Грязная посуда

Вода текла временами мелодично, равномерно, как шедевры Achille-Claude Debussy, и перерастала в нечто большее, клокочущее, разбрызгивающееся в разные стороны. Я мыл посуду. Капли летели на белые обои в мягко-оранжевом свете люстры. Аккуратно протирал очередную тарелку пенистой губкой. В комнате ждал Кирилл Борисович, мой придурковатый приятель. Он имел параноидальную особенность – требовал от всех и каждого, чтобы его называли по имени отчеству, хотя был, как и я, молод. Ему бы стоило сходить к психологу, быть может к психиатру, потому что, когда его называли Кирюша, он буквально взрывался. Брал в руки первое, что попалось под руку, и начинал избивать всех, кто находился рядом. С таким напарником мне приходилось работать, но, не смотря на странный нрав, он быстро превратился в профессионала. А сейчас Кирилл Борисович сидел на коричневом диване в единственной комнате моей квартиры в окружении стопок книг, которым не нашлось места в шкафах. В то время пока он вытряхивал на стол «добро», я занимался своим особенным ритуалом. Продолжал мыть посуду, которой накопилось довольно много с последнего дела.
- Эй, Брут, сегодня у нас, эта, неплохой улов. ХА-ХА, мать твою, крупная рыбеша попалась, - крикнул мой напарник из комнаты, но журчание воды сильно приглушило звуки.
Брут…
По-пьяни я рассказал ему о том, как в детстве из мести убил и подвесил на забор собаку лучшего друга, избившего меня. После этого Кирилл Борисович превратил часть моей фамилии в звучное прозвище.
С Кириллом Борисовичем судьба нас свела на смоленском вокзале. Я возвращался из деревни, где после смерти бабушки продавал её дом. Родителей и близких родственников больше не было, имущество стало моим. Денег тогда не хватало даже на хлеб. Работа настолько осточертела, что в одно не самое доброе утро я ввалился пьяный с бутылкой водки в руке в кабинет к шефу, после пары коротких оскорблений, обоссал стол и его самого. Охранники отходили по мне как следует, но этот сукин сын не смог ничего сделать – я знал обо всех его черных делишках, имел фотографии с его многочисленными изменами, а за жену он держался, ведь та была богата.
Когда я проходил мимо мест ожидания, этот сукин сын, Кирилл Борисович, попытался вытащить мой бумажник. Я вмазал ему с левой, потом смачно с правой в солнечное. Когда тот сгорбился над землей, влепил с колена по лицу. На тот момент мой напарник выглядел практически бомжем, впрочем, не настолько ужасно, чтобы его не впустили на вокзал. Пока Кирилл Борисович лежал в отключке, я проверил его документы. Его лицо распухло настолько, что отдаленно напоминало фотографию в паспорте, из носа и рассеченной брови струилась кровь. Глядя тогда на этого беднягу, мне его стало жалко, его жизнь и покореженное мною лицо. Он ведь всего на всего хотел нажраться. Вина давила долбанным грузом, что с земли не подняться.
- А? Э!
Кирилл Борисович очнулся, после того как я пошлепал его по щекам.
- Через две недели набери по телефону, что в паспорте.
Там же я написал предложение. Мне было, что ему предложить.
Я продолжал мыть тарелку. Смывал засохший соус карбонары. Старательно скоблил его обратной стороной губки. Потом вода омывала. Очищала белоснежную тарелку. Я ставил её на полку. Чистую и блестящую.
Дома на Рублевском шоссе напоминали замки. Тот, который мы выбрали, возвышался высоко над забором, на последнем этаже в окнах горел свет – хозяин пока не спал, скорее всего, готовился кувыркаться с новой молоденькой избранницей. С участка доносилась громкая музыка, пацан этого миллионера куражился с друзьями. Благодаря ним нам удалось проникнуть на территорию. Узнали фамилию владельца участка и назвали её. Проехали следом за двумя тачками этих пижонов. У охраны не возникло никаких подозрений, а какого черта? Нам двадцать пять, и выглядели мы неплохо, достойно рублевской богемы.
Когда свет в доме погас, мы проникли на территорию участка. Спрятались за кустами. Сопляки разделились. Половина вливала в себя ром и виски, другая, шатаясь из стороны в сторону, пыталась запустить радиоуправляемый вертолетик. Черт возьми, он так светился красиво синими огнями, до того как врезался в стекло соседнего дома.
- Проклятье, - шепотом выпалил я.
Раздался треск бьющегося стекла. Сигнализация молчала, потому что она вовсе отсутствовала – дом недавно построили и работы в нем ещё продолжались. Соседей не было.
Мы ждали пока сопляки напьются до состояния не кондиции и вырубятся. Ночь дарила прохладу. На небе появлялись первые признаки рассвета. Я посмотрел на часы – четыре. Мы слушали пьяные оры этих недоносков до четырех. Мои ноги затекли, терпение тоже. Я практически не думал ни о чем. Впал в анабиоз, иначе просто не выдержал бы. Через тридцать минут случилось чудо, самое прекрасное из чудес, подобно появлению Деда Мороза на новый год и прочей детской мишуры, в которую я не верил. ОНИ УШЛИ НА РЕЧКУ. Ушли плавать, черт подери. Я готов был расцеловать кретина, который это придумал.
Да, мы были Робин Гудами и раздавали деньги бедным. Временами мы оказывались крайне нищими.
Я не мыл посуду между делами, она копилась, создавая крепости в раковине. Грязь в её бесконечно темном и мерзком смысле. Замок тьмы, пороков и непристойности.
От ритуала меня отвлек звонок в дверь. Медленно, как хищник выслеживающий добычу, подкрался к двери. Тем временем Кирилл Борисович вышел в коридор и озадаченно смотрел на меня. Дыхание участилось, и я посмотрел в дверной глазок. По ту сторону стоял полицейский.
- Фак!
- Кто там? – прошептал Кирилл Борисович.
- Кто-кто, ***, конь в пальто, мент стоит.
Лицо Кирилла Борисовича в одну секунду стало каменным, напряженным и испуганным. На нашем счету было около тридцати домов в разных районах Москвы.
- Иди спрячь все! – прошептал я, а сам собрался с мыслями, пригладил короткие волосы и положил на нос черные интеллигентные очки.
- Здравствуйте, участковый Менщанов, - представился полицейский.
- Добрый вечер, - произнес я.
- Вас зовут Эдуард Николаевич?
Я почувствовал запах перегара.
- Нет, вы ошиблись этажом, скорее всего… Вам на…
В эту секунду из комнаты вышел Кирилл Борисович.
- Добрый вечер офицер, не хотите пройти?
Я зло на него посмотрел.
- Господин полицейский ошибся этажом, Кирилл Борисович.
- Я бы зашел ненадолго, - произнес участковый.
Он рассматривал книги медленно и проницательно. Оглядывался по сторонам.
- А чем вы занимаетесь?
- Работаем в магазине сантехники, - произнес я.
- А что в тех пакетах?
Кирилл Борисович знал, что в тех пакетах. Его руки задрожали. Он уже готовился вмазать полицейскому по затылку.
- Подарки моим детям. Мы с женой развились, а ребятишки Димка и Коля остались у неё. Господин полицейский на самом деле я планировал уже собираться спать. Завтра рано вставать – еду к ребятишкам.
- Да, да, конечно.
- Всего доброго.
Я захлопнул дверь и свободно вздохнул. Потом бросил испепеляющий взгляд на Кирилла Борисовича. Чертов кретин!
- Извини…
Я вмазал ему с левой, потом смачно с правой в солнечное. Когда тот сгорбился над полом, влепил с колена по лицу. Потом открыл дверь и спустил ублюдка с лестницы.
Я взял все деньги, что были. Два пакета, набитых добром и закрыл за собой дверь. Я избавился от них в другом конце района.
- Привет… - произнес мой старый приятель, когда открыл дверь. Видно я его разбудил.
- Привет. Можно зайду? – улыбнулся я.
Он был мне должен.
Я прошел на его кухню, включил воду и продолжил отмывать свою душу.