Ольгинский пост. Посвящается кубанским казакам

Ночь буркою Кубань накрыла.
Река во льду – вода застыла,
Сковав мостами берега,
Тем вызвав радость у врага.
Открыв черкесам путь к станицам.
Покойно спиться лишь начальным лицам
За стенами российских крепостей,
Они не ждут дурных вестей.
Уютно дремлют в тёплых хатах,
Кубанцы же, на камышовых матах
Лежат в залогах по реке,
Чтобы черкесов отразить набег
И не пустить на северный, их, брег.
Для грабежей, резни, пожара –
То божий бич, то божья кара.
Кубанцы храбрые не дремлют,
Весь край заботливо объемлют,
Чтоб не прошёл лихой джигит.
А коль пойдёт, то будет он убит.
                ***
Но с гор идёт черкесская уж хмара –
Закончилась меж горцами их свара.
Решили внять советам мудрецов:
Своих дедов, дядьёв, отцов
И дружно двинут на урусов.
И взять станицы этих трусов,
И резать, грабить там неверных,
Во имя Бога правоверных.
Идут пешком, коньми несуться,
От топота копыт отроги гор трясуться.
Идут потоком бурным как река
И та река, увы, не далека.
Залоги ей кубанцев не помеха,
А казакам в залогах не до смеха.
Четыре тысячи черкес в походе,
Пошли в набег по непогоде,
Чтоб взять заклятого врага врасплох.
Пускай потом он бьёт свой сплох,
Когда их будут брать в полон.
Пускай пускаются в догон,
В бессильной ярости погони –
Как ветер быстры горцев кони.
                ***
Шли, не боясь и не таясь,
На казакОв, как зверь ярясь.
В час волка, предрасцветною порой.
Но не дремал казак герой,
Он пост, тот час оповестил
И пулей горцев угостил.
Один джигит слетел с коня,
Свою судьбинушку кленя.
Но вал черкесов всё сметая 
Летел вперёд, о Русь Святая!
Залог казачьих не боясь,
Открыто, нагло, не таясь.
Кого бояться – горсть бойцов?
Орда раздавит молодцов.
Толпою валят, напролом,
Копыт удары – будто гром.
И брызги льда из под копыт,
Коль не уйдёшь, будешь убит!
За ними пешая толпа,
Что в ярости резни слепа.
Несётся с воем, визгом гиком;
Волков пугая диким криком.
                ***
Залоги спешно отступают
И на ходу в черкес стреляют.
Но не сдержать им этот вал,
Хоть бьют кубанцы наповал.
На Ольгинском посту бьют сплох,
Бегут казаки со всех ног
Занять позиции по валу,
Чтоб истреблять врагов по малу,
Когда на штурм черкес пойдёт –
Резня великая грядёт.
Полковник там – казак Тиховский,
Казак отменный и геройский.
Ему черкес тот нипочём,
Он встретит их не калачём.
Стреляет пушка вестовая,
Будя кубанцев всего края.
Фигура на шесте горит:
Тревога! – будто говорит,
И под ружьё казаков ставит,
В беде подмога не оставит.
Коль Бог не выдаст, волк не съест.
Казаки здесь из разных мест,
Но все герои, как один,
Во дни несчастий и годин.
                ***
«Маячь небоже казачина,
Коли черкес на то причина».
Идёт несметной он толпой –
Станицы грабить, не на бой.
Им нету дела до постов,
Он мирный грабить край готов.
И пусть казаки на постах
В своих сердцах лелеют страх.
Не сдюжить им против толпы,
Они не каменны столпы.
Куда не кинь – везде черкес,
Залогам мчит наперерез.
К посту казакам отходящим
И нужно быть героем настоящим,
Чтоб сквозь их толпы прорубиться.
Немногим удалось пробиться.
Гаджанов есаул пробился так,
Как Света луч, чрез чёрный мрак.
И с ним пол сотни казаков,
Толпу черкесов сбросив в ров,
Прорвались в Ольгинский редут:
Там их так просто не возьмут!
Там их две сотни, пушка есть,
Врагов поляжет там не счесть,
Когда полезут на валы,
Под оружейные стволы.
                ***
Но те, не стали брать редут,
Ведь из него казаки не уйдут!
Пускай сидят, как в логове медведь
Иль им придётся умереть!
И ждут, когда засвищет рак,
Черкес на вал лезть не дурак,
Чтоб схлопотать кусок свинца,
Что на смерть бьёт и молодца.
Ведь как известно – пуля дура,
Черкесу дорога же шкура.
Редут пехота обложила,
Чем всю затею обнажила:
Держать кубанцев на посту,
Чтоб те сидели там впусту.
                ***
Несутся конные к станице,
Их бесконечны вереницы.
Но над Кубанью солнце светит
И дружно их станица встретит.
Там слышали на линии стрельбу
И заприметили черкесскую гурьбу,
Что снег копытами вздымает
И в воздух беспорядочно стреляет.
Вот и казачья уж станица,
Кубанцам в ней давно не спится.
Все слышали в ночи тот сплох,
Кто им поможет? Только Бог!
Но в хатах их, родимых мало,
Сидеть им дома не пристало.
Все по полкам и по постам,
Ведь на печи сидеть им срам!
                ***
На Ивановскую черкесы валят,
Станичники в них дружно палят,
Хоть на валах деды и бабы,
Но духом все они не слабы.
Бьют метко пулей, наповал,
Чтобы разбойник не зевал.
Иль принимают на ратища,
Служивых казаков почище.
Тут подоспели егеря,
Задором воинским горя.
Майор Бахманов командир,
Хоть не надет на нём мундир.
Салдатушек при нём пол ста,
Сам, как коломенска верста.
Огнём черкесов отразили
И им штыками пригрозили.
                ***
Да тут случилася беда,
Черкесы будто та вода,
Перехлестнули через вал:
Пал там и стар и мал,
И в хаты крайние ворвались.
Где грабежом тот час занялись.
И девок в плен уж волокут,
За вал несчастных их влекут.
Майор стерпеть того не смог,
Сказавши: Братцы, с нами Бог!»
В штыки повёл своих солдат –
У русских то же свой адат:
Нельзя в беде бросать дедов,
И деток маленьких годов,
Старух казачек, девок, баб,
Иль станет каждый из них раб.
Или зарежут сгоряча,
И жизнь угаснет как свеча.
Хоть егерей всего пол ста,
Но совесть их, была чиста.
Застали горцев тех врасплох,
Да и погнали со всех ног.
Десятка три переколов,
Других прогнали вон, за ров.
Но те очухались тот час,
На вал полезли ещё раз
Отведать русского штыка –
Крепка российская рука.
                ***
Но тут, на линии стрельба,
Из пушек частая пальба.
Казаки, знать, с пешцами бьются,
Потоки крови, знать, там льются.
Пришла, знать, помощь на посты,
Еси так выстрелы часты.
Там гик джигитов шашек лязг,
Есть конным дело до тех дрязг.
Коль налетят кубанцы с тыла,
Им жизнь покажется не мила.
Князья собрались на совет,
Чтоб отвратить себя от бед.
Идти решили на подмогу,
Взывая к правоверных Богу.
                ***
Так Ивановская спаслась,
Назад Орда вся понеслась.
Тиховский ту станицу спас,
Ударив в утренний тот, час
По толпам спешеных черкес.
Куда врубился будто в лес
И многих насмерть положил,
На век их души ублажил,
Отправив в мусульманский рай:
Не тронь кубанцев, не зевай!
Отхлынула черкесов свора,
Но те оправились уж скоро.
Толпой к казакам приступили
И блеском шашек ослепили.
Тиховский видит – дело дрянь,
Черкес вокруг, куда не глянь.
Казакам спешится велит:
Так будим биться говорит.
Нам конным биться несподручно,
Черкесов толпы больно кучны.
Казаки встали в тесный круг
И залпом встретили Аллаха слуг.
                ***
И плюнула картечью пушка,
Кубанцев милая подружка.
И в огорченьи горцы взвыли,
Клубы вздымая снежной пыли.
И снова бросились вперёд,
Хоть ждал свинец их, а не мёд.
Но не смутились казаки,
Кубанцам бить в толпу с руки.
Куда не выстрелишь – попал,
Черкес опять на землю пал,
Снег обагряя алой кровью.
Но не ведут черкесы бровью.
Он храбрый воин, а не трус
И берегись гяур-урус!
Он лезет с шашкою вперёд:
И снова пуля насмерть бьёт.
Сбивает с ног, на землю валит,
Весь снег, вокруг уж кровью залит.
Но руки тянутся к гяуру,
Чтобы попортить шашкой шкуру.
Но жизнь по капле утекает,
Черкес злой тихо угасает.
                ***
Уж груда тел пред казаками,
Они свалились здесь не сами.
А были скошены судьбой,
Чтоб вечный обрести покой
И стать защитой для неверных
На смерть и гибель правоверных.
За залпом залп, палят казаки,
Цветут на белом крови маки.
И нет спасенья от картечи
В безжалостной кровавой сече,
Что косит толпы злых черкес –
Зря горец за Кубань полез!
Черкесы бьют по казакам,
Но не дал силы Бог рукам:
Друг друга зачастую ранят
И гурии черкесов манят.
                ***
Как в море – остров – казаки.
За что те бьются чудаки?
Сидели б тихо на посту
От злых черкесов за версту.
И жрали б, молча бурсаки!
Но то кубанцам не с руки
И чести воинской поруха.
Кому сидеть за валом хватит духа,
Когда им семьям режут глотки.
Ведь чтоб забыться, им не хватит водки.
И очи от стыда б, сгорели,
Когда б они, все уцелели.
И жребий был Тиховским брошен,
И не один черкес уж скошен
Кубанцев меткою рукой
Дневной холодною порой.
Немало пало казаков,
Лишились души их оков
И устремились в кущи рая,
Судьбу земную прочь стирая.
                ***
И дрогнула черкесская пехота,
Ей уж под пули неохота.
Ведь в битве этой сотни пали,
Сердца их биться перестали.
Часа четыре бьются уж,
Кубанец, как и прежде дюж.
Берёт над горцами он верх,
Не мало он врагов поверг.
Ещё чуть чуть, враг побежит,
Вот стая воронья кружит
Над полем брани, полем пира:
Так повелось от сотворенья мира.
Но слышен стал вдруг тяжкий гул,
Он казаков к земле пригнул.
То туча всадников Кавказа,
От Ивановской повернула разом.
Их захлестнула как потоп.
Но рано всё ж сказали «гоп».
Кубанцев смять не удалось,
Не взяли горцы на авось.
Картечь их встретила в упор,
Скосив воителей тех гор.
Нестройный залп толпу смирил,
Но нет на большее уж сил.
У них патроны на исходе
И большинство уже в походе:
В загробный мир лежит их путь,
Войны, в том страшная есть суть.
Коль нет свинца, ударим в пики!
Кубанцев просветлённы лики:
Их час настал здесь умереть,
Чем смерть семейств, своих узреть.
                ***
Хвала Исусу и Николе!
Мы лучше ляжем в чистом поле,
Ведь сраму мёртвые не уймут
И шеи пред врагом не гнут!
И врезались в толпу пустую,
Но дело было то, впустую.
Хоть пики их, как шампуры,
Но хороши лишь до поры.
Черкесы приняли удар,
В сердцах горел их мести жар:
В щепу ратища изрубили,
Как барсы те черкесы были.
И в шашки взяли казаков,
Увы, обычай гор таков.
Здесь выживает лишь сильнейший
И гибнет под клинком слабейший.
Тиховский пал, пал Кривошея,
Черкесы ж, рвутся в бой всё злее,
Почувствовав вдруг слабину.
И ломят, ломят ту стену:
Легло сто сорок казаков,
Земных лишившихся оков
И воспаривших в небеса –
Остра старухина коса,
Свалила смерть лихих героев,
Отважнейших кубанских воев.
                *** 
Гаджанов есаул пробился,
Он зло и яростно рубился.
В руке его гурда сверкает –
Казак ударом не считает.
К чему считать, секир башка!
Коли рука твоя тяжка.
И рубит всадника с конём,
Не будет тот играть с огнём.
Глупец врагов своих считает:
Толпа черкесов будто тает.
За ним шестнадцать казаков,
Их путь был тяжок и суров.
Покрыты ранами все сплошь:
Рукой их голой не возмёш:
Толпу черкесов проломили,
Да таковы они и были
В кустах терновника засев.
Сражались казаки как лев
Со стаей бешеных гиен,
Пред ними не склонив колен.
Спасла кубанцев темнота,
Ночи открывшая врата.
                ***
Черкесам стало не до них,
Уж больно бой для них был лих.
Пять к одному у них потеря:
Нет казака страшнее зверя,
Хоть их и было то чуть-чуть.
Но враг их испытал всё ж жуть.
Как будто демоны вселились
В тех казаков и те взбесились
При виде воинов Аллаха
И ринулись на них без страха.
Во многих саклях будет плачь –
Ходить в набег, не есть калач.
Есть в мире у всего цена,
И чашу всем испить до дна
Страданий, горя и беды.
Заплачут старые деды
В ауле где-то и в станице,
И почернеют женщин лица,
И слёзы будут течь ручьем,
А воин потрясать ружьём,
Отмстить желая: кровь за кровь.
И бойня повториться вновь.
Так повелось от века в век,
Так уж устроен человек.
                ***
Страшны законы кровной мести,
Когда нет совести и чести.
Ведь на Кавказе чести нет.
Обман, есть главный гор завет –
Из под тишка убей врага,
Чтоб более его нога
Земную твердь уж не топтала.
Зарежь отца его, коль того мало,
Жену, детей, весь выреж род!
Веками жил так гор народ.
Героев восславляли аксакалы,
Их жертвами – питалися шакалы.
                ***
Добыча горская смешна:
Всего лишь пушечка одна,
Немногим больше шашек, ружей,
В снегу, что скованны уж стужей.
Да тридцать раненых кубанцев,
У коих выжить мало шансов.
Да сотен шесть своих бойцов,
Лихих черкесов удальцов,
Что пали в этой жуткой сече
И души их теперь далече.
А раненых, так тех не счесть,
Казаков в том есть злая месть.
Их долго горцы поминали
И головой при том качали.
Им долго помнился тот бой,
Где казаки нашли покой
И страх в черкесов где вселили.
Но и казачки громко выли,
На кладбищах прибавилось могил,
Крепиться ж, боле нету сил.
Их казаки ушли в поход;
Дорога их, только вперёд.
Туда, где ангельски свирели
Отбой кубанцам тем пропели.
К вратам тихонько едут сами,
Туда, где Петр, звеня ключами,
Заждался их у врат тех рая,
Героев доблестных встречая.
9 апреля 2010 года.