Равенство - понятие математическое

               
            «СВОБОДА. РАВЕНСТВО, БРАТСТВО!» - кого не коснулся и кто не слышал этот крылатый словесный триумф! LIBERTE, EGALITE, FRATERNITE! – Он взлетел в славную эпоху Великой французской революции и парит с тех времен над головами юных и седовласых романтиков (циников, между тем – тоже!), пьяня,  очаровывая и призывая к справедливости неиссякаемых романтиков и теша злорадной улыбкой живучих циников..
            А сама Великая французская революция осчастливила вечной свободой, братством, а главное –равенством и самих революционеров, и попавшихся под руку непричастных своим самым совершенным продуктом революции – гильотиной. Уровняла точно и безапелляционно – отсечением голов. Причем головы были очень разные и совершенно неравные.Но уравняла. И тут с этим крылатым лозунгом не поспоришь!

            О свободе и братстве, наверное, достигнутыми теми, кого уравняли с помощью гильотины  уже в мире ином,  говорить бесполезно – об этом мире не осведомлены. Математическое равенство, похоже, ни у кого из нематематиков не вызывает сомнений, поэтому его тоже оставим для математиков. А вот о равенстве бытовом как о понятии определенно достижимом хотя бы с помощью гильотины кое что сказать вполне уместно.

            Например, широко известно. что люди не равны изначально: сильные - -слабые, умные – глупые, активные – пассивные,  корыстные – бескорыстные, верующие – неверующие, добрые – злые, честные – бесчестные и так далее. Конца нет человеческим различиям. И именно они неуклонно дифференцируют всякое человеческое сообщество. В нем неизбежно и довольно быстро появляется так называемая элита.  Причем ее содержание может быть и обязательно будет весьма различным: экономическая (материальная), социальная, духовная, религиозная и т.д. Эти и другие разновидности элит обычно сочетаются таким образом, что, не противореча или мало соперничая друг с другом,    структурируют общество в виде социальной пирамиды: элиты сверху, а чернь  - внизу.
В авторитарных общественных структурах это очевидно, в так называемых демократических деликатно завуалировано, но абсолютно неизбежно, что бы там ни говорили ярые сторонники демократии. Везде и всегда правят бал элиты, лишь  в демократических обществах давая возможность черни выбирать во власть того, кого назначила элита. И вероятно, что это вполне справедливо, правда, только для тех сообществ, в которых  движущей силой развития являются  принципы не материального, а духовного характера на основе религиозной морали, наиболее полное и завершенное выражение получившей, как мне представляется,  в ортодоксальном или православном христианстве.

            Казалось бы, тоже совершенно очевидные истины: одни народы лучше других бегают или прыгают. Другие легче переносят холод, третьи – жару, одни более темпераментны, другие скорее флегматичны, одни чёрные, другие жёлтые или белые, то есть физические и психологические различия народов или наций или рас никак и никем не могут быть оспорены без игнорирования неоспоримых фактов. Почему же об интеллектуальных и нравственных качествах народов не приняты никакие сравнения и оценки. Полная фигура умолчания! Или сакраментальная фраза – все народы равны. Да вовсе они не равны, как вообще ничего равного в мире нет и не может быть – обязательно чего-то больше, чего-то меньше, а чего-то и вообще нет.

            Эта изменчивость и неравенство относится не только к росту или цвету. Но и, увы, к  уму, совести, чести, порядочности и прочим  интеллектуальным, душевным и духовным качествам не только отдельных людей, но и целых народов. Именно потому они и являются отдельными и разными народами. Ведь не секрет, что одни народы более склонны к фантазированию, другие к рационализму, одни лучше умеют торговать, другие строить или обрабатывать землю (помните, что уже на заре нашего существования мы разделились на земледельцев, скотоводов и охотников!), одни больше тяготеют к духовному, другие к материальному, одни лучше выживают в состоянии диаспоры, другие быстрее ассимилируются, одни более самодостаточны и склонны к замкнутости, другие томятся жаждой распространения, одни самостоятельно обогащают мир всеобщими ценностями, другим для этого необходима питательная среда других народов – бесконечная гамма оттенков, нюансов и скрытых качеств и свойств.

            И движущей силой всечеловеческой истории является столкновение этих национальных качеств и черт, их противоречие и порой несовместимость. Это сильнее всех экономических, географических, социальных и прочих мотивов, которые, скорее всего, и являются следствием наших различающихся национальных черт. Господь создал нас разными для чего-то прежде, чем вследствие этой разности мы приобрели все остальные свойства, воплотившиеся в государственность. Капитализм, между прочим, существует во всём мире, но как он непохож у разных народов! Национальные различия сильнее все остальных свойств и особенностей человеческих сообществ, и именно в них следовало бы искать истоки наших противоречий и коллизий: антисемитизм, фашизм, терроризм, уровень и характер социального развития, размеры и  тип государств, их противоречия и столкновения и т. д.

            О каком равенстве здесь может идти речь! Оно эфемерно, призрачно на всех мыслимых уровнях от одноклеточных близнецов до наций, этносов, рас, государств и цивилизаций. Господи, как это всё прекрасно и страшно, однако. Но другого не дано, и не быть ему. Лишь в кошмарной тиши математики мы находим его, это пресловутое равенство, и по какому-то странному недоразумению переносим в другие сферы жизни. И потому одна из краеугольных основ печально известного лозунга либерализма «Свобода, Равенство и Братство!» – чудовищная фикция, залитая океанами крови, но упорно извлекаемая из неё для новых бесплодных и кровавых вакханалий. Не будет этого равенства нигде и никогда. И я не люблю богатого не потому, что он богат, а потому, что богатым в этом мире можно стать, только воруя, обманывая и присваивая себе отнятое у других (кто её мерит, эту самую вожделенную прибавочную стоимость?!).

            Здесь столкновение не экономическое (хотя это тоже присутствует как следствие), а нравственное, ментальное. И никакие попытки ввести в норму нравственности неприкосновенность частной собственности, нажитой неправедно, не могут исправить положения – богатство всегда будет вызывать неодобрение у нравственно здоровых людей. Так возникает, в частности, и одно из межнациональных противоречий и отторжений, потому что одни нации преимущественно всегда будут бедными, а другие, тоже преимущественно, всегда богатыми. Точно так же дело обстоит и с войнами:  одни народы с поразительным постоянством проявляют агрессивные наклонности, другие чаще подвергаются агрессии.
            Конечно, нехорошо публично обзывать народы скверными словами, которые они порой вполне заслуживают, но правду всё же надо не только знать, но и давать ей официальное определение. Может быть, для этого лучше пользоваться какими-то более деликатными способами. Какими? Не знаю, но молчание или ложь – не спасение от бед, проистекающих от наших национальных различий.

            Национальные проблемы оцениваются и решаются людьми на разных уровнях отношений: от личных до международных. Именно потому они столь различны и противоречивы. Контакт двух представителей разных наций, как правило, ничем не походит на контакт этих наций в целом. Поскольку люди, конкретные индивидуальности, отличаются друг от друга даже в пределах одной нации значительно больше, чем нации в целом, постольку контакты между индивидами разных наций значительно разнообразней, чем межнациональные контакты. И по первым совершенно невозможно судить о вторых. Такого рода суждения некорректны. Личный опыт каждого из нас ограничен, и как бы часто мы не общались с представителями какой-либо иной, не нашей национальности, нам едва ли удастся по этому опыту представить картину об этой нации в целом. Для этого необходим опыт народов и поколений, знание истории, эпоса, искусства, быта, общественных и политических движений и партий и менталитета этого народа. То есть необходимо подняться над своим индивидуальным личным опытом в сферы общественных и исторических отношений народов через промежуточные этапы и ниши, перечисленные выше. А это удаётся отнюдь не многим, и потому отдельные личные оценки национальных проблем и отношений столь противоречивы.

            СВОБОДА. РАВЕНСТВО, БРАТСТВО! LIBERTE, EGALITE, FRATERNITE! – выбросьте из головы и из употребления эту триаду, эту заморочку, потому что нет в нашей реальности никакого равенства, оно возможно, вероятно, лишь только в сфере математических абстракций. А лучшее определение свободы как познанной необходимости по существу полностью ее отрицает, потому что необходимость это отсутствие свободы. Остается нам только братство. Оно реально у братьев и сестер, и нам  надо просто вспомнить, что все люди братья, и никогда не забывать об этом.