысканное, старомодное изложение речи. Твоя речь настолько правильна, настолько я бы сказал, литературна, что тебя хочется слушать и слушать. Где ты училась?

- В Москве, - улыбаясь, ответила Соня, с детства впитавшая в себя всю прелесть французского языка из произведений Дюма, Стендаля и Гюго.

- Эх, знал бы, тоже поехал бы в Москву родной язык учить!..

Со временем их отношения с Пьером переросли в настоящую дружбу.  Он стал ей не только лучшим другом, но и незаменимым советчиком. Оказалось, что Пьер, наряду со своим задором и остроумием, был еще и величайшим дипломатом. С его помощью Соне не раз удавалось находить выход из сложных ситуаций, которые то и дело подкидывали ей капризные, внезапно разбогатевшие соотечественники.

Пьер был такой милый, такой обаятельный и, пользуясь своей привлекательностью, он не пропускал ни одной симпатичной женщины.  Как-то договорившись поужинать вместе с Соней,  он пришел в ресторан с Изабель, и Соня подумала, что это его девушка. Но потом он пришел с Мари, потом с Жанной, потом сразу с двумя – Катажиной и Барбарой, и Соня так запуталась в его многочисленных подружках, что уже и не старалась запоминать имена. Тем более, что подавляющее большинство этих девушек приезжали в Ниццу лишь на непродолжительный отдых.

Жизнь продолжалась. И постепенно Соня привыкла и к своей новой спортивной фигуре, к своему высокому росту и к неизвестно откуда взявшейся силе в руках. Она теперь ловко управлялась со своими тяжелыми чемоданами и иногда, не рассчитав прилагаемые усилия, так крепко закручивала кран в ванной, что потом сама же и не могла его открыть. Сонины сны тоже радикально отличались от Сашиных радужных снов. Чаще всего ее преследовали кошмары, в которых фигурировал один и тот же персонаж – Зина.



Свой первый отпуск Соня потратила на то, чтобы разыскать могилу Ольги Николаевны. Она отправилась в Париж, прямо в приют Святой Анны, где как она помнила, наконец-то нашла свое пристанище барыня. Директриса принесла  из архива нужные справки и проводила Соню на местное приютское кладбище. Там, указав на искомую могилу, она деликатно удалилась. 

Соня достала носовой платок и присела на корточки возле белого каменного креста. Она протерла выбитую на нем короткую надпись на русском языке: «Воронина Ольга Николаевна, урожденная Кречетова.  15.02.1861 - 27.09.1960».  Барыня умерла через два дня после той самой неожиданной встречи на фестивале. Соня обняла крест и заплакала. «Ну, вот и все!» - горько думала она. Нет больше Ольги Николаевны, никто не спросит с нее за драгоценности, большую часть которых она все же сберегла, и можно уже достать старые письма и узнать, наконец, кто тот загадочный Мишель Дьюрас, письмо которого она так и не решилась прочесть…

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/26/638