Люди воды. Глава 15

ГЛАВА 15

Принимать сообщения от Майлла Джо приноровился в любых обстоятельствах (лишь слегка вздрагивая от неожиданности, когда чужие мысли врывались в его сознание после довольно продолжительных пауз). Но вот отвечать... для этого Джо нужна была обстановка поспокойнее.

- Извините, нам нужно отойти на минуту, – он взял Эльль за руку и отвел ее в сторону. Пит тут же сориентировался и переключил все внимание коллег на себя.

- Изображаем тайное совещание... Пит подстрахует. Он это умеет, – Джо прекрасно понимал, что Эльль ждала от него не этих слов. - Он спросил о заложниках... По-моему, с ним что-то не так...

- Я знаю... – она пыталась сохранять спокойствие, но голос дрогнул, выдав ее тревогу.

- «Все вышли, Майлл! Джой тоже здесь! Волнуется за тебя... Мы все с тобой... Слышишь?» – дошли ли его слова до адресата, Джо не знал. Ответа он не получил даже после нескольких попыток.

- «Ты сделал все, что мог, Джо! Намного больше, чем способно было бы сделать большинство... представителей твоего вида,» – почему-то Эльль показалось, что употреби она сейчас слово «двуногие», он посчитал бы это оскорблением... – «Я тут дальше сама... с Майллом, а ты... привези, пожалуйста, Крилла... Пусть лучше он тоже будет рядом, так... на всякий случай...»

Молча кивнув головой и еще раз сжав ее руку на прощание, Джо двинулся к машине. Он понимал, что насколько ни «скромной» казалась со стороны его задача – доставить на место захвата заложников льдинку из холодильника – в ней был скрыт глубокий смысл. Эльль доверила ему прикоснуться к самому святому, что у них было.

***

Вокруг сжимавшего Майлла столба пыли, иссушавшего его кожу и внутренности, поднялась песчаная буря:
- Общение с двуногим как с равным?! Познание стало наваждением?! Опустились до ничтожеств... Или вознесли ничтожества до себя?... И все за считанные мгновения здесь! Истинный Шеол! Но, вашу связь мы присечем... с истинным наслаждением...

Способность Шепотуна читать мысли стала для Майлла отнюдь не приятным открытием. Они, действительно, знали пока слишком мало.

- Вы вроде как друг Яааа, так может, хоть повязку снимите? Чтобы Яааа могли Вам в глаза посмотреть. Хотелось бы узнать, какому это другу Яааа так насолили, что Вы из меня высушенную в кость воблу хотите сделать, – Майллу было необходимо отвлечь собеседника от выполнения угрозы, необходимо было, чтобы пыль улеглась.

В голове Майлла во время этой тирады крутилась только одна мысль:
- «Ну коснись же ты меня, ну коснись!»

- Странно, что Яааа вообще завели разговор о глазах. С каких это пор для Яааа важно смотреть? – на какое-то мгновение хватка пыльного столба ослабла, но лишь на мгновение. - Ладно, разве можно отказать в просьбе другу по вечности! Можем и повязку снять и коснуться… Но как бы Яааа не пришлось пожалеть о таких просьбах.

- Это ведь не только от Яааа зависит!

Майлла тут же опять окружил шуршащий хохот:
- Судя по слабости этой оболочки, от Яааа уже ничего не зависит.

О, как же раздражало бы Майлла это шипение, если бы его, хоть на мгновение, отпустила дикая боль. Но сейчас ему было не до раздражения!

- Смотри и наслаждайся, заморыш! – повязку сорвало искусно закрученным порывом ветра, и… Майллу сразу пришлось зажмуриться, так как все, что предстало перед ним, было кружением пыли, которая сразу забилась и в его нос, и в уши, и в рот.

- Ну, что? Скажешь и сейчас, что с шутками у нас не очень! А раньше Яааа не считали, что наш фонтан шуток сух, – вихрь пыли вдруг стал опадать, и Майлл осторожно приподнял веки. Солнцезащитные ролеты на окнах были опущены, поэтому в помещении царила полутьма.

- Осмотрись, осмотрись. Смелее!... Что за отличное ощущение осознавать, что мы что-то разрешаем Яааа, а что-то запрещаем! – в шепелявом голосе вдруг засквозила ненависть.

Увиденное Майллом было сложно описать. Комната была наполнена миллионами, миллиардами спокойно висевших в воздухе отдельных пылинок, но прямо перед ним… Прямо перед ним стоял огромный термитник из пыли, плотно сбившейся практически в единую массу. Он – этот термитник – и был источником звуков, разносимых пылинками по всей комнате.

Майллу проще было думать, что он говорит не с термитником, а с человеком в старинном плаще до пола и с огромным капюшоном.

- Нууууу, и что ты видишь??? То, что желал? – верхушка термитника слегка наклонилась в сторону, будто незнакомец в капюшоне внимательно разглядывал Майлла.

- Лучше ты скажи, что ТЫ видишь, и чего Ты хочешь...

- Я лучше скажу, чего я НЕ вижу! Я не вижу… Яааа! – «голова» наклонилась так близко, что если бы его пленитель дышал, Майлл ощутил бы его горячее дыхание на своем лице. - Если только в глазах… совсем немного…

Предпринятая Майллом попытка отпрянуть от обжигающей жаром трения фигуры, оказалась безуспешной – за ним была стена.

Термитник отступил на пару шагов, и часть пыли грациозно, как-то по балетному даже, осела на пол.

- Значит, встреча старых друзей не состоялась?! Вот так-то, – прищелкнуть пересохшим языком у Майлла не получилось.

- Не совсем… Я не вижу Яааа, но чувствую Яааа… – Шепотун стал водить возникшей из ниоткуда «рукой» вдоль тела пленника. - Здесь... – как только «рука» коснулась места, где таилась энергетическая капля, по всему телу Майлла прокатилась волна дикой боли. Майлл застонал и осел вслед за пылью по стене. Подняться в своих каменных оковах он уже не мог.

- Заморыш... Хилое недоразвитое существо...

- Наверное, – еле выдавил из себя Майлл. - Спасибо, что людей отпустили. Приятно иметь дело с тем, кто держит слово.

- Да, нечастое, но очень ценное, качество. А спасибо свое можешь оставить при себе… Приберечь для более подобающего случая… Может, пригодится…

Термитник вновь сбился в единый вертикальный столб:
- Откуда ты знаешь Яааа? Откуда Яааа здесь? – «рука» опять начала вытягиваться в сторону капли, и Майлл съежился от одной только мысли еще об одном ее прикосновении.

- Я и есть Яааа, просто…

Вихрь пыли рывком поднял его на ноги, и Майллу снова пришлось зажмуриться.

- А ты еще и глупец, заморыш! Пришел сюда и говоришь, что ты Яааа, будучи таким слабаком! Неужто, ты думаешь, что я не узнаю ложь?

Возмущение придало Майллу силы высказаться во весь голос:
- Яааа никогда на лгут! Если ты так хорошо знаешь Яааа, это не должно быть для тебя новостью!

Каждое слово давалось Майллу с необычайным трудом, но у него была цель, и он должен был ее достичь! Любыми путями! Любыми!

Смерч сдавил его тело, будто выжимая из него всю последнюю влагу без остатка.

- Еще одна ложь! – это были последние слова, которые Майлл услышал прежде, чем его сознание погрузилось в темную бездну, настолько темную, познать которую на этой планете можно было бы только в самой глубокой впадине океана. Затухающий мозг выдал информацию: «Марианская впадина… глубина – шесть и восемь десятых мили ниже уровня…» Все…

***

До конечной точки их пути Генри добрался, больше ни разу не замочив ноги:
- Ну, и чего мы перлись в такую даль?

- Значит, надо было… И не только для того, чтобы твой дядюшка нас точно не услышал… Это – точка выбора…твоего выбора…

- Опять загадки… Уже, честно говоря, поднадоело.

- Честность – это хорошо… Тогда долго вокруг да около ходить не будем.

- Ну, и?
Нетерпеливость Генри Благодетеля развлекала, но искусственно затягивать беседу он не собирался:
- Ты хотел проявить свою самостоятельность? Время пришло…

- Может, еще и свет включите, чтобы думалось легче…

- Почему бы и нет? – прямо за спиной Генри в стене словно включился ночник. Правда, его тусклый свет, не позволял видеть ничего даже на расстоянии вытянутой руки.

- А поярче можно?

- Поярче нельзя. Во-первых, глаза резать будет, во-вторых, увиденное может направить твой мыслительный процесс не в то русло… Итак…

- Ладно, я весь внимание, – Генри решил отряхнуть рукава своего пиджака, но тут же оставил эту затею, брезгливо поморщившись от соприкосновения со слоем «живой» грязи. Вытереть руку было не обо что.

- Итак, ты можешь либо сам стать подопытным в эксперименте, либо убедить мистера Брауна стать таковым. В первом случае отсюда ты уже никогда не выйдешь. Во втором – ты получишь свой шанс на свободу.

- Свободу? А что дядя должен будет сделать?

- Не дядя – а ты. Это твой выбор, если помнишь…

- Ну… я должен буду его убедить, я понял. Но убедить в чем?

- Можешь убедить, можешь обойтись без убеждений, но… ты должен его утопить.

- Утопить??? Я???... Но как это?

Идущий из стены свет усилился ровно на столько, чтобы в круге видимости оказалось наполненное водой ведро.

- Но…

- Ты можешь помыть в нем руку… И… ты можешь выбрать и первый вариант. Этот не единственный.

- Первый…? – Генри не слишком осознавал реальность происходящего. – Мы с дядей…

- Вас с дядей больше нет… Есть ты, и ты должен сделать свой выбор… сам… – в голосе Благодетеля послышались нотки явного недовольства.

- А я могу вернуться к дяде, и… – у Генри все еще теплилась мысль, что происходящее было частью ночного кошмара, и он может в нем хоть что-то изменить.

- Только если выберешь второй вариант… И это не сон, хотя, возможно, и кошмар… Выбирай…

- Но… я не могу так, сразу…

- Почему же сразу. У тебя есть время… Скажем, восемь минут по… – слова Благодетеля прервала уничижительная ухмылка.

***

Сколько длилось это «все», Майлл не знал. Мог бы рассчитать, но не хотел тратить силы на бессмысленное занятие, ведь какая была разница, сколько времени прошло. Когда он пришел в себя и огляделся, то понял, что лежит на полу, покрытом плотным ковром пыли. Ни тела, ни конечностей он не чувствовал, поэтому решил приподнять голову и посмотреть, имелись ли они вообще в наличии. Этим ли малейшим движением, или изменившим свое направление дыханием, он побеспокоил пылинки, и их масса тут же застлала ему глаза и забилась в нос. Майллу пришлось очень постараться, чтобы не чихнуть.

Все же за долю мгновения до того, как ему пришлось вновь зажмурить глаза и вернуть голову в первоначальное положение, он успел заметить, что его руки свободно лежали вдоль тела. Каменных оков не стало.

Будь Майлл человеком, в нем, конечно, сразу зародилась бы надежда на то, что ноги тоже целы, но с надеждой он знаком не был. Он оперировал фактами. А факты говорили ему только о наличии рук и о том, что пытаться двигаться и открывать глаза, было бессмысленно.

- «Твои нижние конечности тоже свободны. Песчаник оказался непрочным... не устоял перед эмоциями,» – впервые голос Шепотуна раздался не снаружи, а в мыслях Майлла. Раздался без специального настроя, так, как это происходило до сих пор только с братьями и сестрой. Правда, даже более странным было то, что даже мысли Шепотуна сохраняли шепелявость и шипение, присущие его голосу.

- «Для Яааа новость, что мы можем общаться без слов? Странно... похоже, Яааа забыли больше, чем мы могли предположить. Ну, что ж, если хочешь, воскресим воспоминания!» – это прозвучало как-то зловеще.

Майлл, почему-то, не сомневался, что воскрешение воспоминаний потребует нового соприкосновения, и его тело, желая хоть немного оттянуть этот момент, попыталось отодвинуться от источника звука.

Расплата за своеволие последовала незамедлительно, причем не только снаружи, но и изнутри. Боль пронзила тело тысячами стрел, и Майлл не смог сдержать стон. Все его кости, кроме черепа, позвоночника, костей предплечий и правой ноги были раздроблены. Получалось, что каменные трубы сослужили рукам и ноге добрую службу – силы Природы все же ему помогли.

Сознание оценило уровень беспомощности перед Шепотуном намного раньше тела:
- «Сделайте одолжение, напомните, пожалуйста…»

Противостояние никак не могло ни помочь ему найти выход из данной ситуации, ни избавить его от боли. Так зачем было подливать масло в огонь и отнимать у себя же шансы достигнуть поставленной цели? А цель у Майлла была – сохранить силы еще на один контакт с внешним миром, чтобы сообщить туда кое-что реально существенное о Шепотуне – его слабое место. И шанс сделать это у него оставался, ведь хотя Джо и не сказал ему этого прямым текстом, Майлл знал, что Эльль была здесь…, то есть там во внешнем мире…, и она его точно услышит.

- «Одолжение? Еще? Что за странный способ общения Яааа избрали – от одолжения к одолжению и все с нашей стороны? Еще недостаточно?» – словно по воле неощутимого порыва ветра пыльный ковер молниеносно сбился в вертикальный столб, грозно нависший над Майллом и готовый в любой момент обрушиться на его изможденное тело и раздавить его.

- «Как скажешь... Вот только твой способ от боли к боли в этом мире вряд ли кто-то предпочел бы моему, пусть и странному...»

- «Боль?...» – в это трудно было поверить, но Майлл уловил в голосе Шепотуна нотки замешательства. – «А что такое боль?» – Шепотун спросил это без всякой иронии, и «голова в капюшоне» наклонилась к лицу Майлла, будто для того, чтобы заглянуть ему в глаза, которые он решился открыть.

- «Ты... такой великий и могучий не знаешь что такое боль?...» – Майлл не улыбнулся только потому, что посчитал недопустимой роскошью затрачивать драгоценные силы на то, чтобы растянуть ссохшиеся губы. – «Объяснить не получится, извини... хотя, я бы с удовольствием отдал тебе это знание все без остатка, не прося ничего взамен! Но, чтобы познать боль, тебе надо стать... заморышем... Видишь, все же и они в чем-то знают больше тебя...» – Майлл был верен себе, но шутки уже не давались с той легкостью, которая была естественна для него в других случаях.

- «Развлекаешься? А раньше мы шикарно шалили вместе! Но ты, конечно, не помнишь!... Слившись, мы превращались в скалы, строили свой мир! Были лучшими... лучшими…друзьями! Были счастливы!» – в шуршании мыслей Шепотуна послышались сентиментальные нотки.

- «И сейчас ты нашел меня, чтобы отблагодарить своего друга Яааа за верную дружбу? Если в твоем мире это и есть благодарность, то не стоило, поверь мне!»

Пыль вдруг закружилась. Она начала формироваться в воронку, что было даже более выразительным ответом на этот комментарий, чем слова, раздавшиеся чуть позже у Майлла в голове.

- «Мы здесь не за тем, чтобы выражать благодарность, а за тем, чтобы возвратить себе то, чего Яааа лишили нас. Лишили своей ложью!»

- Яааа не лгут!!! – эта истина должна была прозвучать если не громогласно, то хотя бы вслух, и Майлл приложил для этого все усилия.

- Яааа обещали вернуться! – шквал пыли с легкостью подбросил Майлла в воздух, и перевернул в вертикальное положение. По упавшим вниз рукам Майллу было понятно, что в вихре этом он оказался подвешен вниз головой. От перемены положения, волны боли нахлестывались одна на другую, и сознание приблизилось к той стадии, когда для спасения надо было отключиться. Но позволить сознанию такой роскоши Майлл не мог – все только начинало проясняться.

Попав в объятия пыли, Майлл сразу же снова закрыл глаза. Кожей он ощутил прикосновение к своему лицу сонма крошечных частиц, одни из которых касались его лица мягчайшими пушинками, а другие тут же кололи его мельчайшими иглами.

- Яааа обещали! А сами бросили нас! Забыли о нас! Все разрушили! – количество игл резко возросло. Майлл больше не мог выносить эту боль. В то же время искренность Шепотуна каким-то странным образом Майлла тронула.

- «Я не понимаю о чем ты, извини…» – даже мысли уже давались ему с трудом. Надо было спешить. – «Если ты и Яааа действительно были друзьями, и если Яааа действительно нанесли тебе такую обиду, достойной платой за которую ты считаешь то, что делаешь... Я готов заплатить... поступай, как считаешь нужным,» – Майлл должен был успеть передать все Эльль.

- Хочешь заплатить должок Яааа?! Сначала реши, осилишь ли, заморыш! – языки пыли, подобно рукам обхватили голову Майлла, и в его сознание под сильнейшим напором ворвался поток эмоций Шепотуна...

***
- Твои восемь минут истекли…

Ежась не то от холода, не то от ужаса, не то от того и другого вместе, Генри не мог произнести своих мыслей:
- Я не знаю…

- Ложь… Для себя ты уже все решил… Просто скажи это вслух, и не будем тянуть резину, как у вас говорят…

- У нас так не говорят… Я слышал, так говорят в России…

- А там что, не люди живут?

- Люди… но…

- Так почему, не у вас?... Впрочем, неважно… Итак… твой выбор…

Наконец, Генри собрался с духом:
- Я поговорю с дядей…

- Отлично… То, что было надо… Иди…

Он готов был стрелой вырваться из круга света, который стал для него ничуть не меньшим испытанием, чем кромешная тьма.

- Эй, ведро не забудь! И, когда дело будет сделано, вернешься с ним сюда…

Генри, молча, кивнул и вернулся за своей нелегкой ношей.

- Когда назад понесешь – смотри не расплескай. Это важно… Расплескаешь – пеняй на себя.

Генри снова кивнул, уже шагнув в темноту.

Он плелся по коридору, не разбирая пути, и глубина луж под его ногами уже не имела для него никакого значения.

Присесть и помыть руку в ведре он решился, только когда его ноги каким-то необъяснимым образом донесли его до той самой железной двери. Потянул ее на себя он не сразу…

***

Связи с Майллом не было уже два с половиной часа. Пит усадил Эльль в свой автомобиль, затемненные стекла которого отделили ее от суетливого мира двуногих. Она пыталась пробиться к брату, но в ответ слышала только серое шипение.

Дебору и Марка из группы Джой она заметила не сразу. Родители спешно уводили их подальше от места ужасных событий. Дебора махала Эльль ручонкой в заднее стекло уже отъезжающего автомобиля, а Марк стоял у открывшейся перед ним двери. Он обернулся в сторону машины Пита и, указав на нее пальчиком, произнес:
- Мама, там Эльль. Она учила нас про брызги и пыль, и камни. Можно к ней?

- В другой раз, малыш, в другой раз. Забирайся в машину... – его мама точно знала, что стишки дети разучивали со своими воспитателями Джой и Майллом. А Эльль... ну, пусть у Марка будет еще один вымышленный друг... Вымышленный друг куда как лучше, чем реальный маньяк в детском саду. Особенно, если мысли о первом отвлекали ее сына от мыслей о втором, о котором она и сама не прочь была бы забыть как можно скорее.

Лицо не такого уж и вымышленного друга Марка, на мгновение озарила улыбка...