Жертва. Эпизод 10

- 24 -

Сказать, что Рэйвен был зол – значит, ничего не сказать. Некто похитил Торнтона прямо из-под носа вооруженной охраны. Внешние камеры были повреждены, а несколько опытных и тренированных парней обезврежены прежде, чем успели понять, что произошло. Единственным, кто успел уловить тень или фигуру в черном, был Стив. Рэйвен предполагал, что без участия Беатрис здесь не обошлось, но как ей удалось провернуть это, не имел ни малейшего представления. Больше того, у неё не было мотивов бросать недоделанную работу и уводить Торнтона перед финальным аккордом. Его собственные планы сейчас напоминали карточный домик или замок на песке. Такое положение дел приводило Рэйвена в бешенство. Он не для этого потратил столько времени и средств, заварил всю эту кашу, чтобы позволить неведомому супермену разом перечеркнуть все. 
Единственным, с кем удалось мало-мальски адекватно поговорить на тему нападавшего, оставался наемник, которого прислал Халишер. В прошлом Стив точно имел дело с измененными, даже если вся его легенда была липовой от и до.
– Что здесь произошло на самом деле? – Рэйвен пытался быть спокойным, но темперамент и столь откровенный провал уже трансформировались в гремучую смесь полубезумной ярости. Он найдет того, кто это сделал, и тот очень сильно пожалеет о дне, когда появился на свет.
– Нарисовался измененный, вырубил меня, забрал Торнтона.
Это звучало как бред. Точнее, прозвучало бы устами кого угодно, но только не Стива. Если кому Рэйвен и доверился бы в вопросе собственного прошлого, то это Ронни Халишеру. Теперь ещё и Стиву Крайтону, не суть как его там по-настоящему. Похититель забрал Торнтона, Беатри,с и исчез, при этом не свернув ни единой шеи. Такая точная, быстрая и чистая работа была не под силу обычному человеку, даже самому крутому профессионалу. 
– Измененный… – пробормотал Рэйвен. Это казалось фантастикой, принимая во внимание то, что чума не оставила никому ни малейшего шанса. Спасительная вакцина позволяла выжить, но у всех шел откат до человека – у кого-то раньше, у кого-то позже. Продержаться до настоящего момента мог разве что какой Древний. Или кому-то все же удалось выжить? Последнее в корне меняло дело. Во-первых, выжившему измененному не хотелось, чтобы Торнтон достался Вальтеру. А во-вторых, его кровь можно было бы использовать в разработках. Это значительно ускорило бы процесс. Рэйвен прошелся по комнате, чтобы справиться с охватившим его азартом. Если измененный не избавится от Торнтона сразу же, найти их будет двойной удачей. Встреча с Кроу сейчас как нельзя кстати, у Дэвида есть все ресурсы, чтобы снарядить масштабную погоню. Остается надеяться, что тот ещё не оторвал профессору голову.
– Зачем ему Беатрис? – озвучил он свой следующий вопрос.
– Потому что они заодно.
– Предполагаешь, что они знакомы? – Рэйвен ощутил легкий холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Беатрис не могла не понимать, что делает. Их междусобойные соревнования не имели к настоящему никакого отношения. Её последний поступок нельзя было охарактеризовать иначе чем мерзкую подставу.
– Наверняка.
– Почему ты так уверен?
Стив усмехнулся, и Рэйвен заметил его досаду.
– Я не успел среагировать именно потому, что первой зашла Беатрис.
– И ты решил сказать мне об этом только сейчас?
– Не знаю, как ты, но я не очень люблю признаваться в своих косяках перед стадом шестерок.
Рэйвен выдержал паузу и едва уловимо кивнул. В том, что говорил Стив, была логика. Он изначально просил его не особо распространяться на тему своего происхождения перед другими. Существо, выкравшее Торнтона, оставалось загадкой не только за счет своего появления и связи с Беатрис. О ней он подумает позже, потому что своим поступком она разбудила в нем нечто очень нехорошее, и Рэйвен пока не знал, как будет с этим справляться. Главное сейчас – измененный. Как ему удалось выжить? Как он сумел не засветиться после масштабной гибели тысяч себе подобных?
– Мои ребята не в теме измененных от слова совсем, так что будь вдвойне осторожен, – предупредил Джордан, усмехнулся. – Сейчас нам бы пригодились навыки охоты на себе подобных.
– Главное – найти, – хмыкнул Стив, – обращаться с себе подобными я умею.
– Нас таких красавцев двое, – пристально посмотрел на парня Рэйвен. – Только мы теперь обычные люди, в отличие от него.
– Обычные люди способны на многое. Хотя этот факт бывает сложно принять после ощущения собственного всесилия. Камеры убиты, значит стоит начать с Беатрис. Точнее, кредиток, телефонов и документов на все ее прекрасные имена. Готов поделиться со мной информацией? Времени у нас не так и много.
Рэйвен на минуту задумался. Он многое знал о Беатрис, но справедливо ли доверять эту информацию стороннему человеку? Тому, кто сможет использовать все это против неё в собственных целях? Беатрис такого может не простить, да и он сам вряд ли простит себе, если с ней что-то случится.
– Почему она захватила с собой Торнтона? – Рэйвен решил взять тайм-аут и сменить тему. – Вела двойную игру? Захотела оставить Вальтера с носом?
– Я бы поставил на второе. С солидарностью у неё явно проблемы. В противном случае она бы задумалась о том, что нам придется разгребать суровые последствия её побега.
– Я бы первый посмеялся, если бы кто-то сказал, что Беатрис сентиментальна, – за сарказмом Рэйвен попытался скрыть, как его на самом деле зацепили слова Стива. Тот именно этого и добивался, и Рэйвен подумал, что парень в самом деле прав. С собственными моральными терзаниями он как-нибудь справится, а защищать того, кто легко тебя подставляет – дело неблагодарное.
– Давайте начнем с проверки документов, – твердо повторил Крайтон, – ещё не помешала бы возможность посмотреть записи камер местных трасс.
– Начнем, – сдался Рэйвен, понимая, что отрезает себе последний путь к отступлению. Напомнил себе, что Беатрис наверняка даже не задумалась о проблемах, которые повесила на него, и решительно кивнул Стиву, предлагая следовать за ним.
Дэвид Кроу прибыл ближе к вечеру. С собственной командой и некоторыми сведениями. Ему уже удалось раздобыть номера двух машин, которые выходили на трассу в подходящем отрезке времени. «Опель Астра» и «Ситроен С3». «Опель Астра» чуть позже обнаружили брошенным в лесу неподалеку, и это был первый тупик. Люди Кроу сейчас дежурили в Пулково и аэропортах Москвы, держали под контролем железнодорожные вокзалы и паромную переправу в Финляндию, но на данный момент это был максимум допустимого использования ресурсов. На руку беглецам играли необъятные просторы России и множество путей отступления. В этой стране можно было бы прятаться долгие годы и жить припеваючи, если не допускать ошибок. В этой троице самым сильным было существо с гемоглобинозависимостью, и именно последний факт делал его уязвимым. Рэйвен не мог избавиться от ощущения, что измененный приходил за Беатрис. Какая между ними связь? Бывший дружок, любовник? Джордан предполагал, что она не из тех, кто подпустит к себе кого бы то ни было достаточно близко. И все-таки он не отказался от такой мысли. Беатрис всегда была полна сюрпризов. Рано или поздно они допустят ошибку, и Кроу спустит по следу всех своих псов. От этого зависит то, что в среде наемников такого уровня ценится превыше всего. Его репутация.
Кроу стал связующим звеном между Рэйвеном и Вальтером. В свое время Джордану пришлось крупно потратиться, чтобы выйти на него и ещё больше денег выкачала договоренность о сотрудничестве. До сегодняшнего дня они не встречались лично, и Рэйвен до последнего сомневался, что это произойдет. Такие, как Дэвид, предпочитают теневые сцены. Высокий, с пронзительными голубыми глазами и полностью седыми волосами, он вполне соответствовал своему образу. На совещание он захватил с собой одного из своих людей, которого представил Мартином, и позволил присутствовать Стиву.
Не утруждая себя приветствиями, Дэвид расположился на диване в гостиной, а Мартин встал рядом, за его спиной. В отличие от Кроу, его помощник был невысоким, крепким парнем, с короткими темными волосами, отмеченными сединой на висках. Ничего примечательного в этом парне не было, разве что цепкий, хищный взгляд – обычное дело для человека его профессии.
  – Рассказывайте, – коротко произнес Кроу.
Рэйвен излагал все четко и лаконично. Ему повезло, что Дэвид очень любил деньги и не отказался помочь в его стремлении познакомиться с Вальтером поближе. Стоило выдержать образ, чтобы этот человек не передумал. Кроу, подобно ему самому, признавал силу и ум и не прощал просчетов. Особенно таких, которые могут повлечь за собой непредсказуемые последствия и подорвать их репутацию. Рэйвен сильно сомневался, что все его состояние ему поможет, если Дэвид решит расторгнуть их договор.
– Думаю, вам будет интересно узнать, что наш новый объект – не совсем человек, – подвел итог всему сказанному Джордан. Кроу был в теме от и до, поэтому можно было не волноваться, что тот вызовет за ним вертолет с психбригадой.
– Вот как, – произнес Дэвид, и по его интонации Рэйвен понял, что тот абсолютно не удивлен. Похоже, его в ближайшее время ждет ещё один веселый сюрприз. Кроу уже известно об измененном?
Дэвид сцепил руки перед собой на уровне глаз, пристально глядя на Рэйвена, потом перевел взгляд на Стива и обменялся короткими взглядами с Мартином.
– Это существо я впервые зацепил в Нью-Йорке.
Брови Рэйвена поползли вверх. Его окружают сплошные шкатулки с секретами и ящики Пандоры. Что ни говори, а все интриги в его человеческой жизни если и отличались не менее сложными комбинациями ходов, но были гораздо более приземленными.
Кроу рассказал, что не так давно на жесткий диск его компьютера попало видео. На первый взгляд ничего особенного – последствия взрыва газовой трубы в жилом доме, снятые на видео с мобильного. Качество отвратительное, но даже на нем интригующе выглядело вылезающее из развалин нечто, набрасывающееся на человека в лучших традициях Голливуда. Вальтер вручил видео Дэвиду и попросил проверить информацию. Существо мужского пола по имени Джерри Рамси, которое и являлось автором видео, очень быстро рассказал, как все было и обещал молчать. В том, что он сдержит свое обещание, сомнений не было, потому как разговаривать со дна Гудзонского залива проблематично. Спустя какое-то время выяснилось, что искать им предстоит прекрасную принцессу.  Кристи Коул. Единственная, чье тело и даже части его, не нашли после происшествия. Можно было предположить, что её просто не оказалось дома, но вместе с Кристи исчезло и её дело из Колумбийского университета, где она якобы училась, а так же вся история мисс Коул. Её будто не существовало в природе. Осталась одна-единственная зацепка: Энтони Хартман, журналист, ведущий колонку разоблачений всякого рода паранормальщины в одной из нью-йоркских газет. Каким-то чудом ему повезло выжить и даже дотянуть до больницы, где его прооперировали и остановили небольшое внутреннее кровотечение. Он пару дней провалялся в реанимации, и на выходе отделался сломанной ногой, сотрясением мозга и прочими неприятными мелочами. Либо Хартман родился в рубашке, либо рядом с ним оказался кто-то очень сильный, быстрый и выносливый, сумевший сориентироваться в считанные секунды и спасти ему жизнь. Кроу поставил на второе, и был прав. Энтони был очень дружен с мисс Коул, это подтвердила его коллега и в прошлом любовница, с которой они расстались полтора месяца назад. Кроу приставил к нему постоянных наблюдателей «до особого распоряжения» и нашпиговал его квартиру прослушивающими устройствами. С тех пор Кристи, она же мисс Х, не предприняла ни единой попытки выйти на своего близкого друга.
– По счастливому стечению две наши ключевые цели теперь вместе, – пробормотал Рэйвен, задумчиво глядя на Стива. Тот явно был поражен не меньше его самого, но держался молодцом. – Если бы я только знал, что ее заинтересует Торнтон... Мои люди хорошие бойцы, но они не орденцы с их спецнавыками и зажигательной дрянью.
– Не думаю, что её интересовал профессор, – хмыкнул Кроу, – ей было не до поисков Торнтона, она едва успевала заметать следы. С наибольшей вероятностью цель Коул – Мария Воронова. К сожалению, одна из самых туманных фигур нового поколения. Так что всем нам придется поднапрячься, чтобы шустро восполнить некоторые пробелы.
– Я тоже об этом подумал, – признался Рэйвен. Его догадка нашла подтверждение в словах Кроу.
– Расскажите мне о Вороновой, – Кроу чуть подался вперед, – я хочу знать, на что она способна. 
– С этой женщиной всегда все неоднозначно, – усмехнулся Рэйвен. – Она взбеленилась, потому что мы схватили её и Торнтона без предупреждения. Возможно, это единственная причина. Показать Вальтеру средний палец.
– И только? Личную заинтересованность в безопасности Торнтона не поставишь на одну ступень с желанием доставить неприятности Вальтеру. Это совершенно разные мотивы и схемы действий.
– Она привыкла использовать людей в своих интересах. Не думаю, что Беатрис прониклась к нему нежными чувствами. – Рэйвен помолчал, прежде чем продолжать. – Не представляю, что могло заставить Беатрис связаться с Вальтером. Я запомнил ее другой. Она привыкла к свободе и независимости, никогда ни на кого не работала.
– Смертельно больной ребенок, – подчеркнул последнее слово Кроу, – вы не знали об этом?
Джордан отрицательно покачал головой. Он всегда считал, что знает о Беатрис слишком мало. Выходило, что не знает ничего.
– У каждого из нас есть свой смысл жизни. Возможно та, кто называет себя Кристи Коул, ее кровная дочь по первой линии?
Дэвид никак не прокомментировал его предположение. Оперировать непроверенными фактами Рэйвен и сам не стал бы, и сейчас понял, насколько непрофессионально это прозвучало. Он мысленно выругался.
– Мы займемся её контактами. Вытащим на свет всех, с кем она когда-либо пересекалась. Возможно, понадобится ваша помощь.
Кроу поднялся, кивнул Мартину.
– Обращайтесь. Продублируйте все данные по Вороновой мне, я буду работать по своим каналам.
После ухода Дэвида и его помощника, Рэйвен перевел дух и кивнул Стиву. Встреча прошла не хуже, чем предполагал, но его положение от этого не становилось менее шатким. Необходимо было срочно приниматься за работу, чтобы не упустить подвернувшуюся ему возможность. Талант Беатрис создавать ему трудности с каждым годом только набирал обороты. Рэйвен понял, что его джентльменская составляющая  в отношении этой женщины исчерпала свои ресурсы. На сей раз он ответит ей жестче, чем она может себе представить.

- 25 -

Адлер, Россия, май 2013 года.

На первый взгляд, в жизни Сэта Торнтона ничего не изменилось за этот месяц. Он по-прежнему убегал и прятался. Но теперь вместо страха и одиночества профессор ощущал нечто вроде эйфории. Он встретил Беатрис, загадочную женщину, которая стала ему ближе всех остальных. Успел посетить Италию, и Россию – столь же притягательную и разную, как и та, по чьей милости он здесь оказался. Побывал в плену и сбежал, снова встретил измененную. Сэт больше не чувствовал себя загнанным в угол. Впервые за долгое время он жил полной жизнью и наслаждался каждым новым днем, каждой минутой, не вдаваясь в размышления о том, что будет с ним через месяц. Он дорожил каждым моментом, проведенным рядом с Беатрис.
Из Москвы они направились на Юг, и обосновались в небольшом приграничном городке Адлер. Для пляжного сезона было еще рановато, но мягкий приморский климат Сэту понравился. В мини-гостинице они сняли два номера: один для них, второй – для Авелин, и с тех он практически не встречался с дочерью Беатрис. Создавалось ощущение, что между ней и Беатрис установлена незримая, понятная лишь им двоим дистанция, нарушать границы которой не стремилась ни одна из них. Сэт поражался их сходству, не только внешнему, но заговаривать об этом не спешил. В прошлом между матерью и дочерью произошло нечто очень серьезное, а причинить Беатрис боль Сэт хотел бы в последнюю очередь, наоборот – прикладывал все силы, чтобы она чувствовала его присутствие и внимание. Беатрис видела это, но то ли по старой привычке справляться со всем в одиночку, то ли по причине, которую Сэт не хотел себе озвучивать, старалась не замечать. С Авелин все было проще. Они просто сторонились друг друга. Она – потому что не принимала его всерьез, он – опасаясь ее способностей и собственного любопытства.
Поэтому Торнтон удивился, когда на второй вечер Авелин первая постучала в дверь их номера и попросила поговорить наедине. За несколько минут до этого Беатрис вышла пройтись в одиночестве, решительно отказавшись от компании в его лице, и Сэт пригласил Авелин в номер, не скрывая, что расстроен. Они вдвоем вышли на балкон с видом на море, больше подходящий на место для романтических свиданий, чем для серьезных разговоров. В отличие от него, по Авелин невозможно было определить, какие эмоции она испытывает. Торнтон подумал, что из дочери Беатрис получился бы отличный игрок в покер.
– Так получилось, что в отличие от остальных, я не могу снова стать человеком, – начала она без предисловий. – Если так пойдет и дальше, я обречена на одиночество. Беатрис сказала, что ты работал над новым вирусом.
Сэт понял, к чему она ведет. Пока над измененными витает постоянная угроза смертоносной тени чумы, Авелин не может рисковать и обращать людей. Должно быть, она встретила кого-то. Мужчину, который стал ей по-настоящему дорог.
– Тоже хочешь вернуть все назад? – поинтересовался он. Ему было приятно, что Беатрис представила его именно так. Не тем, кто своей разработкой подвел черту под тысячами жизней, а стремящимся все изменить. Это вселяло надежду на то, что их отношения не закончатся в самое ближайшее время.
– Нет, – возразила Авелин все с тем же бесстрастным видом. – Меня интересует один-единственный человек. Согласись, твоя жизнь стала куда интересней и ярче, с тех пор как в ней появилась Беатрис.
– Тебе кто-то нравится, – озвучил он свою догадку, за что был награжден сдержанной улыбкой. – Но это не повод обращать его в вампира. То есть, изменять… Если этот человек здоров и счастлив...
Авелин резко шагнула вперед, всматриваясь в его глаза. Сэт подумал, что примени она сейчас гипноз, он ничего не почувствует и не узнает. Просто будет делать все, о чем она попросит, потому что будет считать это единственно верным. Она пару минут молча смотрела на него, потом облокотилась на перила, всматриваясь в солнечную дорожку, лениво покачивающуюся на волнах.
– Разве ты не хотел бы провести всю свою жизнь с Беатрис? Ты влюблен в нее, как мальчишка, но до сих пор не хочешь признаться в этом даже себе. А я не имею права думать о воссоединении с дорогим мне человеком только потому, что спустя несколько десятков лет мне придется оплакивать его и свое одиночество.
Сэт на мгновение утратил дар речи. Не столько от откровенной прямолинейности Авелин, а это у неё тоже было от матери, сколько от её замечания по поводу его чувств к Беатрис.
– Я вряд ли смог бы предложить такое тому, кого люблю, – наконец-то выдохнул Сэт.
– Какое – «такое»? – в интонациях Авелин прозвучала угроза. – Ты говоришь так, будто это проклятие. Моя мать была такой же, кто она для тебя, бывшая прокаженная?
– Не помешаю вашей светской беседе?
Беатрис прошла на балкон и встала между ними, глядя вниз. По улице шла пара подростков, девушка подняла голову и помахала им рукой. Сэт и Беатрис одновременно ответили тем же. Авелин оттолкнулась от перил, повернувшись к ним спиной, тем не менее, в её черных глазах он успел прочитать ярость и вызов.
– Мы говорили о вирусе, который я, возможно, смогу воссоздать, – объяснил он Беатрис. Надеяться на то, что она не слышала последней фразы Авелин, было глупо.
– Разве ты не хотела использовать его таким же образом? – резко спросила Авелин, опередив мать и язвительно добавила, обращаясь к нему. – Не за красивые глаза она тебя с собой таскала, я уверена.
– Метод Сильвена номер один, – фыркнула Беатрис, – Сэт, смотри и учись. Суть метода – отвлечения внимания, переключение акцентов. По итогам ты должен понять, что от тебя ничего не хотят, но ради всеобщего блага…
Авелин сделала движение в её сторону, но Беатрис отрицательно покачала головой. По возведенной между ними стене сейчас пустили высокое напряжение.
– Да, изначально речь шла о создании устойчивого к чуме вируса. Тебе-то он зачем, детка?
– Затем, что мне не хочется прожить в одиночестве свою долгую жизнь, – прошипела Авелин. – Это противоречит методам и правилам Сильвена, хотя ты все равно будешь припоминать мне это до конца жизни. Своей жизни, потому что тебе будет наплевать на то, что я останусь без тебя, и прежде чем ты скажешь: «Тебе тоже было», – подумай хорошо, потому что в противном случае я за себя не отвечаю.
Сэт боялся того, что они сейчас просто вцепятся друг другу в волосы, как подружки, не поделившие парня. Ему показалось, что первым кирпичиком стены между ними стал Сильвен, разве что не совсем в романтическом смысле. Каким именно образом, Сэт не знал, а спрашивать не решался. Блондин тоже был не самой приятной темой для Беатрис.
– Твой избранник в курсе, на что он подписывается? – язвительно осведомилась Беатрис. – Или ты потом поставишь его перед фактом? Что совершенно не противоречит методам и правилам Сильвена.
Авелин прищурила черные глаза и подалась вперед, став похожей на дикую кошку. Сэту показалось, что еще одна фраза, и он уже ничем не сможет помешать. Безразличие слетело с ее лица, обнажая хищную природу. На всякий случай он шагнул вперед, закрывая собой Беатрис. Возможно, именно это измененную и остановило.
– Он знает немного больше, чем ему стоило знать, – процедила Авелин. – У меня-то благодаря тебе нет выбора.
Беатрис молча пожала плечами, за что Сэт мысленно вознес ей благодарность. Он не желал ссор, а тем более драки с заранее плачевным исходом. Самому ему тоже не улыбалось лететь вниз щучкой и приземлиться под балконом грудой костей.
– Я еще не создал ничего такого, что вас стоило бы поделить, – негромко произнес он, прекрасно понимая, что дело вовсе не в этом. – И до конца не уверен, хочу ли вообще за это браться. Очередное оружие массового поражения или новая раса в пробирке не входит в мои планы.
Сэт нервно улыбнулся, показывая, что шутит, а Авелин вновь скрыла свои эмоции под маской безразличия.
– Моя первая просьба в силе, – бросила она и вышла, громко хлопнув дверью.
– Прости, но временами она меня пугает. – Сэт выдохнул и прислонился к стене, чувствуя знакомую дрожь в руках. Такое бывало после общения с измененными, пребывавшими в дурном настроении.
– Ей тяжело, но она неплохо держится. Не знаю, что должно произойти, чтобы Авелин слетела с катушек и начала убивать. Иногда я завидую её выдержке.
– Рядом с тобой она другая, – заметил Сэт, обнимая Беатрис и заглядывая в ее глаза.  – Ты ей не безразлична.
– А я другая рядом с тобой, – неожиданно произнесла она, и добавила уже в более шутливом тоне, – к чему бы это, не подскажешь?
– Надеюсь, это комплимент, – ее признание смутило Торнтона не меньше, чем замечание Авелин о его чувствах к Беатрис. – Потому что мне ты тоже не безразлична.
– В лучшую? – она насмешливо приподняла бровь, устраиваясь на перилах лицом к нему, положила руки ему на плечи. – Я становлюсь немного возбужденной, профессор, завожусь, и меня тянет заняться с вами сексом. А в чем проявляется ваше не безразличие ко мне?
Сэт шагнул ближе, вдыхая ее запах. Рядом с Беатрис его собственные чувства обострялись. Он обнял её за талию, глядя в ярко-зеленые глаза. Один из тех моментов, которые стоит сохранить в своей памяти. Крики чаек, шелест волн, лучи заходящего солнца, горящие золотом в её волосах, и бесконечное ощущение единения.
– Мне все время хочется тебя целовать, – почти серьезно признался Торнтон. – И не только...
Чтобы помочь Беатрис, ему придется помогать Авелин, а это уже больший риск. Мало кто откажется от бессмертия, оказавшись в шаге от него. Сэт и раньше задумывался на тему, чтобы случилось, если бы он сам стал измененным. Он воспринимал вирус как заболевание, а не дар. До тех пор пока не погрузился в собственные исследования в частной лаборатории и не осознал, что вирус – всего лишь маскировка. Раса измененных имеет загадочное происхождение, не похожее ни на что, с чем ему приходилось сталкиваться ранее. Это нечто новое, или же настолько древнее, что современный человек просто не располагает подобной информацией. Смерть – естественное завершение жизни, но измененные способны существовать тысячелетия. Тот, у кого в руках сосредоточится подобная сила, будет подобен Богу. Это не просто рождение новой расы. Это рождение нового Мира. Такое никогда не происходит бесследно, и чаще всего заканчивается гибелью миллионов.
– Я давно сошел с ума, – прошептал он, прижимаясь к ней в неосознанном поиске поддержки.
– Я не верю в безумие, – она перебирала пальцами его волосы, обнимая в ответ.
– А во что веришь, Беатрис?
– В здесь и сейчас.
Здесь и сейчас было тепло. Тепло в том самом смысле, которого он долгое время избегал. Несмотря на собственные метания, Рэйвена на хвосте и вирус. Он согласился бы окончательно сойти с ума, только чтобы получить возможность остаться рядом с ней навсегда.
Все хорошее почему-то имеет свойство заканчиваться. Торнтон не был пессимистом, но жизнь научила его не питать лишних надежд. Какое испытание готовила ему судьба, подарив встречу с ней? Сэт понимал, что здесь и сейчас философия не имеет никакого смысла. Зато имеет смысл наслаждаться каждой минутой рядом с ней, пока есть возможность. Поцеловав её в губы, он одним движением подхватил Беатрис на руки и понес в спальню.

- 26 -

Последний раз Беатрис виделась с ним весной тысяча девятьсот восьмидесятого года в Вене. Лютер почти не изменился. Все те же едва тронутые сединой русые волосы, неизменные морщинки в уголках серых глаз, подтянутая фигура. Про таких говорят «без возраста» и ещё говорят «в отличной форме». Мало кто мог бы предположить, что этому человеку уже за семьдесят.
Беатрис зябко поежилась: ночь выдалась прохладной, а она не накинула куртку, перед тем как выйти из дома и сесть в такси.
– Отлично выглядишь, - произнесла она, улыбнувшись.
– Ты тоже.
– В моем случае это объяснимо.
– И в моем вполне.
В восемьдесят девятом она спасла ему жизнь, вытащив из серьезной подставы с политической подоплекой. С кем-то побеседовала, кого-то пришлось убрать, чтобы выйти на канал утечки. Беатрис передала данные ему, и он лично разобрался со своей проблемой. Такие, как Лютер, не забывают ни хорошего, ни плохого. Сегодня он возвращал долг. Беатрис взяла из его рук запечатанный конверт – документы для неё, Сэта и Авелин и информация по Кроу.
– Спасибо тебе.
– Мы в расчете. Твоей дочерью тоже занимается Кроу.
Беатрис приподняла бровь. Глупо было предполагать, что он не наведет справки о каждом, для кого сочинял легенды. Новость одновременно принесла облегчение и заставила насторожиться. Где Кроу, там и Вальтер. Проблема всего одна, но от этого она не перестает быть серьезной угрозой.
– Мы беседовали с ним несколько раз по телефону. Он…
– Человек и всегда им был. Кроу всегда был невидимкой, как и большинство из нас.
– Хорошо его знаешь?
– Он профессионал. Любит деньги и не любит тех, кто встает между ним и деньгами. Амбициозен и беспринципен, когда дело касается заработка.
Она помолчала, обдумывая, что понимание в данном контексте для неё это означает: «Дело дрянь».
– Ты не обязан был этого делать. Искать всю эту информацию и передавать её мне. Спасибо ещё раз.
– Я собирал её все эти годы не просто так. Это он сдал меня в восемьдесят девятом, потому что мы работали вместе и я видел его лицо. Кроу подставил не только меня. За несколько месяцев до того, как я попросил тебя о помощи, погиб один очень дорогой мне человек. Её я спасти не успел.
– Почему он до сих пор жив?
– На то есть причина.
Беатрис промолчала, а он коротко кивнул, развернулся и пошел в сторону парковки. Лютер не стал разочаровывать Кроу и «умер» в восемьдесят девятом. Теперь она понимала, почему. У неё было много вопросов, но задавать их Лютеру бессмысленно. Он с лихвой вернул свой долг, она снова сама по себе.
В такси Беатрис прислонилась головой к стеклу, вычерчивая на нем пальцами разные фигурки. Малыши обожают так делать в транспорте. Детство Авелин закончилось очень быстро, с появлением в её жизни Сильвена. Люка беззаботная пора тоже обошла стороной, но у него уже никогда ничего не будет. Ни юности, ни первого поцелуя, ни встреч с девочками. Она не могла прекратить думать о нем. О том, что её не было рядом с ним в последние минуты его жизни. Она познакомилась с Люком, когда он был совсем ребенком. Ребенком, который привык не жить, а выживать. Она вытащила его из трущоб, из цепочки грабежей, из непрекращающихся драк и жизни на улице. Вытащила и сделала смыслом своей жизни, потому что по большому счету больше смысла в ней не видела. Воспоминания больше не вызывали такой боли, как раньше, и дело было в «импровизированной атрофии чувств». Так Беатрис называла это состояние. Когда становилось совсем паршиво, она делала все, чтобы не дать себе расклеиться. Основой был прочный блок на эмоции, чувства и воспоминания.
Беатрис усилием воли заставила себя сменить ход мыслей. Они ехали вдоль моря, и рассветное солнце бликами играло на поверхности воды. Небо прощалось с ночной синевой, становясь светлым до прозрачности, и высоким. По её просьбе таксист остановил до поворота на улицу, где они снимали комнаты.  Сезон ещё не начался, поэтому улицы были практически пустыми. Пройдет ещё пара недель, и Адлер станет похож на муравейник. Пока можно наслаждаться одиночеством и тишиной, нарушаемой лишь шелестом листьев и шумом морских волн.
Беатрис прошла улочку, на которой находилась их гостиница, спустилась к морю мимо закрытых кафе. Галька в начале пляжа крупная, но если идти вдоль берега дальше, к Мзымте, становится мелкой и практически черной. Некрупные ракушки и их осколки повсюду, а крупных тут не найти. Разве что в сувенирной лавке. Беатрис не пошла дальше. Устроившись на волнорезе, наблюдала за прибоем и слушала крики чаек. В такие минуты все проблемы отступают и кажутся абсолютно несущественными. Время будто останавливается, и ты наслаждаешься тем, чем дышишь и живешь прямо сейчас. Хотелось, чтобы в жизни было как можно больше подобных моментов, но она сама превратила её в сплошную гонку на выживание.
Поколебавшись, Беатрис достала из конверта досье на Дэвида Кроу. С фотографий на неё смотрел абсолютно неприметный мужчина. Настоящее имя Николай Хешнер, отец немец, мать русская. Сорок четыре года. Рост сто семьдесят два. Его профессия позволяет полностью обеспечить свою старость на несколько сотен лет вперед. Вот только вряд ли он собирался жить вечно. Или собирался?
Беатрис были знакомы случаи, когда измененные убивали за деньги, но для них важна была не оплата, а сам процесс. Решил ли Кроу просто в очередной раз заработать, связавшись с Вальтером, или же хотел чего-то большего? На его счету было несколько весьма солидных проектов, имена-легенды, но известное ей нигде не фигурировало. Чтобы выжить с таким багажом, надо сильно постараться. Лютер не соврал, когда говорил, что он профессионал. В восемьдесят восьмом в Норвегии они работали втроем. Под псевдонимом Мартин Лютер Кинг. Если верить словам Лютера, тогда Кроу его подставил, и сегодня он вернул ему долг.
Кинг – та самая, кого он не успел спасти? Какой она была? Кем была для Лютера?
Беатрис захлопнула папку и поднялась. Сейчас у неё есть дела поважнее, изучить досье Хешнера-Кроу можно будет позже. И подумать над тем, как от него избавиться.
Когда она вернулась, Сэт ещё спал, и Беатрис постучала к Авелин.
– Доброе утро.
Дочь не пошевелилась. Она сидела на кровати с закрытыми глазами, в позе лотоса, словно увлеклась медитацией. В раскрытое настежь окно врывался прохладный ветер, играя занавесками и длинными темными волосами Авелин. Беатрис прошла в комнату и с треском захлопнула окно. Только после этого Авелин открыла глаза и повернулась к ней, эхом повторила.
– Доброе утро.
– Твой билет в новую жизнь, – Беатрис достала из пакета непрозрачный конверт оранжевого цвета и бросила ей, – если будешь умницей, никто тебя больше не потревожит. Я не знаю, что в нем. Ни имени, ни телефона, ни пункта назначения.
– Решила поиграть в шпионов?
– Если меня сцапают, не хотелось бы растрепать все о твоем местоположении. Те, кто идут по нашему следу, умеют убеждать.
Авелин даже не взглянула на конверт. Сквозь безупречную сдержанность проступили истинные эмоции, она смотрела на него со смесью брезгливости и сожаления.
– Очередная новая жизнь, – безэмоционально прошептала она. – А что мне делать со старой?
– Решать тебе, – произнесла Беатрис, – ты попросила о помощи. Чем быстрее уедешь, тем лучше. У меня для тебя ещё две новости в классическом варианте. Хорошая и плохая. Хорошая – враг у нас один. Плохая – у него есть все ресурсы, чтобы устроить нам веселую жизнь.
Авелин не была настроена на общение, и осуждать её за это Беатрис не собиралась. Им стоило поговорить о прошлом, но продираться через ментальные форпосты дочери не было сил. Столько всего кануло в Лету: настоящего, искреннего. Этого уже не вернуть. Воспоминания причиняли почти физическую боль, поэтому Беатрис поспешно прошла к двери, на ходу бросив короткое:
– Удачи.
Она хотела поставить точку. Продолжать давний разговор не было смысла. Беатрис помнила его слишком хорошо. Разве что подсознательно надеялась на то, что у неё хватит сил перешагнуть через давние обиды и отчаяние, которые сейчас мешали дышать.
– Мама… – голос Авелин прозвучал как ответ на эти мысли, нежданно и неуверенно. На мгновение Беатрис показалось, что не было всех этих лет, что прошлое – всего лишь её собственный кошмар. На то, чтобы справиться с эмоциями ушло какое-то время. Она медленно обернулась, и Авелин шагнула к ней.  Остановилась, будто передумала, но потом в несколько шагов преодолела разделяющее их расстояние и обняла.
– Прости меня, мама, – едва слышно прошептала она. – Прости за боль, что я причинила тебе...
Все произошло слишком быстро, и Беатрис поняла, что не готова ответить. Не потому, что не может простить. Не получалось выдавить из себя ни слова. Ком в горле грозил прорваться несвоевременными слезами, поэтому Беатрис молча обняла её в ответ, неосознанно прижимая к себе и понимая, как сильно хотела это сделать.
– Я люблю тебя, мама, – произнесла Авелин. – Всегда любила.
Дочь гладила её по спине и прижимала к себе так, будто боялась, что Беатрис растворится в воздухе, а она не успеет договорить.
– Я тоже люблю тебя, – Беатрис буквально вытолкнула это из себя. Слова дались ей с трудом, они словно были заморожены в ней десятилетиями. Она ни разу не говорила Люку, что любит его, и теперь уже не скажет.
Кому-то надо было разорвать эти объятия, и Беатрис взяла эту роль на себя. Дочь сделала для неё гораздо больше, чем могла себе представить.
– Я не хочу потерять тебя в своей новой жизни, – прошептала Авелин, глядя ей в глаза. – И не только тебя. Есть мужчина, который… За ним сейчас установлена слежка и круглосуточное наблюдение. Все это из-за меня. Мама, если бы не он, я бы никогда этого не затеяла. Мне не привыкать скрываться и прятаться, но я не хочу такой участи для него.
– Понимаю, – ответила Беатрис, – и сделаю все от меня зависящее, чтобы этого не произошло.
Авелин посмотрела на неё удивленно и растерянно, будто не ожидала. В этот момент она впервые за долгое время напомнила ей ту девочку, которую она держала на руках. Которой она оставалась для неё все эти годы. Ничего не изменилось и сейчас.
– Ты правда это сделаешь? Ты найдешь для меня Сильвена?
– Скорее для себя. В последнюю нашу встречу я забыла врезать ему как следует. Не хочу повторно упускать такой шанс.
Авелин издала звук, похожий на полусмешок-полувсхлип, закрыла рот рукой, отступая назад.
– Я не заслуживаю такой матери, как ты.
– Считай, что тебе крупно повезло.
– Береги себя, – сквозь слезы улыбнулась Авелин.
– Договорились, – Беатрис подмигнула ей и не удержалась от того, чтобы провести кончиками пальцев по щеке дочери на прощание. Забытый жест, который память тела хранила не менее бережно, чем разум воспоминания.  Помедлила, но все же закрыла за собой дверь, направляясь в номер, где оставила Сэта. Интуиция подсказывала, что этот разговор тоже будет не из легких.

- 27 -

Сэт садился в такси около полуночи, и ему уже становилось нехорошо. Мысли начинали путаться, сильно болела голова. Не познакомься он с Беатрис, вряд ли когда-нибудь решился бы на такой шаг по собственной воле, но выбор был сделан и отменить этого он уже не мог. Еще несколько часов назад жизнь казалась удивительной, а сейчас он словно вернулся в свое безрадостное прошлое. В конверте оказались документы на имя Александра Бронса, американца. Для него это было в новинку: держать в руках документы с собственной фотографией и чужим именем. Придется привыкать. В ближайшее время ему ко многому придется привыкать, если все пройдет так, как он рассчитывал. Если нет… Он надеялся, что Авелин сдержит свое обещание. На этот раз у него было настоящее прикрытие по всем правилам. Он приезжал в Россию на встречу с деловыми партнерами и теперь летел в Лондон по делам частной фирмы, зарегистрированной на его имя. К головной боли добавился пока ещё слабый озноб и Сэт закрыл глаза, вспоминая утро. Ему хотелось навсегда запомнить это мгновение, когда Беатрис разбудила его. Торнтону было сложно представить свою жизнь без этой женщины, такой красивой и желанной. Он бы ни за что не покинул ее по своей воле, но она решила иначе. Беатрис привыкла принимать самые тяжелые решения в одиночку. Так сказала Авелин.
Этим утром он проснулся от легкого прикосновения её губ и одним движением опрокинул Беатрис на постель, прижимая к себе и вдыхая любимый аромат ее волос. Сэт был бы не против, если бы она разбудила гораздо более откровенно. Он уже давно перестал смущаться её проявлениям близости в самых неожиданных вариациях.  Он даже не сразу осознал, что она в верхней одежде, только спустя пару минут молчания, когда они просто лежали в объятиях друг друга, задумался об этом. Сэт не знал, куда она ходила, но мгновенно насторожился. Он чувствовал, как с каждым днем приближается их разлука. Знал, что иначе не получится оторваться от их преследователей. Знал, но не мог и не хотел отпускать её. В подтверждение его невеселых мыслей Беатрис отстранилась, села на кровати и протянула ему конверт.
– Что это?
– Письмо счастья. Твои документы и маршрутная карта, – она отбросила волосы назад, глядя на него со странной смесью сожаления и решимости.
Сэт тут же потерял интерес к конверту. То, чего он так боялся, сейчас произошло. Она не поедет с ним. Все ещё питаемый слабой надеждой, он спросил:
– Мои документы? А где твои?
– У нас разные маршруты. Так будет проще уйти от наших старых знакомых.
Сэт крепко прижал Беатрис к себе, зарываясь лицом в ее волосы. Что, если он откажется? Если просто поедет с ней? С наибольшей вероятностью в очередной раз подставит её под удар. Ей и так в последнее время несладко пришлось, чтобы он мог позволить себе потакать собственному эгоизму.
– Где и когда мы встретимся?
– Не знаю.  Я просила своего знакомого составить маршруты так, чтобы наши пути пересеклись. Но это может произойти через месяц, а может через полгода. Я не вскрывала свой конверт и не знаю, что в твоем.
 – Что, если кто-то не успеет добраться к месту встречи? – осторожно поинтересовался Торнтон, чувствуя, как накатывает знакомое чувство безысходности. Без Беатрис его существование теряло всякий смысл. – Полгода – это слишком долго без тебя.
– Вот как? – приподняла бровь она. – Будешь скучать?
– Даже по тому, как ты приподнимаешь бровь, когда пытаешься скрыть то, что чувствуешь на самом деле, – Сэт вглядывался в ее лицо, стараясь запомнить каждую черту. Она как-то сказала, что перед смертью не надышишься, и это правда. Раньше ему не казалось, что он физически ощущает утекающее сквозь пальцы время. Последние минуты рядом с ней.
– А еще я буду думать, все ли с тобой в порядке.
– Не переживай, если они доберутся до меня, то в скором времени вернут с доплатой. Я умею быть невыносимой.
– Смешно, – невесело пробормотал Сэт, с горечью понимая, что даже не узнает о том, что ее схватили. Не узнает, что ей нужна помощь. – Если я сейчас сдамся, тебя оставят в покое?
– Отставить геройство, профессор. Ваша жертва будет напрасной, потому что я им здорово подгадила. Они не из тех, кто упустит случай устроить мне публичную порку. Им нужна ещё и Авелин, так что большее, что вы можете для меня сделать – это как можно точнее следовать всем инструкциям, не светиться и не попасть в их руки.
Сэт молча кивнул. Ему неизвестно ни время, ни место их следующей встречи. Неизвестность – самое страшное из того, что только можно себе представить, и эта пропасть разверзлась у его ног. И все же оно того стоило. Перевернуть спокойную, комфортную, размеренную и привычную жизнь, чтобы встретить Её.
– Я очень постараюсь, – прозвучало это не совсем уверенно.
– Где ваш оптимизм, профессор? Лично я рассчитываю на совместный отпуск где-нибудь в тропиках, подальше ото всяких погонь, перестрелок и… бррр... вирусов. Не знаю, как насчет тебя, но надеюсь, что в этом мы совпадаем.
– У меня всегда было сложно с оптимизмом. Но я не против настоящего отпуска подальше от всего, что может нам помешать. Когда выдвигаемся?
– Мы уедем одним днем, с разницей в несколько часов и в разных направлениях. 
Сэт ожидал такого ответа.  Они и без того задержались.
– Как скажешь, – он не торопился отпускать её.
– Если будешь следовать инструкциям, с тобой ничего не случится. Маршрут составлял человек, который знает, что делает. Не поддавайся на провокации наших преследователей, а их может быть множество. Они постараются сделать все, чтобы ты себя выдал.
– Если твою фотографию будут показывать по всем каналам как жертву амнезии, то в больницу спешить не надо? – попытался отшутиться Сэт. – Я умею быть осторожным, Беатрис. И я не такой беспомощный, как может показаться.
– Особенно, если мою фотографию будут показывать по всем каналам. Не сомневаюсь, что умеешь.
– Спасибо за все, Беатрис.
– Звучит ужасно официально, – она улыбнулась, легко коснувшись губами его губ.
– Ужасно или официально? Как это понимать?
– Ужасно официально. Так и понимай.
– Так не бывает.
– В русском языке и не такое бывает.
– Могу поблагодарить иначе, – усмехнулся Сэт, вновь опрокидывая её на постель и покрывая нежными поцелуями ее лицо, шею. – Не столь официально и, смею рассчитывать, совсем не страшно.
– А я уж думала, не догадаешься.
Сэт был предельно нежным. Несмотря на то, что время данное им истекало очень быстро, он хотел запомнить каждое движение Беатрис, сбивающееся дыхание и аромат ее кожи.  Сэт не спеша исследовал поцелуями и прикосновениями ее тело, которое, казалось, теперь знал лучше собственного.  Он желал Беатрис, как ни одну женщину, и своими ласками и объятиями выражал надежду, что они вместе не последний раз. Им не нужны были слова прощаний.
В те минуты он верил, что они прощаются на время. Сейчас, когда расстояние между ними увеличивалось с каждой милей, он не был уверен не в чем. Только бы встретить ее снова, прикоснуться к ней – и никогда больше не отпускать. Хорошо бы сделать это не в камерах Вальтера. Основной задачей оставалось скрыться и выжить. Но какой будет его жизнь без Беатрис, Сэт не представлял.
Девушки всегда находили его привлекательным и загадочным, его самого куда больше интересовала наука и исследования, чем отношения. Рядом с ним оказывалась спутница, которая была смелее и напористей остальных, и Торнтону не нужно было даже напрягаться. Но оказавшись на пьедестале в качестве подруги Сэта, они в конце концов, приходили к выводам, что приз того не стоит. Работа Торнтона была его единственной постоянной спутницей, и уделять ей меньше времени ради женщины он не собирался. Дольше всех продержалась Прю. Их союз продлился три года, потому что она действительно любила его. Сэт воспринимал её и её чувство как данность. Как если бы она была наградой за какое-то достижение, которая стоит на полке, и временами ты ею любуешься. Снимаешь, сдуваешь пыль, гладишь и ставишь обратно. Даже любовь не выдержала такого отношения, и Прю ушла от него быстро и без лишнего шума. Хотела ли она, чтобы Сэт попытался вернуть её, или же наоборот, как можно быстрее его забыть, Торнтон так и не узнал. Потому что не пошел за ней и не попытался даже поговорить напоследок. На тот момент ему было не до женщин: жизнь сделала крутой виток, и Торнтона назначили главой проекта в «Бенкитт Хелфлайн». Он еще не подозревал, к чему это все его приведет. Знание об измененных стало шоком для Сэта. Со времен работы на фармацевтическую компанию они практически окружали его. Марк, самый близкий друг оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал. Точкой невозврата оказался проект, над которым работали лучшие ученые, его команда. О его истинной сути Торнтон узнал гораздо позже, когда довел работу до логического завершения. В лабораториях филиала в Сиэтле произошел сильный взрыв, который унес не только информацию, но человеческие жизни. Сэта убедили, что всех участников просто сотрут с лица земли, поэтому он согласился на Её помощь.
С Дэей Сэт познакомился на лекциях в Университете. Не обратить внимания на Мелани Вейр, на первый взгляд обычную молоденькую студентку, было сложно. Впервые за несколько лет Сэта заинтересовала женщина, а не формулы, пробирки и результаты исследований. Мелани действительно оказалась необычной. Свое настоящее имя она раскрыла ему, когда пришла в его дом в момент взрыва в лаборатории. Дэя. Древнейшая из своей расы. Прекрасная и опасная. Почему она сохранила ему жизнь, до сих пор оставалось загадкой.
Торнтону стало известно про чуму измененных, дело рук своих, практически сразу как вирус начал убивать. То, что разрабатывалось в лабораториях «Бенкитт Хелфлайн», сыграло на руку кому-то очень могущественному и жестокому. Лишь избранным достался препарат, который спас их от мучительной смерти. У противоядия был побочный эффект – в течение более чем короткого промежутка времени измененные вновь становились людьми. Откуда взялось лекарство, Дэя не сообщила, не факт, что знала и сама. Все это наводило на мысль, что он оказался в эпицентре серьезного заговора, который планировался веками и подошел к своей логической развязке. Зачем кому-то уничтожать целую расу, не собиравшуюся раскрывать свои теневые позиции? Ответа на этот вопрос тоже не существовало. Дэя попросила остановить процесс, в результате которого она потеряла бы все свои способности. Каково это, лишиться силы и могущества, подобным её, он не представлял, и боялся даже думать об этом. Сэт помнил, как она появилась в предоставленной ему лаборатории вместе со своим спутником. Её сопровождал Сильвен, которого так хорошо знала Беатрис. Торнтон не мог объяснить свои ощущения, но физически почувствовал исходившую от древнего опасность. Угрозу, адресованную непосредственно ему.

– Здравствуйте, профессор, – улыбнулась Дэя, устраиваясь у него на столе и сметая оттуда все, что мешало ей расположиться поудобнее. Она смотрела на него чуть более внимательно, чем смотрят на никчемных людишек измененные её возраста и гораздо более заинтересованно, чем смотрят на деловых партнеров.
Торнтон лишь успел подхватит пару папок. Он оглянулся на Сильвена и увидел, что тот спокойно прислонился к дверному косяку, но при этом не сводит с него цепкого взгляда. У Сэта мужчина ассоциировался с верным стражем своей хозяйки, но Торнтон был уверен, что Дэя и сама может за себя постоять. Она заметила его пристальное внимание, обращенное на Сильвена, взяла за подбородок и легко поцеловала в щеку. Это выглядело абсолютно невинно и по-детски, после чего она в том же стиле продолжила болтать ногами.
– Скучали по нам, Торнтон? – поинтересовался Сильвен. Сэт так был обескуражен её откровенной лаской, что не сразу понял, что обращаются к нему. В случае с Дэей даже самый невинный поцелуй был полон первобытной животной страсти, дикого безумного влечения.
 – Я надеялся увидеть вас снова, – его улыбка принадлежала только Ей.
– А я по вам скучала, – беззаботно призналась она. Сэт чуть не сказал, что сам безумно скучал, потому что забыть Её было не возможно. То была последняя их встреча. Перед уходом она сделала невероятное: притянула его к себе и откровенно поцеловала. Сколько раз он представлял подобное развитие событий, но тогда был шокирован настолько, что даже не успел закрыть глаза. Вкус ее губ, нежность кожи и исходящее от неё желание могли свести с ума кого угодно. Но взгляд невозмутимого спутника Дэи заставил Торнтона притормозить. В глазах Сильвена зажегся огонь ненависти. Будто он, Сэт, посягнул на то, что принадлежало ему.

Торнтону ещё очень долго снился этот поцелуй по ночам. Сейчас те воспоминания практически стерлись, хотя казалось, что они будут преследовать его вечно. Воспоминания о ней – все, что у него осталось. Все изменилось после знакомства с Беатрис. Именно она, а не измененные, вирусы, исследования и прочая ерунда перевернула его жизнь с ног на голову. Она стала для него единственной женщиной, которую он желал.
Помимо документов и инструкций перед уходом Беатрис вложила в конверт записку, взяв с него слово, что он не будет читать до её отъезда. Сэт сдержал его, и после безумно об этом сожалел.
«Мы больше не увидимся. Как бы ужасно официально это ни звучало, спасибо за все».
Он до сих пор помнил панику, охватившую его после этих слов, и как опрометью бросился в номер Авелин в надежде, что она ещё не уехала. Она открыла ему до того, как Сэт успел постучать.
– Беатрис тебя все-таки бросила?
Вместо ответа он протянул ей записку и прошел в номер. Ему было не до словесных перепалок и язвительных замечаний, он хотел знать. Знать о женщине, которую любил больше жизни, все. Понять, почему она так поступила. Решить, что дальше делать ему. Как ни странно, Авелин смягчилась практически сразу и извинилась.
– Прости, я сама немного на нервах. Располагайся.
В разговоре с ней он не пытался скрыть разочарование и отчаяние.  Не хотел поверить, что она так просто рассталась с ним навсегда. Прежний Сэт выкинул бы записку и отправился дальше по течению. Настоящий не желал отпускать Беатрис, отказываться от нее. Сэт увидел в ее прощании вызов. Ему организовали отличное прикрытие с новым именем и легендой. Но разве можно вычеркнуть из памяти все, что было между ними? Он зашел слишком далеко в своем стремлении изменить мир, и ни к чему хорошему это не привело. Он полюбил женщину, с которой захотел прожить остаток жизни, и теперь ему оставались лишь воспоминания о коротком ярком романе. За несколько лет Сэт узнал больше, чем обычный человек узнает за всю свою жизнь. Он изменился, и это привело его к следующему шагу. Сэт Торнтон решился на нечто большее, чем мог себе представить.

- 28 -

Санкт-Петербург, Россия, май 2013 г.

Торнтон и Воронова своим побегом создали приличную по масштабам проблему, но в ней были свои плюсы. Например, появление вышестоящего руководства.  Время, проведенное рядом с Рэйвеном позволило Джеймсу понять, что его вряд ли пустят в самый эпицентр событий. Кроу оставался единственным вариантом, чтобы через него приблизиться к загадочному Вальтеру.  Список имен у Вороновой был длинный, и по ним сейчас велась серьезная работа. Заниматься этим можно было до бесконечности, но сейчас, когда все внимание и силы были брошены на поиски, Стивенс сместил акценты на её дело. Данные, которые сохранились в Ордене, были скудными, но все-таки они были. При желании из минимума информации тоже можно вытащить немаловажные детали, если штудировать её снова и снова. В основном это была предыстория обращения и короткие справки по промежуточным итогам поиска, который возглавлял Дмитрий.  Снова и снова вчитываясь в примелькавшуюся и опостылевшую информацию, Джеймс чувствовал, что упускает нечто очень серьезное, лежащее на поверхности. Когда Воронова появилась в спальне Торнтона, он не воспринял её, как угрозу, и именно это дало фору твари, которую она привела с собой. Кем бы они ни приходились друг другу, Воронова ей доверяла, как самой себе. Иначе не повернулась бы к ней спиной ни за какие коврижки. Ни один человек в здравом уме и светлой памяти не повернется спиной к измененному, если он не под внушением. Особенно если он сам когда-то был измененным.
Джеймс вернулся к моменту освобождения Беатрис: слишком много ниточек сходилось именно на Зальцбурге. Вытащили её спустя двадцать шесть часов после захвата. По счастливой случайности краткую справку по операции с приложением о жизни Беатрис до обращения отправили в Вену вместе с основным архивом.  За пару часов до того, как филиал был уничтожен. Стивенс не считал себя параноиком, но в данный момент почему-то подумал о том или о тех, кто решил сохранить эту зацепку для потомков. Был ли обмен данными плановым или спонтанным, сейчас выяснять возможности не предоставлялось. Кое-что интересное вырисовалось при очередном внимательном прочтении дела. Детали, на которые не сразу обращаешь внимание, потому что изначально они кажутся незначительными и никак не связанными друг с другом.  Воронова была беременна, когда её обратили. Случаи обращения женщин в положении имели место быть, и это неизменно провоцировало выкидыш в течение сорока восьми часов максимум. В Зальцбурге Воронова жила в семье швеи, была няней её маленькой дочери. Рэйвен предположил, что Кристи Коул – родня по первой кровной линии. Что, если она была не измененной дочерью Беатрис, а родной? Догадка была на грани фантастки, но Кристи Коул выжила во время эпидемии и не лишилась своих способностей. Можно было предположить, что на почве обращения и потери ребенка Воронова тронулась умом, но измененные не ведут оседлый образ жизни. Для них каждый день, как последний, они не думают о том, что будет через год или через два, хотя наделены фактически бесконечным запасом времени. И совершенно точно они не живут в семьях с мамашами и их дочурками. Если, конечно, одна из них не дорога тебе по каким бы то ни было причинам. Очень дорога.
Чем больше Джеймс размышлял на эту тему, тем более реалистичной ему казалась собственная гипотеза. Провинциальная швея не тянула на подругу сердца молодой измененной, зато маленькая Авелин вызывала подозрения. Особенно если принимать во внимание её возраст.  Все сходилось на том, что это дочь швеи была дочерью Беатрис, рожденной после изменения. Если так, девчонка стала первой и единственной в Мире живорожденной измененной, что многое объясняло. В частности, почему вирус, выпущенный «Бенкитт Хелфлайн» осенью две тысячи одиннадцатого, мог на неё не подействовать.
Оставалось решить, что делать с этой информацией, потому как сведения, почерпнутые им из весьма конкретного источника, явно заинтересовали бы и Рэйвена, и Кроу. И в обоих случаях не только сведения, но и вопрос, откуда они у него. Оставалось придержать их до особого случая и заняться поисками дочери Вороновой. Поймать Авелин, и получить бонусом Беатрис, а следом – влюбленного по уши профессора. Девчонка сама по себе бесценна для исследований, над которыми бьются бывшие кровососы, она – тот самый козырь, который приведет его к Вальтеру.
Придется поднапрячься. Если верить делу Беатрис, Авелин уже за двести и она умудрилась стереть все данные о сущности Кристи Коул, коей развлекалась несколько лет, в рекордно короткие сроки. Её мамаша тоже прошла огонь и воду. Если потерять их сейчас, они затаятся и будут скрываться столько, сколько потребуется. Годы. Десятилетия. Эти твари умеют выживать. Вальтер подождет, а вот у Хилари нет ни единого лишнего месяца. Ему нужна эта тварь, чтобы по цепочке вытащить остальных, а найти её можно только через Энтони Хартмана.
Джеймс прекрасно понимал, почему Кроу не спешит с давлением на неё через парня. Профессионал и расчетливый тактик, он предполагает, что измененная поступится своей трогательной привязанностью и не сунется спасать своего милого. А зря. Что-то же привело её к Беатрис, хотя если следовать логике Авелин должна была исчезнуть, уйти в тень. Светиться рядом с матерью, которая отнюдь не в Тибете козочек выращивает отшельницей, не самое лучшее решение. Причина должна быть достаточно веской, и Джеймс склонялся к тому, что это счастливчик-журналист. Говорят, что когда мы сосредоточены на чем-то, к нам поступает только нужная информация. Он вспоминал свой разговор с Линни в Нью-Йорке, и не мог поверить в то, что это просто совпадение. В жизни Джеймса было предостаточно мистических, на первый взгляд, событий, которым впоследствии находилось вполне логичное объяснение.
На слете с группой Рэйвена он не мог дождаться, когда сможет переговорить с ним с глазу на глаз. Их ключик хранился в Штатах, и звали его Энтони Хартман. Судя по выражению лица босса, тот тоже был весьма далек от результатов проверок имен Марии Вороновой. Это была тупиковая линия, и не понимать этого тот не мог. Когда последний из его парней вышел, Рэйвен встал и прошелся по кабинету.
– Тебе тоже не дает покоя славный город Нью-Йорк? – спросил он после долгой паузы.
– Энтони Хартман, – подтвердил Джеймс, – если не взяться за него в ближайшее время, я сам быстрее повторю работу Торнтона, чем мы их найдем.
– Девчонка измененная, Стив, не забывай. У нее таких Энтони были сотни и ещё столько же будет.
– Или Хартману просто повезло выжить в рухнувшем здании, или она в нем действительно заинтересована. У этой загадочной Кристи слишком внезапно возникли проблемы с реакцией и с мозгами. Вместо того, чтобы в момент взрыва благополучно сигануть в окно, выходящее во двор, отряхнуть платьице и пойти погулять, она изображает зомби на развалинах.
– Я не говорил, что у нее не может быть привязанности к нему, – Рэйвен поморщился, будто откусил сочного лимона, – оценит ли она жизнь Хартмана выше своей? Одну ошибку она уже допустила. Думаешь, повторит?
– Где одна там и все десять, Рэйвен. Если бы она перекинула Беатрис через плечо и вышла из коттеджа, я бы о варианте с Хартманом не задумался. Но Коул уволокла профессора, который в данных обстоятельствах был ей нужен, как гиря на яйцах. 
Рэйвен усмехнулся.
– Думаешь, сработает?
– Возможно, не идеально, но нам важен конечный результат. Кристи Коул будет немного потрепана, когда окажется у меня. Поэтому я не хочу ставить Кроу в известность. Подозреваю, что в таких вопросах он крайне щепетилен.
Джеймс знал, что рискует, но Рэйвену необходимо было реабилитироваться за прошлые неудачи. Жизненно необходимо, в прямом и переносном смысле.  Слишком многое стояло на кону.
– И как мы обойдем людей Кроу, которых он приставил к парню?
– Я разберусь.
– Будет жарко, – кивнул Рэйвен. Он замолчал, взвешивая все «за» и «против», и в этот момент действительно был похож на хищную птицу, глядящую вдаль. Джеймс знал, какое решение он примет, и знал, что в этом большая заслуга Беатрис. Что ж, он лично её «поблагодарит». При встрече, которая уже не за горами. Отдельное спасибо он скажет этой твари за предательство и подставу.
– Я выясню, сколько человек приставлены к Хартману. Не забывай, что у него дом нашпигован жучками. Если облажаемся, будет совсем невесело. Кроу не из тех, кто прощает проигрышные закулисные игры.
С доверием у Рэйвена были проблемы, но оно и неудивительно, после тесного знакомства с Беатрис.
– Я справлюсь. В этом деле тебе гораздо выгоднее оставаться непричастным, Рэйвен. Ты всегда можешь сказать, что я слетел с катушек и действовал по собственному желанию. Если же у нас все получится, вряд ли кому-то придет в голову, что я обошелся без твоей поддержки.
– Ты хитер, Стив. Даже слишком. – Рэйвен рассмеялся. Похоже, для себя он уже все решил, поэтому сейчас только кивнул ему. – Договорились.
Это была первая победа, которую Джеймс рассматривал исключительно как очередной шаг к Хилари. Работа с Энтони Хартманом предстояла серьёзная и достаточно грязная. Ему не привыкать. Он найдет Хилари и вытащит из этой передряги. Даже если ради этого придется идти по головам.