Экипаж

Максим РУЗСКИЙ


ЭКИПАЖ


1.


Лариса не была особенно послушной девочкой.


Но она всегда внимательно выслушивала маминых гостей, когда те собирались на советские праздники или странные Красную горку, Рождество и Пасху. Приходили только женщины и после первых тостов, восторгов и недолгого хорового пения наступало время тихих разговоров. Лариса их и запоминала, а потом записывала в отдельную тетрадь, под названием «Жизнь». Так у нее сложилась маленькая энциклопедия женских сожалений, и она уже твердо знала, что нельзя делать, а что, наоборот, пропускать в жизни не рекомендуется. Мы здесь имеем возможность привести некоторые из  этих максим, поскольку Лариса позволила нам недавно заглянуть в эту потрепанную тетрадь глазком фотокамеры из телефона.


[
  1972
Замуж выходить бесполезно.
Надо уметь водить машину самой.
Надо уметь печатать на пишущей машинке десятипальцевым методом.
Все законы надо знать, где найти, чтобы легко совершать обмены квартир.
Большая квартира получается качественным ремонтом маленькой и ее обменом на большую жилплощадь.
Влюбляться можно, но не стоит доводить до замужества. См. пункт 1.
Специальность безразлична.
Самый полезный институт – строительный.
]



Кроме этих правил, было одно, которое Лариса знала с детства: везде надо учиться всему, что можно. Так в пионерском лагере она научилась делать авиамодели, рисовать по стеклу, собирать рюкзак, и множеству других полезных вещей, не исключая и девчачьих ремесел - вязаний, шитья и аппликаций.


[
 1974
Специальность должна давать основные деньги.
Остальное зарабатывается хобби.
]



К тринадцати годам Лариса окончательно поняла, что очень красива. Ходила на гимнастику. А в школе видела, как мальчишки смотрят на баскетболе им в попки. Она даже осмелилась спросить об этом учителя рисования, как непререкаемого авторитета по искусству.
- Федор Гаврилович, а почему мальчишки на физ-ре нам в попки смотрят?
Педагог ответил сразу:
- Потому, что они не понимают, как у них ноги из задницы растут, а у вас из углов туловища.
- Это как это, из углов? – удивилась Лариса.
- Элементарно!
И Федор Гаврилович нарисовал силуэт мужчины с ногами, сходящимися у попки, и силуэт женщины, у которой ноги были всегда расставлены там, где они присоединяются  к телу.
- А почему так? – удивилась Лара.
- Чтобы рожать было легче, - закончил свою краткую лекцию художник.


С тех пор он стал иногда получать вопросы от Ларисы. Ответы на них тоже попадали в тетрадь «Жизнь».


Один из многочисленных отцов Ларисы решил, наконец, уйти. По этому случаю всегда устраивался прощальный чай.
- А почему, папа, ты больше решил к нам не приходить? – задала традиционный вопрос Лариса. Ее и вправду интересовал ответ, поскольку каждый раз он был совершенно новым, и она не могла нарадоваться такой огромной фантазии мужчин, записывая каждую отговорку в свою тетрадь.


Одни отвечали, что у них семья, другие, что ее мама слишком умная, или наоборот, просто дура. На любой ответ мама улыбалась, а уже перед сном говорила Ларисе: «Врут они всё!», и сообщала истинную причину разлада, ничего не стесняясь.


Ларисе было пятнадцать лет, когда собрался уходить папа Сережа. Мама попила с ними чай, а потом заявила, что пойдет к подруге до самого позднего вечера. Лариса посмотрела на часы и поняла, что ее сдают на целых пять часов, и убежать невозможно, поскольку мама посмотрела на них обоих таким взглядом, что ослушаться было нельзя.


Папа Сережа смутился, но воспринял мамин приказ, как своеобразную плату за свою свободу и после чая занялся Ларисиным образованием в нужной области.


Уже в своей кровати, перед сном, она вспоминала, что он с ней делал, и самое сладкое само припоминалось и припоминалось постоянно, даже с картинкой, которую он аккуратно  нарисовал в ее тетрадке.

[
1975
От каждого любовника надо брать то, в чем он талантлив.
]


На Ларису этот вечер произвел впечатление великого открытия. Мама утром посмотрела на нее и спросила:
- Довольна?
- Класс!
- Не со всяким так. Только с Сергеем. Он мастер.
- Зачем же ты дала ему уйти?
- Никого не надо держать. Бесполезно.


[
1975. Никого не надо держать. Бесполезно.
]


Лариса заинтересовалась сексом. Все, что нашла, прочла.  Но не стала практиковать, а только выяснила у тети Гали, гинеколога, единственный вопрос:
- А можно так овладеть мужчиной, чтобы он уже не смог уйти. У нас есть точка Джи, а у них что?
- Ларисочка, - оживилась тетя Галя. – Ты задаешь вечные вопросы. На них нет ответа. Но в Японии женщины, развлекающие мужчин, гейши, так сжимали в себе член, что мужики млели и млели. Я пришлю тебе свою статью на эту тему. Ее не печатают, но я передам маме копию.


В шестнадцать лет Лариса уже водила машину. В семнадцать участвовала в молодежном ралли. В восемнадцать поступила в институт согласно рекомендациям из своей тетради – в строительный. Она не верила всяким глупым прибауткам, типа «заборостроительный», а строго следовала опыту маминых подруг. Факультет она выбрала не сложный, а простой – сантехника. 


[
1977 – «Без канализации нет цивилизации»
]


Параллельно стала ходить на курсы машинисток, а потом на юридический факультатив в своем же институте. Студенческое лето для Ларисы почти не отличалось от пионерского. Только в стройотрядах можно было по-настоящему работать, и она жадно осваивала профессии отделочников – маляра, штукатура, циклевщика.
Эта ее страсть к разным профессиям имела под собой твердый фундамент.

[
1973 – Все, что можно сделать самой – не стоит покупать за деньги.
«Специалист подобен флюсу – и тот и другой односторонни.»
Разносторонний специалист – не флюс, а созидатель.
]


2.


Уже на третьем курсе Лариса отремонтировала их двойку и стала подбирать новую трехкомнатную квартиру. Она искала захламленную, не стесняясь необходимостью ее ремонтировать, даже всерьез. Такое счастье нашлось, и остальные годы до окончания института она меняла в ней сантехнику, заново штукатурила, красила, белила потолки.


[
1978 – План жизни.
Отремонтировать тройку.
Обменять ее на четырехкомнатную квартиру.
Поездить по Миру.
Родить дочку.
Найти постоянную домработницу.
Устроиться на хорошую работу.
]


Лариса понимала свое жизнеустройство, как жизнь в квартире, где маме, ей самой, дочке и домработнице будет по отдельной комнате. Муж здесь не участвовал, потому, что его «дешевле похоронить, чем прокормить». Эта сентенция из советских праздников с мамиными подругами, хоть и воспринималась с юмором, но для чуткой Ларисы являлась отражением действительности, и она не хотела все время жить рядом с мужиком, постоянно жаждущим ее тела. Намного приятнее было разрешать ему прийти раз-два в неделю в качестве настоящего праздника для себя и дочери. Именно такие папы ей особенно нравились, потому, что мороженого тогда было больше. В плане жизни не было пункта «муж». Его незримо заменял подразумевающийся «друг со своей квартирой и мамой».


Как видите, сама тетрадка «Жизнь» не была исчерпывающей, и ее дополняли многие добавочные статьи, которые созревали в головке нашей героини по ходу пьесы.



[
1978.  План – не закон, а руководство к действию.
]


Разные неловкие и опасные моменты, подстерегающие молодую девушку в нашей простецкой стране, проходились Ларисой быстро и сплеча. Она всегда была готова уехать с вечеринки на чужом мотороллере, уйти пешком на станцию, сесть в грузовик с водителем, лицо которого ей внушало доверие. Поэтому до конца института ее, такую красивую, не изнасиловали по пьянке, и вообще сочли не от мира сего, прозвав между собой «Пощечиной». Она действительно раза два отмахнулась от непристойных посягательств так наотмашь, чего вполне хватило, чтобы ее не рассматривали, как доступный вариант.
- Почему у тебя нет молодого человека? – спрашивала мама.
- Мне не нужен никакой человек, кроме моего, - отвечала она просто. – А он еще не встретился.
- Смотри, провыбираешься, - уходила мама на кухню, чтобы не продолжать пустой разговор.


Но работа по поиску друга жизни шла в Ларисе постоянно и напряженно. Она внимательно присматривалась ко всем, встречаемым на своем пути парням, но чаще всего тут же их вычеркивала. Ее не устраивали самые простые вещи: курение, желание допить бутылку до конца, нецензурная лексика. Она искала отца своей дочери. Такого, к которому можно приехать в его  особый мир, отличный от ее собственного. Такого отца, который никогда ее, Ларису не бросит, а будет жить счастьем редких свиданий, как подарками от своей королевы. Он должен был передать дочери высокие принципы и знания иностранных языков. Она верила, что он уже есть, и в нем уже горит огонь настоящего ученого, не требующего для себя особого комфорта, но и не допускающего в мир высокой науки или искусства обыкновенный быт.


Когда еще до Ларисиного института за одним из праздничных столов подруги мамы поинтересовались, кем Ларисочка хочет стать, то самое главное сказала тетя Галя, все та же гинеколог.
- Надо очень долго искать себя в зеркале, - сказал она задумчиво. – Каждый раз, проходя мимо трюмо, ты должна выбрать себе профессию и долго смотреть, подходит она тебе, или нет.
Так Лариса и делала. Она останавливалась, говорила: «стюардесса» и долго смотрела в себя, будет ли она хорошей стюардессой или это ей надоест через год. Она представляла полеты, ночевки в гостиницах, записки от летчиков, хождения по заграничным бутикам – и, наконец, смеялась над убогостью такой жизни. Даже профессия «космонавт» не устраивала ее, поскольку усилия по достижению такой цели она считала невообразимо тяжелыми и не стоящими единственной жизни.
Наконец она поняла, что не профессию надо искать, а «свое место». Тогда она определила это свое место, как отвлеченное дело, не важно, в какой области, и стала выбирать свою роль и должность.
Юрист, референт, проектировщик, начальник отдела, начальник мелкого коллектива, владелица фирмы… - все это было записано в тетрадь «Жизнь», и вылеживалось там до полного осознания. Лариса перечитывала тетрадь каждую субботу и делала в ней пометки. Поэтому те цитаты, которыми мы тут делимся с читателем – лишь слабое отражение этой напряженной работы по созданию ею образа своей жизни и себя самой.

[
1979. Жизнь дается человеку один раз и прожить ее надо так, чтобы в каждой пятилетке было свое дело, своя любовь, своя радость и свой друг – тот же, но растущий с тобой.
Любовь всегда подрастает.
]


Иногда Лариса смотрелась в зеркало просто так.


Она понимала себя как скульптуру – красивое украшение интерьера или парка. Вслед за этим она осознавала себя как предмет, который взяли замуж. И в этом она не видела никакого унижения или сделки. Такой предмет, как она, не мог быть легко куплен. Не дешевка! И если она представляла себя рядом с ее идеалом-ученым, то и легкий макияж, и платье, сшитое специально по ней, и туфли, невозможно изящные – все в ней было продумано так истинно и до конца, что и в этой роли она бы блистала! Блистала бы просто так, чтобы подчеркнуть ЕГО. «Мечтать о каком-то признании и «оскарах» в нашей стране – полная глупость».


Но продавать себя не хотелось. Слишком свободна была мама – истинный образец ее жизни.


- Ты все ищешь свой идеал, а ты знаешь, где такие водятся? – спросила мама.
- А что, есть специальные заводи?
- Именно заводи и есть! Вот тебе заметка в газете.


Лариса с тоской стала читать о кругосветном походе научного судна.
- Это просто работа! – воскликнула она.
- Но они и отдыхают где-то! Ищи сама, я тебе в этом не советчик, - завершила мама.


И тут Лариса увидела себя живой скульптурой на парусной яхте. Она стояла у звенящего от ветра штага, держась за него правой рукой, а ветер развевал ее длинные волосы. Ее купальный костюм, оголенный до неприличия, был под цвет полосы, идущей вдоль борта сразу под желтой палубой. Загорелое тело сверкало в лучах солнца. Улыбка ничего не обещала, потому, что была направлена внутрь, в себя.
Она улыбалась своим мыслям.


3.


Быстро и неожиданно Лариса познакомилась именно с теми молодыми учеными, о которых шла речь в заметке. Моментально была приглашена на яхту и сама не заметила, как оказалась коком, четвертым в команде среди трех мужиков. Она выучила не только скромное меню своих моряков, но и научилась висеть с одного борта противовесом, менять галсы, то есть перекидывать паруса с борта на борт так, чтобы гик не бил тебя по башке, и даже стоять у руля, выдерживая курс по компасу. Она так увлеклась всеми этими приготовлениями к походу, в который ее неожиданно легко взяли, что упустила из виду самую главную вещь, что, оставаясь на суденышке одна с тремя незнакомыми мужчинами, она неизбежно попадет в их руки. Иначе просто никак не получится. Когда она это сообразила, было уже поздно. Лариса почувствовала это по взгляду хозяина причала, который их провожал, и убедилась, заглянув в глаза каждого из команды.


Тогда в ней сразу изменился план действий. Выбирать из троих будущего отца своей дочки она не стала, а решила, что пусть все сложится само собой. Даже посвятить часть своей жизни каждому из них она не боялась, потому, что знала действительную цену мужской короткой любви и понимала, что любовь нельзя генерировать из ничего, а можно только выстрадать в практических связях. Разумеется, Лариса была вооружена почти неотразимым оружием. Она знала про точку Джи и умела так сжимать мужчину, что успех ей был загодя обеспечен.  Но, поначалу она притворилась чуть ли не девочкой.


Уже на второй день все прояснилось. После ужина ее положили поперек стола и овладели ею все трое по очереди. Причем с ней всегда оставались двое свободные от руля. Один трудился над Ларисой, а второй, которому Лариса клала на плечи свои сильные руки, смотрел за состоянием поверженной юнги.


Все это они делали на удивление осторожно. При этом в них горел благородный романтизм и никакого насилия над попавшей им в руки красавицей они себе не позволяли. Получить удовольствие, не причинив девушке никакой боли, казалось, и было высокой целью обладания ею!


И действительно, никаких криков и стенаний это их упражнение в ней не вызвало. Лариса с ровным достоинством выдерживала каждого из троих, будто ей было безразлично, и после окончания всего спектакля только подтиралась и надевала трусики так спокойно, что мужики не могли не удивиться.
- Тебе это нравится? – спросил капитан.
- Нет, мне это не нравится, - отвечала юнга. – Но вы не можете сдержаться, видя мою красоту, и, значит, придется отдаваться вам, чтобы на судне царил мир и порядок.


Мужики не поняли, чем они занимаются.


Действительная цель их такой покладистой женщины заключалась в зачатии девочки, не важно, от кого первого. Поэтому Лариса не стеснялась, не ставила глупых условий и не манерничала.
Одновременно она привыкала к каждому из них и отмечала про себя их характеры и привычки. В таком униженном положении она легко могла осознать всю философию того, кто владел ею в данный момент, а заодно и того, кто наблюдал.


Днем Лариса с удовольствием кашеварила и в остальное время помогала вести яхту, не отвлекаясь на загар, разговоры и прочие глупости.


Никогда у мужиков не было такого настоящего юнги!


- Почему ты так послушна? – спросил ее капитан.
Лариса повернулась к нему с улыбкой и ответила:
- Вы все равно добились бы моего согласия. Зачем кочевряжиться?
- Это разумно, - только и ответил он. – Сегодня вечером придем к берегу. Отдохнешь немного.


Это могло означать только одно – вне большой воды они ее трогать не собираются. «И вправду, - подумала она. – Зачем им случайные свидетели». Она посмотрела на проложенный по карте курс и поняла, что обратный путь не так длинен. Оставалось вытерпеть на столе вечеров пять.


Разбили две палатки. Капитан взял ее в свою и спал с ней в обнимку, прижав девушку к себе, как ребенка. Он не позволял себе на земле никаких вольностей. А Лариса даже и не спрашивала, женаты они или нет. Ее устраивал интеллект команды претендентов на ее чрево и остальное, она была уверена, никакого значения не имело.


Дневка закончилась второй ночевкой, когда капитан уступил свое место штурману, чтобы он тоже мог бы поспать вблизи Ларисы. Видимо, они относились к походу также серьезно, рассматривая ее, как возможную часть своей жизни.


Это первое плавание не возымело никаких результатов. Никто не родился. До Нового года трехкомнатную квартиру Лариса отремонтировала и нашла запущенную четырехкомнатную, которую и приобрела простым обменом. Она составила смету на ее ремонт и наняла дешевые бригады, всегда имеющиеся при ЖЭКе. Она уже умела ими руководить и подбирать материалы без лишних затрат. Эту квартиру она делала для себя и не предполагала в ней излишней роскоши. Но электрику, сантехнику и слабые токи спроектировала сама, и мужики только удивлялись ее знаниям. Схалтурить она им не позволила.


К весне квартира была готова.


4.


Зимой к ней приходил капитан. Но она не оставляла его у себя, соблюдая их морское правило, жить только на большой воде. Она еще не выбрала из них супруга. Да и дочку ей никто пока не смог сделать.
- Что ты раздумываешь, Лариса, - спрашивал капитан напрямик. – Или я тебе не подхожу?
- Никто не знает, кто к кому подходит, - отвечала морячка. – Сделаешь мне девочку, тогда и станет видно, как ты ее любить будешь.
- Да у меня уже есть мальчик, - отнекивался он, имея в виду свою прежнюю семью.
- Девочку, - сладко повторяла Лариса, не обращая внимания на сложившиеся обстоятельства его жизни.


Это зароненное в мужчину требование нашло отклик в его сознании. А, поскольку, все идет от головы, летом он уже старался над Ларисой внимательней, а она смотрела в окно на волну от форштевня, летящую назад, и чувствовала его усилия преодолеть в ней некоторый барьер. И действительно, один-два раза она под ним закричала.
- Тебе больно? – спросил штурман, ревниво наблюдающий за процессом.
- Нет, нормально все, - отвечала Лариса. – Я просто встала бы, если бы он снасильничал.


Во втором походе к Ларисе относились как к родной, согласившейся принимать их по доброте душевной. Так в партизанских отрядах женщины были зачастую общими перед лицом мгновенности жизни и жалости к воинам.
Но победил в этой невидимой войне не капитан, а штурман. Третий моряк, считавшийся простым матросом, хотя на самом деле и был начальником лаборатории, владел Ларисой безопасно. Он больше наслаждался ее фигурой, поддерживая недавнюю студентку с разных сторон, чем самим соитием.


Истина была определена только зимой, когда девочка родилась, и стало ясно, что у нее совсем не голубые глаза, как у капитана, а карие. Из роддома Ларису брали всем экипажем и опытные нянечки, ничуть не смущенные такой делегацией, сразу передали ребенка в руки кареглазого штурмана.
Тот поначалу ничего не понял, но Лариса сказала:
- Придется папе нас проводить, хотя бы до дома.
И вопрос был решен еще до снятия пеленок, когда все выяснилось окончательно.
Импровизированный праздник закончился быстро и начальник лаборатории с «капитаном» покинули квартиру несолоно хлебавши.


- Теперь мне надо жениться на тебе? - спросил штурман.
- Как хочешь, - отвечала Лариса. – Мне достаточно, если ты признаешь ребенка и будешь приезжать после года, заниматься и играть с ним. За тобой английский язык, походы на яхте, рисование и пение бардовских песен. У тебя и свои дети есть?
- Нет у меня, ни жены, ни детей, - ответил Миша.
- Ну вот, теперь есть, - закончила Лариса. – Ты победил. Никто не виноват.
- Я не хотел бы у тебя жить, - резюмировал Михаил. – Я диссертацию пишу.
- А я тебя и не зову. Приходи в любое время. Только звони предварительно. В поликлинике в четверг грудничковый день. Это мы будем заняты. Список нужных вещей я тебе передам. Поучаствуешь поначалу.
- Тебе алименты положены, - вспомнил штурман.
- Потом решим, когда ты привыкнешь к положению отца, - ответила Лариса. – Если ребенок тебе не понравится, то и говорить не про что.
- Это как не понравится? Если он мой.
- Ну, я могу тебе не понравиться.
- Прекрати, я тебя больше всех люблю, - даже обиделся Миша.
- Ладно, иди, сейчас кормление.


Миша послушался, пошел домой. Но почему ему нельзя было смотреть, как кормят его девочку грудью, которую он ласкал неоднократно, штурман не понял.


[
1976  Если родится ребенок, мужика не надо им напрягать. Только с года они понимают, что есть дети.
]


Придя домой, он все рассказал маме.
- Это она сама не хочет, чтобы ты с ней жил? – спросила заслуженная учительница.
- Сказала, что и не зовет к себе, - пояснил сын.
- Это очень умная девушка, - заметила мама. – Не пропусти ее, такие редко встречаются. А как ты ей девочку сделал?
- Она у нас на яхте коком была.
- Для всех троих?
- Получается, что так.
- И ты победил?
- И она так сказала, что победил.
- Ну, вот теперь памперсы и покупай, победитель.


Но Миша понял, что мама была довольна и надеялась на то, что ее допустят до внучки хотя бы на время. Она узнала Ларисин телефон и позвонила ей.
- Здравствуйте, поздравляю вас с девочкой, - сразу сказала она. – Это мама вашего мужа говорит, Светлана Георгиевна.
- Очень приятно. Но мы пока тут с мамой определимся, попривыкнем. Потом вас пригласим, - отвечала Лариса. – И Миша мне не муж, наши отношения сами установятся, не влияйте на него, а то нечестно будет. Можно сказать, это я сама так устроила. Он не планировал.
- Кто же из мужиков это планирует, - отвечала Светлана Георгиевна. – Я не буду вам мешать, позовете, когда понадоблюсь. До свидания.


- Нормальная тетка, - сказала Лариса маме. – Светланой зовут, Георгиевной.
- В грудничковый день пригласи ее в поликлинику. Там и познакомимся. Не отторгай родственницу.
- До чего же ты практична!
- Нет, я квартиры не умею делать из ничего. И зачем тебе эти хоромы?
- Еще мало будет, мама, - отвечала Лариса.


Миша занимался своей диссертацией, к Ларисе не приходил, хотя и выполнял ее просьбы: купил коляску, кроватку, манеж. Но Полина, ничего не говорящая и даже еще не ползающая, его не умиляла. Мишку с удовольствием заменил в доме капитан. Он надеялся захватить сердце Ларисы. Но получил от нее в ответ только здравое рассуждение:
- Миша не хочет пока связываться с нами, - сказала она просто. – Ему не до нас. Но после года он поймет, что у него дочка. Пока ты можешь его заменить, но я не обещаю тебе ничего. Через год все выяснится.
- Я запишу Полину на себя, если разрешишь, - сделал капитан первый шаг.
- Это, пожалуйста, - согласилась Лариса.
- Такому желанию нельзя препятствовать, - улыбнулась она. – Мишка даже забыл об этом.


Летом Лариса в поход на яхте не пошла. Они с мамой сняли комнатку под Серпуховом и отдыхали с Полиной на свежем воздухе. Слава Богу, ребенок не заболел, и все лето они провели вне ужасной Москвы. Чтобы было легче, наняли няню и эта одинокая женщина, так привыкла к Полечке, что поразмыслив, Светлана предложила ей изменить свою жизнь и переехать к ним в Москву на постоянное жительство в качестве домработницы. Сбывались ее замыслы. Для помощницы по хозяйству уже была в квартире отдельная комнатка. Осенью их перевез сам начальник лаборатории, третий матрос. Он впервые увидел Полину уже не в первом младенчестве и ушел со слезами, но ничего не сказал и даже путем не попрощался. Долго сидел в машине, приходя в себя.


- Это кто такой? – спросила мама.
- Это третий, он из роддома нас вез. Забыла?


5.


Записал девочку на себя капитан. Выделил алименты с официальных заработков. Болтал с ребенком по-английски, считая, что до двух лет ей будет проще освоить этот жующий язык. Приходил через день, чтобы его не забывали. Светлана раз в две недели подпускала его к себе на всю ночь. Любила, плакала от счастья.
- Вот как получилось, Кирилл, - причитала. – Все равно судьба свела, как ни крути.


Летом Лариса все же пошла на яхте. Соскучилась. Полина была на даче у родителей Кирилла под наблюдением трех бабушек.


Но Лариса на этот раз установила свои порядки. Теперь, и Миша, и Кирилл были ей не чужие, и она решила ходить только в трусиках, разрешая обоим себя трогать везде, чтобы им было легче дотерпеть до вечера. Третий матрос, начальник лаборатории Олег Петрович, тоже был допущен к ее красоте. Он стеснялся и, притронувшись к Ларисе, краснел и извинялся. Но сдержаться все равно не мог.
- Будь проще, Олег, - говорила корабельная юнга. – Я в походе общая и меня можно везде погладить, если возникает такое желание.


Но вечера переживались Ларисой теперь намного тяжелее. Это уже не было развлечением. Ее оставляли в каюте наедине с мужчиной, и было понятно, что она отдается ему как мужу, разрешая намного больше.


Именно теперь Лариса приручала свой экипаж. Она к каждому находила подход, и каждый покидал каюту в неописуемом восторге, считая ее именно своей женщиной, потому, что получил на нее неоспоримое право – искреннюю и бесстыдную любовь.
Эти встречи длились почти по часу, но каждый следующий претендент находил свою «жену» свежей, полной новых сил и встречающей его радостной улыбкой.


Лариса сама не помнила, когда решила, что у нее будет три умных и красивых мужа одновременно. От каждого из них она должна родить ребенка, и прожить жизнь не в склоках и слезах, а со всеми троими сразу, даже если выдерживать их и будет не очень просто.   


Лариса находила слова, легко впускала в себя следующего, немного сжав его в себе, чтобы показать свою искренность и готовность зачать.
Теперь уже все понимали, что все всерьез, и что ее дети – это только их дети, дети экипажа.


С третьим, с Олегом Петровичем, было поначалу неловко. Но она сразу убрала из его рук презерватив и сказала:
- Ты имеешь на меня такое же право, как и все остальные. Я люблю и тебя тоже и разрешаю любить меня без оглядки.
Это сразу растопило его сердце, и совершенно неожиданно он взял ее так страстно и даже чуть болезненно, что между ними пролегла странная тайна. Лариса удивлялась, что слабая боль, которую он ей невольно причинял, говорила о такой его чистой любви, что она иногда даже просила его об этом, чуть надвигая на себя и направляя в свою глубину.
 

Но после него встать было уже трудно. Олег минуту  держал ее на руках как  раненого героя древности и целовал все ее тело, желая вернуть ему прежние силы. Она позволяла ему увидеть свой несложный туалет, надевала трусики и выходила из каюты в кокпит.


Только после чая все, кроме рулевого, укладывались, и на красоту Ларисы опускалось строгое табу до следующего дня.


На стоянке в палатке с Ларисой спал Олег. Он полночи шептал ей на ухо бессвязные слова любви, неслышно целовал ее, но ни о чем не просил, поскольку его любовь на земле была выше плотского. Она была равной его чувствам к Полине, ребенку Ларисы, поразившему его воображение прошлой осенью.


6.


Через семь месяцев после похода родился мальчик. Но он не был недоношенным. Снова в роддом явилась вся команда яхты, но на этот раз нянечки протянули сверток самому капитану. Он взял его, как положено, в обнимку, понес к машине Олега. Развернули кулек только дома у Ларисы.


По глазам узнали его произведение.
- Ты до похода с Ларисой жил? – спросил Миша ревниво.
- Ну, ты не смог, аспирант, я и жил. На меня и Полина записана. Алименты в порядке. Не обижайся, все наши. Никто тебя от дочери не отодвигает. Приходи в любое время.


Но Михаил обиделся. Попрощался, ушел. Только сейчас понял, что мама правильно еще раньше сказала:
- Такую любовь просрал! – (мама Миши в экстренных случаях выражалась резко). – Эта твоя диссертация тебе на год или два. Все равно закончишь, в конце концов!
- Да ладно тебе!
- Потому, что дурак! – заключила мама резко,  перебирая крохотные выглаженные распашонки Полины.
А Миша тогда ушел в свою комнатку, бросился на кровать – рыдать.


Капитан Кирилл записал, что надо докупить и уехал с Олегом в нужном направлении.
- Тоже на себя запишешь? – спросил Олег Петрович.
- Можешь и ты записать, мне не жалко.
- Нет, я своего хочу, - ответил Олег твердо.
Кирилл понял его так, что он только от Ларисы согласен на ребенка. Но уточнять не стал, чтобы не обязывать друга. Записал своего сына на себя, но алименты пока не оформил, позвонил Мишке.
- Ты бы выделил вспоможение на мальца. Это и без алиментов делается просто на срок и сумму.
- Но я с ней не живу.
- А кто мешает? Любишь, небось, втайне, еле дышишь. Лара распределит, кто когда. Я согласен. Можешь, как назначит, приходить к ней, чтобы я вроде мужа был, а ты любовником. Пока только нельзя, в ней все живое еще.
- Я подумаю, капитан, - уклонился Мишка.


- Что тут думать?  – сказала мама. – Хотя бы так к любви своей прислонишься. Сразу не подпустит, обидел ты ее. А там поглядишь.
- Как-то неудобно, вторым мужем, - рассудил Миша.
- А как втроем ей Полину делали, удобно было?
- Мама, не трави душу!
- Где она у тебя, душа-то? – заканчивала разговор Полинкина бабушка.


Михаил решил собирать на сына Кирилла со своих статей и подработок. Он посчитал эти «неучтенные» деньги и стал скапливать их, отталкиваясь от реального фонда, который лежал на машину.
- Я, конечно, возьму от тебя деньги, - сказала Лариса. – Но с условием, что ты их будешь переводить на два счета. Пополам.
- А зачем это? – удивился штурман.
- Мне так удобнее, вот и все.


Лариса постановила себе брать только с первого, оставляя второй про запас, на всякий случай.


Когда деньги стали Ларисе приходить, она позвонила Мише и сообщила:
- Можешь сам приносить мне копии банковских квиточков вечером двадцать пятого и одинадцатого числа и оставаться до утра.  Я простила твою диссертацию, Миша. Ты отец своей дочери. И тоже мой муж, как и Кирилл.
- А с Полиной как мне?
- В любой день, с десяти до двенадцати. Я знаю, что это тебе неудобно, но вечером здесь наш папа.
- А я кто?
- Папа-Миша, в отличие от папы-Кирилла. Просто все. Не переживай.


Опять Лариса пропустила походное лето. Потом другое. Референт в проектном институте – дело оказалось не такое простое. Мама еще на пенсию не ушла. Если бы не помощница по хозяйству, то не справились бы. Но женщина оказалась толковая, все успевала. Пока разумная Полина в очереди с Сашей посидит, уже и в магазине побывает, и питание принесет. А там и к врачу все вместе успеют.


7.


Когда яхта вернулась из похода, Лариса в субботу вечером пришла и позвонила в квартиру Олега. Он оказался дома.  Открыл, удивился несказанно. Устроил чай, показал фотографии. Яхта немного потрепалась, перекрасить бы. Команда почти распалась, чужие люди ходили по кокпиту, сидели на баке, свесив ноги.
- Мы такого не позволяли себе, - сказала Лариса.
- Так мы шли, а они катаются, - пояснил Олег.


Наконец, он спросил главное:
- Ты чего пришла?
- Девочку хочу от тебя, - ответила Лариса серьезно.
- А если мальчик опять?
- Просчитано все, девочка будет, - спокойно сказала юнга.
- Прямо сейчас? – воодушевился Олег Петрович.
- Я помылась перед уходом.
- Что ты, Лариса! – замахал он руками. – Какие мелочи. Я мигом.


Он разложил диван, постелил простынь, одеяло принес. Сам принял душ моментально.
- Раздеваемся? – спросил, еще не веря своему счастью.
- Раздеваемся, - подтвердила Лариса.


Так летом появилась Наташа. Она была младшей и самой всеми любимой.


Создание жизнеустройства Ларисы было завершено.


Она сделала себе несложную операцию и уже совсем откровенно могла принимать всех своих любимых мужей, не боясь забеременеть. Мужчины со временем привыкли к тому, что их сказочно прекрасная женщина принадлежит всем троим. Она легко распределяла свое время, даже, если случайно приходили двое. Никого не выделяла.
- Вы все восхитительны, - говорила она им. – Каждый по-своему. И все наши папы разные, поэтому лучше приходить по одному, чтобы дети заранее знали и ждали определенных игр и разговоров. Да и мне проще.
И каждый был горд, считая, что обладает особой способностью доставить Ларисе тайное, только им двоим доступное наслаждение.


От нее никто не уходил.


Не было прощальных чаев, как у мамы. Не было отговорок.


- Как тебе удается всех их троих держать при себе? - искренно удивлялась мама.
- А я их не держу, - отвечала Лариса. – Сами не уходят.
- Есть, конечно, один секрет от тети Гали, -  добавляла она таинственно. – Но это секрет, даже от тебя, извини.


20130926