Первомайская история

    

     Ну, вот, наконец, после злюще-морозной зимы и на юг западной Сибири пожаловал теплый май 1981 года. Первого числа  из динамиков на центральной улице районного поселка Чернозерка с раннего утра громогласно разносились торжественные  лозунги, приглашавшие "даздравствовать" всю страну "от Москвы до самых до окраин..." На электрических столбах вдоль улиц и крышах различных учреждений нарядно развевались от легкого ветерка красные флажки и флаги.

    Ласковое солнце только-только начало расправлять свои лучи на безоблачном небе, а у входа в местный гастроном к 10 часам   в жирную очередь уже собрался народ: сарафанное радио донесло, что на прилавок сегодня выбросят  растворимый кофе.     На единственной в райцентре асфальтированной площадке перед райкомом партии, освободившейся час назад после короткого    первомайского митинга , вальяжно разлеглись козлы из близлежащих подворий и довольно жевали свою жвачку.
    
    В этот   праздничный день ближе к обеду   на берегу реки Тобол, омывающей деревянные столбы огородов Чернозерки без малого три века, собрались по торжественному случаю добрые  соседи - супружеская чета пенсионеров Галина и Григорий   да  одинокая бабка Мария.

    День обещал быть по-летнему теплым. Природа шептала, щебетала и обещала  незабываемый отдых. На  «скатерти-самобранке» из районной газеты «Боевое слово»  аппетитно лежало то, чего Бог послал им к этому всенародному торжеству, – плавленые сырки «Дружба», яйца, консервы  «Завтрак туриста» и бутылочка с мутной жидкостью под названием ГДР (Гоним Дома Родную).

    То ли в гэдээровке градусов «антигрустина» оказалось  многовато, то ли  спавшая дурь, весной разбуженная, проснулась в контуженной на фронте голове Григория, но через пару часов после начала праздничного веселья ему вдруг не по себе стало. Захотелось ему не то одиночества, не то семейной домашности, но решил он вмиг, резко так, в одночасье, избавиться от присутствия "посторонних дам" на празднике.

    Начал он «их» матом крыть и руками  замахиваться. Потом вскочил, подпрыгнул и  давай  скакать бычком диким по берегу.  А как  осушил последние капли из граненного стакана,  и вовсе «сбрендил». Бегает нервно по берегу и кричит: «Уйди, Машка, от греха подальше, а то хуже будет!»

    Марию этот поворот во взаимоотношениях резанул по сердцу хуже ножа. Сначала она   растерялась от неожиданности, потом обиделась и, гордо собрав свои «вещички», на прощанье резанула в лицо буяну всю «правду-матку»: «Я-то уйду, но знай, Гриша, знаю я кое-что о тебе такого, что и  милицию может заинтересовать!».

    Супружников эта новость мгновенно  протрезвила - объединила, и они парой коршунов дружно двинулись в сторону  соседки: «Это что такое мы сделали, за что нас в тюрьму сажать надо?».

« А кабель с моей антенны, Гриша, разве не ты отрезал? Разве не ты, Галина, рядом с ним стояла и лестницу держала?»- огорошила их неприятным подозрением Мария.

«Ах, Гринька, ты слышал? Мы воры!»- повернулась Галька к мужу, требуя от супруга   выразительным взглядом решительных и незамедлительных действий в защиту фамильной чести и достоинства.

Однако, увидев побелевшие глаза благоверного, она осеклась и встала меж спорящими.

«Уйди, Машка, а то я тебе сейчас этот кабель на шею намотаю!»- взревел Григорий. Мария ушла.

                *****

Пришла  Машка  домой вся разбитая. От хмеля ни следа, одна думка голову «точит».

Про «несчастье» всей своей жизни –  телевизор с голубым экраном. Ну, никак ей с ним не везло!

То антенну, собственноручно поставленную, ветер уронит; то звук или изображение пропадет; то кинескоп перегорит; то при перевозке по поводу ремонта в ателье и обратно переключатель каналов потеряется.

И вот на тебе – новое несчастье: кабель отрезали...

Видела тени какие-то за окном накануне, да не придала значение, а наутро - беда в дом. За что же это наказание такое Марии. Помирать скоро, а телевизора досыта не насмотрелась…

                ****

Оскорбленная чета соседей  с «пикника» вернулась поздно, часа в два ночи. Не найдя ключ от квартиры, они решили, что это «козни Машки», и стали звонить ей в дверь.

Вставив палец в кнопку звонка, Гришка 10 минут вызванивал «гадюку». Заливался лаем пес Бимка, и Мария сдалась: открыла двери.

Потом она даже не сможет вспомнить, как оказалась в комнате: было темно в глазах и больно в груди, а в ушах визг: «В тюрьме сгноим падлу!»

Утром боль в груди не прошла.  Ничего не хотелось:  ни плакать, ни двигаться, ни есть, ни пить, ни спать. «Господи, хоть бы смертушка моя пришла, что ли»,- взмолилась Мария.

Весь день пролежала  она в забытьи. И на другой день лучше не стало. Но вставать надо было – собака есть хочет.

Однако встать не получилось: ноги подкосились, голова закружилась, и она рухнула на постель.

«Бимка,- жалобно застонала Мария,- пряники на столе, поешь».

Лохматый пес, помесь болонки с «двортерьером»,  в сторону пряников даже не посмотрел и, запрыгнув на кровать,   преданно лег в ногах своей обиженной хозяйки.

Жгучие иголки воспоминаний о вчерашнем дне больно терзали душу Марии, и ей стало так себя жалко, что она, наконец, расплакалась. Представив картину, как обнаружат их (её и собаки) два трупа, она вытерла слезы и сопли и …уснула.

На третий день, она – таки «доползла» до пряников и налила миску воды своей верной скотинке. Ей-то и помереть можно, а собака за что должна жизни лишаться?

«Вот так, Бимка, живем мы с тобой и никому не нужны,- заговорила она с псиной. – И нету никакого повода хвостом вилять, с койки я больше не встану, пряников тебе надолго хватит, и воды тоже…

Всё  болит, у меня, Бимка. Тут ломит, а здесь аж стон из меня выкручивает. В животе словно оборвалось что-то и гуляет- стреляет… Чего к врачам не иду?  Помру без их помощи!

Толку от них никакого. Последний раз  укол вместо вены аж в кость воткнули. А пока анализы сдашь да в очередях к ним высидишь – целый месяц пройдет. Либо болячка сама со-бой рассосется…. Либо помрешь раньше, чем они про тебя диагноз установят…

Ладно, давай спать. Телевизор у нас не работает, книжки ты читать не умеешь…Спать, темно уж».

Утром Мария вспомнила, что ни разу  не ела с того злополучного дня. Странное дело, а есть по-прежнему не хотелось. Пить только. Так, надо, значит,  водичкой язык помочить. Мария высунула ноги из-под одеяла. Холодно! Печь три дня не топлена.

«Что, Бимка, ты тоже замерз? Виляй, виляй хвостом, может, согреешься. На улице сейчас тепло, а у нас с тобой зима. Вот он, каменный дом, чего делает, всё тепло из жилушек моих повытянул. Ох, ты Господи, в глазах-то как темно, не встать мне, наверное, никогда уж…»

                ****
   
    Шел десятый день Машкиного затворничества.  Протрезвевшие соседи, не слыша шума за стеной и  дверями, начали волноваться, не прибили ли шибко в сердцах бабку, не наделала ли та чего с собой от обиды. Ранее-то, бывало, Машка то за хлебом, то за молоком, то антенну поправить, то собаку гуляет, то ведро помойное выносит, то в туалет…,  а тут как будто нет её!

-Гриша!- зовет Галька мужа.- Ставь лестницу к балкону, посмотрим в окно, чё у ей там стряслось…

-Гляжу, Галя, но ничего не вижу!

- А ты на балкон залезь, постучи, может, услышишь чего. Собака-то жива? Не лает?

- Да жива баба, чё с ей сделаться! Стоит посреди комнаты, головой качает. С ума, поди, спятила!

                ****

Не вышла Мария ни на 11-тый, ни на 13-тый, ни на 14-тый день.

- Алло! Милиция? Тут у нас соседка одна… того, уже полмесяца из дома не выходит. Может, чего с ней не того?

- Ну, и что, нравится человеку одному сидеть, пусть сидит. Я вот тоже люблю одиночество. Не хулиганьте, не мешайте  работать! – ответила милиция.

Вскрыли двери Марииной квартиры на 20-тый тень. На носилках увезли истощенную в районную больницу, отощавшего Бимку забрали к себе соседи.

                *****

Помирились Гринька И Галя с Марией  через пару месяцев после её выписки. О ссоре не вспоминали. Как будто память у всех троих разом отшибло. 

Григорий Машке  печку в квартире подремонтировал, новый кабель подсоединил к антенне, дыру в сарайке досками забил.

Галька за грибами в колки на велосипеде съездила, насолила – нажарила – насушила - поделилась, пирогом  вкусным угостила…

Выпили снова соседушки тесной компанией по рюмашке домашней брашки,посмеялись - поплакали, песни фронтовые попели.

Мария к зиме из Бимкиной шерсти носков навязала от ревматизму  для Григория, а Галинке пластинку свою любимую для радиолы подарила.

                *****
 
    А через три  весны, аккурат в мае, Мария взяла да и не проснулась - померла на 67-м годку, значит.

Галина с Гришей всем сердцем горе от неожиданной  потери соседки восприняли. Галя обмыла подругу, одела в смёртное, стол поминальный помогла дальней родственнице, приехавшей издалека, приготовить. 

Григорий Машке последнюю, самую скорбную услугу оказал: выкопал могилу для  неё рядом с могилой своей матери.

Проводил соседку в последний путь, смахнув слезу рукавом и осушив стакан водки в три глотка, не закусывая, со словами: «Спи спокойно, Маша, пусть земля тебе будет пухом. И прости нас, грешных, не держи зла на том свете, и мы тебе все обиды прощаем…  Прости».
 
  Григорий  пережил свою супругу на год с небольшим. Галина  скончалась в 65 лет от инсульта в 1987 году.

                *****

    Итак, к началу 90-х все трое соседей, отшагав путь земной, дружно лежали на одном кладбище. 

    Так и лежали бы они рядышком, как сидели когда-то на берегу: Галина с Машей по краям, а Григорий в центре - до скончания века, да  кто-то памятник дюралевый с могилы Машиной утащил на металлолом. Потом дети Любы-Гришины оградку своим старикам поставили... 

   Прошло 20 лет.  Свирепую  зауральскую зиму в очередной раз сменил теплый май. 

В Родительский день на погост в Чернозерку из города приехали   взрослые внуки  детей Григория и Любы.  Они быстро прибрали родные могилки, выбросили мусор за оградку  и сели помянуть своих близких.

Мимо проходила нищая старуха с торбой. Внуки щедро одарили её милостинками. Бабка в ответ  перекрестилась и беззубо прошамкала: "Были живы деды - не было беды. Осталися внуки - на долгие муки..."

А  могила Маши в этот день окончательно исчезла с  глаз людских под многолетней грудой ... соседского хлама. Внукам неведома была  далёкая  первомайская история.