Условный рефлекс

   Этот день был плохим. Бывают плохие дни. И этот был из них, потому что к нам пришла тёща. Разгрузив сумку со всякой провизией, и с трудом вырвав из её клешней испуганного сына, я стал поить её чаем, а жена, собрав на стол всякие сладости, грустно села рядом. Я обречённо сидел на табуретке, в 10-тысячный раз выслушивая долгий монолог, какая у неё хорошая дочь, и как она её любит, и как дочь всегда любила её, и как мою жену лечили от пневмании, когда ей было 3 годика, и как тёща всю жизнь любила своего мужа, и как они жили дружно и счастливо, как они ни разу в жизни не поругались (в этом месте жена обычно закатывает глаза и вздыхает). Я уже собрался посмотреть на неё, как вдруг… приготовились? Здорово я вас заинтриговал.  А может вам рассказать тёщины байки во всех подробностях? Ага? А вы побывайте в моей шкуре, поймёте, почему имея 3-хкомнатную квартиру, мы вынуждены жить на съёмной. Да потому что там живёт тёща! Ладно, расслабьтесь, я не садист. И вдруг.. здесь я остановился? Так вот, вдруг за стенкой послышался грохот, как будто рушилась чья-то короткая жизнь. Потом мужской голос заорал: «Иди сюда, гадёныш! Лови его, лови!» В эту же минуту раздался громкий детский плач, перемежающийся всхлипываниями: «Папа, не надо! Нет, нет! Не надо!» Тёща вся вытянулась в струнку, как гончая, учуявшая стаю уток. Да что там уток! Стаю диких индюков! Стаю летающих кабанов! Она уже представляла себя с медалью на груди, на телевиденье, где её все поздравляют и президент снисходительно прослезившись, дарит цветы. И все благодарят за спасение страны от банды маньяков педофилов. Дамы сморкаются в платочки, и все хлопают, хлюпают, короче, все счастливы.  К реальности всех вернул новый грохот бьющейся посуды, и снова вопли: «Ах ты так?! Да, что ж ты выкручиваешся! Держи его руки!»  И тоненький голосок: «Ну, не надо! Папа, ну паааапааа!»
   Я успел! О, это счастье, что я успел первым сделать бросок! Я видел, что она сейчас прыгнет, и я прыгнул первым. Я опередил её на какой-то сантиметр, схватил её сумочку, и бросился с ней в комнату, на бегу расстёгивая молнию. Когда она поняла, что промахнулась, она взревела как раненый зверь, бросившись за мной вдогонку. Касметичка, очки, кошелёк, помада… Телефон! Он у меня! Одним движением отсоединяю батарейку и выкидываю в окно. Я успел. Я самый счастливый человек в мире! Прохожу мимо обмякшей тёщи, её губы дрожат, она что-то шепчет, из всего можно разобрать только обрывки: а ведь я могла, могла… его насилуют…  бедный ребёнок… зять говно… какое говно!..
   Я возвращаюсь в кухню и закуриваю сигарету. В соседней квартире смех. Смеётся женщина, разговаривая по телефону. «Машка, умора! Ой не могу! Мне мужик мой проспорил, ага, ага, какое шампанское? Нафиг мне шампанское! На что спорили? Кто проспорит, тот кормит ребёнка. Тут такое было!» И 10 минут счастливого женского смеха…
   Допив чай, я сел за работу, а под окном ещё долго маячила тёща, понуро ища в рыжих цветах выброшенную в окно батарейку.