Дитя пупкового бизнеса

Сочиним - ка мы рассказ об олигархе,  положим Виктор Васильевиче, истинно русском человеке, от крестьян - колхозников, что не типично для общества наших богатеев, но отдельные случаи должно быть бывают.
Виктор Васильевич, коротко ВВ,  –  дитя пупкового бизнеса, из челноков значит. Но пупком нажитые на этом поприще капиталы  во время встретились  с высокими чиновниками и товаром, государству не нужным оказавшимся. Этим, к взаимному удовлетворению сторон,  деньги и преумножились.
Под стать хозяину  и персонал.

Телефоны ходил устанавливал и проверял пенсионный  дедок, в недалеком прошлом главный специалист в своем министерстве. Здесь пребывал в скромной   должности, но оплата несколько богаче.  Дед, Пётр  Данилович, коротко Данилыч, был из той породы технических интеллигентов, что собирали макулатуру на книги, подписывались на них в министерстве, ходили регулярно в театры, консерватории, обожали  Высоцкого, Камбурову, Никитиных. Солженицына почитывали.
 Короче и начитан и театрал, и по музыке.., не знаю как сказать хорошо. Может, меломан подойдёт?

И был в здании небольшой ресторан, для руководящих работников;
кафе, столовая по старому, для работников; 
и бар, для всех, кто захочет. И всё бесплатно для сотрудников, и их гостей.
Про другое говорить не будем, то к нашему сочинению отношения не имеет.

Шеф-повар, Алексей Алексеевич, попросту Лексеич, он же директор ресторана, он же и бармен, также фигура знатная и опытом и дипломами. Большой специалист по пищевому дизайну и просто человек хороший. Очень творчески относился к человеческому пропитанию.

А ВВ не охоч был до ресторанов и даже свой посещал редко, только с гостями.
Повседневно, когда в офисе, питался в своей столовой при кабинете, а готовила в кухне на задах кабинета хозяину и секретаршам постоянная женщина, супругой, проинструктированная на что,  как, и накой.
Поэтому каждое посещение ресторана Виктором Васильевичем было событием для Алексей Алексеевича.

И как –то вышел у наших героев такой разговор.
- Вы знаете, Данилыч, какой человек ВВ?  Очень вежливый со мной,  деликатный, что ни попрошу для ресторана, никогда не отказывает. Так и хочется сделать ему, что-нибудь приятное.
Подал я как-то на стол колдуны с картошкой, квашенной капустой и грибами. Гости -  нарасхват. А ВВ взял в рот один колдун и смаковал его пока стол не закончился. Ну, думаю, не угодил. А ВВ подходит ко мне и говорит:
 - Золотые руки, золотое блюдо. Я планирую в это воскресенье работать, заготовьте колдунов и девочкам передайте, там мне отварят.
Вышел я в воскресенье. Он заметил, а я объяснил:
- Секрет колдунов, не только, как сделать, а и как отварить, с чем и как на блюдо выложить.
Кушать, - говорит,- сегодня не буду, я на секунду, самолет ждёт.
Поблагодарил ВВ меня и очень извинялся. Душевный человек. Так и не удалось угодить, отправил колдуны в бар, народу.

- Согласен я с Вами. Денежные люди, где-то они цари, а где-то от нас - персонала, да ещё прислуживать не приученного,  как дети зависят. Со мной тоже вежлив. И, по- моему, я догадываюсь почему.
- Как это?
- Помните Ивана Кивелиди?
- Ну, как же. Бывал он в ресторане, где я раньше работал. Да погиб он.
- А как погиб помните?
- Не очень, всякое говорили.
- А погиб он от крошечки яда, нанесенного на винтик телефонной трубки. Да ещё и секретаршу с собой прихватил, лишнее свидетельство, что олигархи без персонала никуда.
- Вот не знал.
- Возможно,  по этой причине ВВ со мной, телефонистом, и вежлив, и приветлив, на всякий случай.

А задумывались ли Вы, Лексеич, по какой подобной причине ВВ с Вами может быть вежлив?
- Скажете тоже…Это как?... Потому, что я его отравить могу, что ли?
- Я думаю не в этом главная боязнь олигарха.
- А, что я еще могу сделать страшного?
- К примеру, в суп, по злобе,… плюнуть или высморкаться… Можете?... 
Лексеич аж оторопел.
- Я, конечно, далёк от мысли, что Вы можете так надругаться над собственным творением.  Но ВВ-то думать не запретишь, страшнее смерти ему незнаемое надругательство и унижение, а если он ещё и Солженицина читал! Потому он, возможно, и вежлив, и приветлив с Вами, и денег на обустройство ресторана даёт.

Тут-то Лексеич задумался и нахмурился:
-  Да, разъяснили. А вот поменяется  ли народ наш, чтобы никому и в  голову не пришло подумать, что он  может плюнуть или высморкаться в суп? Это ж  одно, как под себя опорожниться и по большому, и  по маленькому,  хоть во вред кому, хоть во славу.

- Думаю долго ждать, - подвел итог Данилыч, - пока законы или команды, по письму вроде бы благие, а на деле, то суп с мочой.

После того Лексеич никогда не вёл беседы с Данилычем на эту тему. Понаблюдал обстановку и поприкусил язык. Не спроста, поди,  весь обед человек единственным колдуном сыт.

Очень нервно быть русским олигархом.

Исходов же от постоянно нервной жизни, как она показывает, бывает  несколько.

Во первых, нервы сдают и из страны съезжают, а там как получится.
Если не съезжают, то есть надежда, что на нервной почве привыкнут быть культурными, вежливыми,  приветливыми  и деликатными. Так приживаются. 

Или  окончательно скурвятся и видят в каждом двуногом врага своего. Под телохранителями ходят и народа сторонятся. Но и это на Руси не спасает.

А если не скурвятся,  то спиваются.
Уж не говорим о разгулах и женской доступности при деньгах-то, о том мало знаем. Имидж оплачивается.
 
Опять же сохранить капитал в целости от жён, полюбовниц, наследников, компаньонов-сотоварищей, проблема не малая. А доля слабее целого.

Капиталы же тех, кто спивается,  в разгуле бытуют, доли добиваются, тени своей боятся,   уплывают к иному  роду-племени,  как то веками велось.

Уплывают и бог с ними. По всякому,  с какой стороны ни глянь,  выходит,  будто бы вредны большие капиталы русскому человеку.