Переезд

В этот день, как обычно, я возвращалась домой с работы. Все было привычно: солнце пекло нещадно, изредка по дороге пробегали машины, люди выходили на улицу разве что по срочным и неотложным делам. За всем, что происходило перед глазами, наблюдала «по-кошачьи», на уровне инстинктов: при приближении встречных машин отступала на обочину, оглядывалась, если сигналили сзади.

Когда вышла из поселка и направилась к железнодорожному переезду, впереди поодаль друг от друга двигались две фигуры. Первая, на вид почти подростковая, уже поднималась к железнодорожному полотну. Вторая, женская, бежала. Потом вдруг остановилась, обернулась, постояла, потом махнула рукой и пошла обратно. «Подросток», между этим, скрылся по другую сторону насыпи.

С северо-восточной стороны к станции приближался товарный поезд. Тогда я еще не знала, что он разрежет мой путь на две части—на «до» и «после», заставит пытаться вновь и вновь примерять чужие мысли, переживания, жуткое отчаяние, толкнувшие человека под колеса поезда.
Фигурка вновь показалась на переезде; с расстояния, что нас отделяло, казалось, что человек остановился, чтобы пропустить состав. Вот машинист дал сигнал (в определенном месте все локомотивы «свистят»). И  вслед — целая очередь коротких гудков. «Неужели он стоит прямо на пути?»--пронеслось в голове. Когда локомотив приблизился, фигура исчезла, будто спрыгнула с насыпи. И тут знойную тишину разрушил железный скрежет—машинист нажал на тормоза. Но махина многотонная долго сопротивлялась, продолжая двигаться по инерции. «Вот камикадзе, со смертью играют, рулетку устраивают в двух шагах от поездов!»--подумала я, всё еще уверенная в том, что на полотне мальчишки затеяли опасную игру.

Наконец, состав замер, протянув через переезд с десяток цистерн. Дорога из поселка была перекрыта. Скопившиеся у светофора машины помчались по окольным путям. Машинист поезда медленно шёл, заглядывая под вагоны и цистерны. Постоял, пошёл назад. «Наверное, проверял, не сбил ли кого-нибудь»,--предположила я. И тут услышала глухой стон. Стала вглядываться между колёсами и… увидела человека, свернувшегося в защитной позе эмбриона.
И вот тут я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Все смешалось: страх, смятение, беспомощность. Человек жив, но как ему помочь? Единственное, что взбрело в голову—обратиться к машинисту. Но… он разве что матом не ругался. Едва сдерживаясь, он попросил меня уходить оттуда побыстрее, успокоил даже: «Милиция сейчас приедет».
Перешагнув через пути, я спустилась на шоссе и направилась дальше. Водителю остановившегося автомобиля как смогла объяснила, что дорога закрыта надолго. Он в свою очередь очень удивился, что вызвали только милицию, а о врачах не подумали, тут же позвонил на «скорую» и предложил мне довезти меня до дома. Действительно, ноги мои от потрясения стали ватными. Лишь на другой день я узнала, что под поезд угодил не подросток, а молодая женщина. На душе стало пасмурно. Мысли вновь и вновь возвращались «во вчера». Сарафанное радио преподносило новые подробности трагедии.
Что же заставило Ольгу повторить поступок Анны Карениной? И сколько воли надо было иметь, чтобы упустив один состав, дождаться следующего и всё же осуществить задуманное? Все мы, каждый в своё время, приходим в этот мир и познаём его с широко открытыми, доверчивыми глазами. Многое кажется белым и пушистым. И как бывает больно на душе, когда приходят разочарования, мир оказывается не только недобрым, но даже слишком жестоким.

В жизни Оли мало было светлого. Наверное, все девушки чувствуют себя прекрасной Ассоль и ждут своего капитана Грэя под алыми парусами. К сожалению, сказочные истории наяву случаются редко. И Олин муж был весьма далёк от идеала. Появления детей не укрепило семейную ячейку, а лишь усугубило её тяжкое моральное и материальное положение. Дети требуют заботы и внимания. Одеть, накормить, обогреть душевной теплотой молодая мать была не в силах. Постоянной работы не было, перебивалась случайными заработками. Кончилось тем, что дети попали в детдом. Оля кочевала из хутора в поселок и обратно в поисках понимания, стабильности, покоя. И не находила. В полном бессилии и отчаянии она сказала: «Устала я от такой жизни, лучше пойду брошусь под поезд!» И сдержала своё слово. На это хватило сил и воли.

Люди уходят из жизни сознательно. Милиционеры и врачи признают, что самоубийцы сводят счеты с жизнью не в состоянии аффекта. Они готовятся к этому событию, уже сложился какой-то неписаный обряд, в котором прослеживается выполнение нескольких, на первый взгляд, обычных житейских мелочей очень важных в решающий момент.
К сожалению, это касается не только нашей местности. Известен один поселок в средней полосе России, где прокатилась «эпидемия» суицида. Причиной тогда посчитали магнитные аномалии, действующие на психику негативно. Но… ларчик просто открывался! На замке оказались ворота предприятия, на котором работала большая часть взрослого населения поселка. Вот и нашли путь от безысходности—небытие, петля… Так что если и виноваты аномалии, то не природные, а социальные. Будет работа - будет уверенность в завтрашнем дне, придет в семьи спокойствие.
К сожалению, у нас о таком рае на земле можно только мечтать. От объявления села приоритетной зоной до воплощения в реальности пройдёт время.
Увидят ли Олины дети счастливую, достойную жизнь или их судьба тоже оборвется на переезде?