Внутренний голос

                ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС
  Двадцатилетняя Нина Русакова, инвалид второй группы, считалась психически больной. Пока были живы её родители, она жила относительно спокойно. Но недавно они погибли в автомобильной катастрофе. После этого в квартиру Нины вселилась её сестра, Алевтина, которая была чуть ли не вдвое старше её. И начались бесконечные ссоры и скандалы, устраиваемые Алевтиной. Нина понимала, что сестра стала жить с ней не для того, чтобы ухаживать за больной родственницей – та была ей нужна как вчерашний дождь. Алевтине требовалось лишь одно – квартира.
  Однажды утром, собираясь на работу, сестра спросила у Нины:
  - Где моя губная помада?
  - Откуда я знаю? Я помадой вообще не пользуюсь.
  - Ты, наверно, спрятала её, чтобы меня позлить.
  - Это только ты умеешь делать пакости.
  - Заткнись, скотина!
  - Сама заткнись, карга старая!
  - Значит, я – карга?! Я тебе это припомню!
  И Алевтина, пронзив Нину испепеляющим взглядом, ушла на работу.
  Весь день Нину мучило отвратительное настроение, точно душа её оказалась сплошь покрыта плевками. Русакова даже подумывала о самоубийстве. Но незадолго до прихода сестры внутренний голос сказал ей: «Помирись с Алевтиной». До сих пор этот голос всегда давал ей дельные советы и никогда её не обманывал.
  Месяц назад Алевтина со своим сыном, Игорем, захотела посетить могилки родителей. Она предложила Нине поехать с ними. И тут внутренний голос предостерёг Русакову: «Тебя на кладбище могут убить!» Однако Нина пренебрегла этими словами. И поехала на кладбище. Очутившись среди крестов и памятников, Русакова сказала сестре что-то такое, что не понравилось Игорю. И он пригрозил ей: «Смотри, а то без квартиры останешься!» - «Сам останешься!» - парировала Нина. От этого ответа племянник пришёл в ярость. Он стал кидаться на Русакову, как посаженная на цепь собака, которая увидела незнакомого человека, входящего в калитку её хозяина. «Идиотка! Идиотка поганая! Убью! Убью, на хрен!..» - орал Игорь. А Алевтина стояла рядом, абсолютно невозмутимая, и не предпринимала никаких попыток успокоить сына. Тогда Нина, не говоря ни слова, принялась вырывать сорные растения за могильной оградкой. Наверное, племянник счёл это капитуляцией – и утихомирился. С тех пор Русакова стала прислушиваться к тому, что говорит ей внутренний голос.
  Вечером, когда пришла сестра, сразу же устремившаяся на кухню, Нина приблизилась к ней и проговорила:
  - Аль, ты сегодня очень молодо выглядишь.
  - Я ем, - последовал ответ.
  - Я над тобой не насмехаюсь. Говорю тебе это совершенно серьёзно.
  - Закрой дверь с той стороны.
  Поняв, что её попытки наладить отношения с сестрой ни к чему не приведут, Русакова удалилась в свою комнату.
  Весь вечер Алевтина придиралась к ней по разным мелочам. Почему не политы цветы? Почему на полу валяется бумажка? Почему сувенирная мартышка стоит на журнальном столике не так?..
               
  На следующий день, пока сестра находилась на работе, Русакова чувствовала себя неплохо. Когда Нина оставалась дома одна, у неё часто поднималось настроение и улучшалось самочувствие.
  Сестра обычно приходила домой около шести вечера. Но на этот раз она почему-то задержалась. А может, с ней что-нибудь случилось?
  Встревоженная Нина позвонила ей по телефону.
  - Аль, ты сейчас где?
  - У Игоря, - ответила сестра каким-то неестественным голосом. И положила трубку.
  «Она, наверно, жалуется ему на меня», - подумала Русакова.
               
  Прошёл ещё один день.
  Сестра держалась с Ниной по-прежнему холодно.
  А в девять вечера приехал на машине её сын.
  - Я уезжаю на двое суток к Игорю, - произнесла Алевтина.
  - А когда приедешь?
  - Когда привезут, - улыбнулся племянник какой-то странной, недоброй улыбкой.
  Уже закрывая за собой входную дверь, сестра бросила:
  - Я тебе там, в холодильнике, банку кильки оставила.
  «Почему только одну банку?» - недоумевала Русакова. Раньше в подобных случаях Алевтина всегда накупала ей целую кучу продуктов.
  И тут мозг Нины кольнула страшная мысль: «Я догадалась! Много еды мне не нужно! Потому что сестра, как пить дать, договорилась – не знаю с кем, - чтобы меня завтра упрятали в психушку! И тогда квартира достанется ей!»
  Почувствовав голод, Русакова зашла на кухню.
  Она вынула из холодильника консервную банку, купленную Алевтиной, и стала искать на ней дату изготовления и указание срока годности. Увы, таковых данных она не нашла. А что, если эта банка выпущена много лет назад и сестра захотела отравить её испорченной рыбой?!
  Нина убрала шайбовидную жестянку на место.
  И достала из холодильника большое, румяное яблоко, купленное ею три дня назад на рынке.
  Осмотрев фрукт, Русакова заметила на нём маленькую дырочку, внушившую ей подозрение. А что, если это отверстие является следом от иглы шприца? Может быть, в яблоко впрыснули жидкий яд!
  Напуганная этими предположениями, Нина легла спать голодной.
               
  Утром позвонили по домофону.
  «Это за мной пришли санитары из психушки!» - решила Русакова. Но всё-таки сняла трубку.
  - Это – электрик. Откройте, пожалуйста. Мне нужно в подвал.
  Нина очень хорошо разбиралась во всех интонациях человеческого голоса, поэтому поняла, что звонивший её не обманывает. И она открыла ему дверь подъезда.
  Через час, когда Русакова позавтракала чаем с хлебом, она опять услышала внутренний голос: «Ты зря расслабилась. Тебя всё равно положат в психбольницу. Чтобы не допустить этого, остаётся лишь один выход – ты должна покончить с собой».
               
  Алевтина сидела в  квартире сына и жаловалась ему на Нину.
  - Если бы ты знал, как она меня раздражает!
  - Не обращай на неё внимания.
  - Как же не обращать, если она всегда мне перечит?! У меня в последнее время из-за неё давление то и дело скачет!
  - Мам, знаешь, что я тебе посоветую?
  - Что?
  - Помирись с этой идиоткой. Тогда у тебя давление снова придёт в норму.
  - Не хочу я с ней мириться.
  - Мам, ты меня любишь?
  - Конечно.
  - Тогда помирись с ней. Ради меня.
  - Ну, хорошо. Уговорил.
  - Обещаешь?
  - Да.
               
  Когда Алевтина зашла в квартиру, на которую она претендовала, то заметила под дверью санузла желтоватую, как сливочное масло, полоску света.
  Она открыла дверь – и увидела тело Нины, лежащее в воде ванны, красной от крови. Вены на запястьях сестры были перерезаны складной бритвой, валявшейся тут же, на кафельном полу.
  Алевтина облегчённо вздохнула.