Армейский выходной

.         

   Сегодня воскресенье, потому подъем сыграли на час позже обычного и утренней зарядки не было.
   Старшина роты Камзолов, уже одетый, умытый и побритый прохаживался в своих до блеска начищенных сапогах по широкому проходу между двухъярусными койками с еще спящими солдатами.
   Вот он, взглянув на свои наручные часы, кивнул дневальному, стоящему в коридоре. Тот привычно набрал полную грудь утреннего казарменного воздуха, хорошо поставленным голосом заорал:
   - Рота, подъем!
   Спальное помещение мигом ожило. Сразу две сотни бритых голов открывают по паре заспанных глаз. Бойцы привычно вскакивают босыми ногами на холодный деревянный пол.  Далее, отсвечивая белым нательным бельем, начинают спешно одеваться.
   Без малого через минуту слышится новая команда:
   - Рота, строиться!
   Защитного цвета фигуры замирают в двух ровных шеренгах.
   Старшина делает несколько объявлений, после чего дневальный по его знаку так же громогласно изрекает:
   - Рота, туалет, заправка коек, приготовиться к завтраку!
   Через двадцать минут строй в шапках, без шинелей, но с громкой песней шагает в столовую.
    На завтрак была пенная каша с подливой и малюсенькими кусочками мяса пополам с салом. Прилагалась еще десятая часть кирпичика черного хлеба и двадцатая белого. На десерт был чай с тремя кубиками рафинада и двадцатиграммовый кубик сливочного масла.
   Рядовой Зябкин большой любитель много и вкусно поесть схватил алюминиевую ложку, лежащую своей вогнутой частью за краем тарелки с парящей кашей. Закрыв от предвкушения удовольствия свои глаза с белесыми ресницами, он не целясь, зачерпнул долгожданную еду. Отправив ложку в свой рот, ничего съестного на ней не ощутил.
   Странно… Ведь этим любимым солдатским инструментом он никогда не промахивался. Не то, что саперной лопаткой.
   Открыв глаза, он увидел, что у его ложки спилено донышко углубления и потому вся каша из ее выпала.
   На самой ручке инструмента крупными буквами было выцарапано пожелание:
  "Ищи, сука, мясо!"
  Далее мелким шрифтом шло примечание «Учебная».
   Понятно, это безобидные шуточки «дедов», которые любят покуражиться над молодыми бойцами.
   Рядовой Зябкин, не теряя присутствия духа, быстро нашел на столе боеспособный инструмент и, опробовав его, тут же заработал челюстями.
   Все съедалось с большим аппетитом и невероятной быстротой, так как до обеда никакой другой еды кроме курева не предвиделось. А, следующий прием пищи будет только в половине второго.
   За соседним столом завтракали заправщики ракет. В их меню кроме каши был сыр, копченая колбаса, сгущенное молоко, печенье и прочие деликатесы.
   Зябкин косил на все это богатство своим все еще голодным взглядом, но быть на их месте не хотел. Уж очень опасная была их служба.
   После завтрака рота построилась возле казармы. Старшина объявил, что сегодня в полку будет проводиться лыжный кросс на десять километров. Маршрут его проходит вдоль шоссейной дороги, затем лесом вокруг болота. Предупреждал, что сходить с протоптанной тропы, что бы срезать путь категорически запрещается. Потому, как можно заблудиться и провалиться в трясину большого болота.
   Выйдя за территорию полка, стартовали все роты одновременно.
   Вначале было холодно, но вскоре все согрелись, благо, что руки в трехпалых армейских перчатках не зябли.
   Постепенно все бегущие растянулись в редкую цепочку по одному вдоль обочины дороги.
    Рядовой Зябкин не любил спортивные мероприятия, но потому, как отлынить не удалось, стал отвлекаться мыслями о доме. О далеком дембеле, о своей девчонке на родине.
Это был испытанный способ не пасть духом при плохом настроении и тяжелой работе.
   Пробегая мимо автобусной остановки, на которой стояли с десяток жителей ближайшей деревни Никулино, боец вдруг понял, что кое-что в его нижнем белье остыло и занемело.
И тут ему припомнилась история, в которой такой же молодой боец на лыжном кроссе приморозил себе свое хозяйство. Да так, что пришлось ему попасть в санчасть, где его оттирали спиртом.
   Дело в том, что в солдатском белье на гульфике брюк есть лишь одна пуговица. Трудно сказать, почему это было так. Может из соображений экономии, или даже боевой готовности.
   Вот в это самое место и задувало встречным ветерком с морозцем.
   На верхних зеленых брюках пуговиц, слава Богу, было достаточно. Здесь, видимо экономить не решились. Вдруг, на каком либо параде, или смотре что-то выглянет не к стати на белый свет.
  В свое время этот боец, получив после бани чистые кальсоны, обнаружил, что на них нет той единственной пуговицы, которя должна была все держать. Каптер, выдающий белье, обменять отказался.
   Пришлось на скорую руку прихватить все это ниткой с иголкой прямо в предбаннике, что бы как-то дойти до казармы. А, что делать?
   Когда же последующей ночью ему приспичило в туалет, то спросонья он все никак не мог сообразить, как расстегнуть свои нижние брюки. Пришлось просто рвать нитку, ну не пропадать же, в самом деле!
   Все это припомнилось бойцу Зябкину на лыжне. Пришлось, взяв обе лыжные палки в левую руку, тереть себя в паху правой. А, что сделаешь? Ведь так можно и в инвалида превратиться.
   Стоящие на автобусной остановке мужчины, наблюдали за этой картиной и громко хохотали, женщины ухмылялись, а девушки стыдливо отворачивались к заснеженному лесу.
   Метров через двести такой вот ходьбы на лыжах Зябкин почувствовал, что все положенное ему природой отогрелось и дало о себе знать. Поэтому, взяв лыжные палки в обе руки, боец бросился догонять своих товарищей.
   Вскоре лес окончился, а на открытой местности стало жарко от сияющего солнца.  Справа и слева от дороги шло топкое болото и поэтому пришлось с обочины выйти на асфальт. Но, там уже образовались огромные лужи, и бойцам пришлось шлепать по ним армейскими неуклюжими лыжами.
   Со стороны это конечно выглядело комически, но бегунам было не до смеха.
   Наконец дорога снова пошла лесом и на стволе сосны показалась фанерная табличка, указывающая, где нужно сворачивать в лес. Что боец Зябкин и сделал.
   Судя по всему, он безнадежно отстал от других лыжников и поэтому решил все же срезать путь, пройдя по самой кромке болота. Таким образом можно было выиграть не менее двух километров. Ориентируясь по яркому солнцу, он уверенно свернул вправо по пушистому нетронутому снегу.
   Минут через  десять небесное светило неожиданно спряталось за, неизвестно откуда  появившиеся облака и ориентир пропал.
   Назад возвращаться страх, как не хотелось, а здесь был шанс прийти на финиш не последним. Поэтому Зябкин все же рискнул продолжить свой путь вдоль береговой линии болота.
   Совершенно неожиданно из низкой облачности крупными хлопьями повалил густой снег. Видимость сократилась до десяти метров. Только что проложенная им самим, и так плохо видимая лыжня, стала исчезать прямо на глазах.
   Выйдя на пространство свободное от кустов, рядовой Зябкин внезапно провалился по пояс в болотную жижу. Застрявшие в трясине лыжи не дали ему погружаться глубже, но и выбраться из нее тоже.
   Безрезультатно повозившись несколько минут, пришлось погрузить руки в ледяную грязь и с огромным трудом расстегнуть крепления.
   Дрожащий от невероятного холода, напряжения и страха боец кое-как вылез на лед и ползком направился, не зная куда. По самую грудь он был измазан болотной грязью, из которой выползали, спрятавшиеся на зиму пиявки и вьюны. Но, ему было не до них. Мокрые руки и ноги стали коченеть, сознание мутилось, ориентация полностью исчезла. Стать на ноги он боялся, опасаясь, что вновь и окончательно провалится в болото.
Стремительно темнело, все вокруг засыпалось пушистым снегом.
   Внезапно он уперся своей головой во что-то упругое. Пошарив онемевшей рукой, он понял, что наткнулся на куст. Похоже, что все-таки выбрался на сухое место. Но, идти боец уже не мог, да и нужного направления не знал.
Он вдруг вспомнил, что в его нагрудном кармане лежал почти пустой спичечный коробок, аккуратно завернутый в полиэтиленовый пакетик. Сам он не курил, но по первому требованию любого «деда» должен был дать тому «огонька». Похоже, этот коробок может быть единственным шансом на его спасение.
  Боец стал лежа ломать одеревеневшими руками ветки.
   Когда их набралось достаточно, он полез в нагрудный карман и еле достал оттуда драгоценную вещь.
   Но, достать спичку онемевшими пальцами долго не удавалось. Пришлось спрятать руки в подмышки, что бы те там хоть немного отогрелись.
   Минут через десять он уже мог слегка шевелить пальцами рук. Внезапно возникло новое препятствие, для разведения костра нужен был хотя бы маленький кусочек бумаги. А, где его взять среди снега и болота? Можно было бы конечно надрать коры с берез, но где они  в этой темнеющей белой пустыне?
   Пошарив по другому нагрудному карману гимнастерки, Зябкин нащупал в нем письмо от своей девушки. Его он получил еще вчера перед самым обедом и, решил прочитать с полным комфортом при сытом желудке. Но, потом его послали на кухню помогать чистить картошку, где пришлось пропахать до самого ужина. Это он отрабатывал свой не очередной наряд за курение в неположенном месте. После ужина старшина повел роту в полковой клуб, смотреть фильм «Чапаев». Далее был отбой и письмо от любимой девушки так и осталось не прочитанным.
   Вот и сейчас тоже не получилось, темно и не до этого.
   Скрюченными пальцами с огромным трудом боец достал спичку и чиркнул ею по боковой поверхности коробка. Сломал!
   Только после шестой попытки отсыревшая спичка задымилась и появился огонек.
   Через несколько томительных минут рядовой Зябкин уже грел руки у небольшого костерка.
   Чуть отойдя от холода, он соорудил из веток и высокой сухой травы подобие шалаша. Подложив сухостоя, уселся в своем крохотном убежище против источника тепла и собрался здесь переночевать. А, что делать в такую темень, у такого опасного болота?
   Его товарищи, уже финишировав, сейчас пьют горячий сладкий чай, зачерпывая его алюминиевой кружкой из огромного армейского термоса. Затем пойдут в свою казарму, развесят на бильцах кровати свои пропотевшие нательные рубашки и гимнастерки. Затем будут блаженно отдыхать, усевшись на табуреты.
    Зябкину приходилось надеяться лишь на чудо.
   А, снег все шел да шел, и ничего не осталось в этом мире сплошного мрака, кроме согревающего огня и острого чувства голода…
   Наверно уже наступило время ужина. Его однополчане, сейчас сидят в теплой гулкой столовой и с аппетитом уминают за обе щеки жидкую пшенную кашу с жареной рыбой, запивая горячим сладким чаем. Затем, строем пойдут в клуб части на сеанс фильма. Хорошо им всем там…
   Нашли его, проискав всю ночь совершенно  случайно. Огонь в его шалаше был не виден, а вот дым отнесло далеко. Вот по нему и вышла поисковая группа на самый край непроходимого болота. Застали бойца крепко спящим у огонька из веток ракиты.
   Найденного солдата сразу же доставили в полковой лазарет. Но, там тщательно обследовав, признали совершенно здоровым, хотя и очень голодным.
   Командир полка на радостях, что этот боец не утонул в болоте, не замерз и благополучно нашелся, объявил ему только один наряд на работы. Только личный состав полка остался недоволен. Ведь почти всю ночь пришлось искать по заснеженному ночному лесу ушлого «салагу».
   Рядовой Зябкин, с усилием толкая перед собой тачку, доверху нагруженную углем в сторону котельной, радостно улыбался. Он был просто счастлив, что так легко отделался от последствий своего легкомысленного поступка на лыжном кроссе. Остаться живым, невредимым и получить всего один наряд на работы, это большая удача. Она не каждому выпадает. И совершенно не страшно, что сейчас все в полку отдыхают от напряженного дня. Еще с десяток тачек и Зябкин присоединится к своим товарищам по службе…