Призраки. Призраки больниц

Вернулся значит с того света, лежу ничего не понимаю, жена приходила, родня, никого не узнаю, весь на нервах от произошедшего, а здесь деда привозят, как потом узнал грузовик сбил вместе с конём и телегой. Конь наповал, а деду пол головы снесло. Лежу значит на потолок смотрю, в шаре люстры место ищу куда когда помер на тот свет проскочил, а здесь голос такой, «Но Орлик, Но!». Глаза в сторону и вижу дед стоит на коленях уцепился одной рукой за боковину кровати и орёт эти слова, помахивая второй рукой над головой. Я тупой ничего не понимаю, только удивляюсь чего он красный, не подумав о вырванных дедом катетерах. Врачи там забегали, ели уложили деда, как уложили так он и умер. Ну умер и умер, при мне много представилось. Забыл короче о деде, а здесь места в палате нет, вроде поправляться начал пора валить из реанимации, хоть куда, не пускают. Ходить начал, таблетки выплёвывать, шарюсь как идиот со стойкой капельниц по реанимации, в башке бабкины молитвы всплыли, хожу бубню, радуясь что и бабку вспомнил и начал говорить. И здесь как-то в ночь нас в реанимации осталось только трое, я и ищё двоё, один обожравшийся водки за рождение сына, а второй хрень ти кто вспоровший себе живот, чтобы успокоить боль. Чистенько так, тихо, пустые койки заправлены, тишина, говорю молодому отцу с фиолетовым лицом от ламп какой-то бред из кусочка заработавшего мозга и здесь, «Но, Орлик! Но!,» и кровать где дед лежал запрыгала. Харакирист лежал по соседству с этой кроватью, полумёртвый, а как заорёт, толи «Атас», толи «Банзай», и видимо от этого крика дед и проявился, скачущим, как перед смертью. Молодой папа тыкает пальцем в сторону кровати, «Что это? Что это?», а я ему, «Что кто!? Дед здесь помер не давно,! Вот видимо вернулся!». Я не испугался, во мне ещё этого не было! Была какая-то заторможенность и похеризм, как у новорожденного, встал и пошел к выходу за сестрой, лишь искоса поглядывая на туманного старика, который уже не орал, а лишь открывал рот. В мыслях было, прыгает, ну и прыгает, было волнение о пузорезе, который думаю от крика через рот выпустит оставшиеся кишки. Кондыбаю значит, открываю дверь, чтобы сестру позвать а она толстая уже летит, пять сантиметров в секунду. Тыкаю пальцем за свою спину, мол человеку плохо, а она перо лука изо рта и убыстрила шаг. Когда она проходила у меня видимо была ехидная улыбка, ведь думал, упадёт в обморок или нет, когда увидит старика. Увидела, но не закричала, подошла к потрошеному, лишь искоса взглянув на прыгающего старика,. Я ничего себе, и к ней, а она меня оттолкнула типа не мешай, достала из кармана железную коробочку со шприцами, достала один из них и засадила в ногу потрошеному, тот заткнулся, глазки закатил, руками за сестры халат и заснул. Я к ней, типа видишь старика, а она отмахнулась, а потому, выдохнула, Фу! и сказала, «Сейчас ускачет! Прощаться пришел!», и пальцем на занавеску, где был нарисован конь. Я на занавеску зырк, а потом на деда, а деда уже и нет. Сестра пошла проведать молодого отца, который лежал с открытым ртом, посмотрела на него и сказала, «Как сына назвал?», тот встрепенулся, «Юриком! Юриком!». Сестра присела на край его кровати и заговорила, «Они приходят! Но не часто! Сегодня вот пусто дед и пришел! Про коня на занавеске это я так! Не знаю, почему возвращаются!». Я своей тупизной, «Не за мной приходил?», а сестра, улыбаясь, «Да кому ты там нужен!».
Вот такая вот правдивая история, хотя нет, я обоссался, после чего врач на утро сказал, что буду жить.