Величайшая тайна

1.
Я шла по коридору в поисках своей подруги, ибо она обещала мне шоколадку, о которой я мечтала большую половину этого холодного утра.
Я наткнулась на нее случайно (ведь по выстроенному в моей голове плану она должна была быть в конференц-зале). Она стояла возле буфета, радостная, не подозревающая о моем фантоме позади нее. Я подошла, слишком тихо, чтобы она все-таки заметила меня. Я ткнула ее пальцем в левое плечо. Она содрогнулась:
- О, Боже, я чуть личинку в штаны не откинула, что ты так тихо крадешься-то?
- Я просто сегодня не на шпильках, а то обычно меня за версту слышно. Вот и крадусь.
- Отвечаю, я так испугалась. Как дела?
- Все нормально. Ты мне шоколадку должна, помнишь?
- Да, куда ж тут забудешь. Вот стою как раз за ней.
- Ой, что ты врешь-то.
- Ну, я серьезно тебе говорю.
Я увидела слева от ее и так левого плеча юношу. Здесь-то все и началось.
- Кто это?
Я указала пальцем, прям как маленький ребенок, на того самого молодого созерцателя меню.
- Это? Это одногруппник мой. А что?
- Мутный он какой-то.
- Что это он вдруг мутный?
- Не знаю, забей короче.
- Какую тебе шоколадку?..
На этой горчащей нотке наши беседы с ней почти прекратились. Но мое чутье подсказывало мне, что в том юноше, беспечно выбирающем себе блюдо на обед, что-то было не так.

Через некоторое время, по возвращению в кабинет под номером 229, я думала о том, почему у меня трясутся руки, думала о том, почему я не на каблуках сегодня, думала обо всем на свете. Перебирая моменты 21 сентября, я остановилась на одном из них. На том самом, в котором тот парень, по левую руку и так левого плеча, выбирал себе пищу. Я прилегла на парту, погрузившись в раздумья, и не заметила, как быстро пролетело время.
По дороге домой, я все еще философствовала о случайностях, о совпадениях. Я понимала что меня не оставит в покое тот парень, по крайней мере сейчас. Это был тот самый случай, когда я включала в себе "Шерлока" и начинала копаться в возможных его знакомых, чтобы только найти его в социальных сетях.
По приходу домой меня осенило: "О боже, она же его знает!!!"
Я немедленно, буквально молниеносно, пронеслась мимо вешалок, снимая по ходу пальто. Опуская даже то, что я еще не разулась, я включила ноутбук. В комнату влетела мама:
- Ты достала. Ты полы у меня будешь мыть, поняла?!
Ее крик пронзил меня по коже, но мне было не до этого. Я на удивление спокойно и сосредоточено ответила ей:
- Мам, не сейчас…
- Что блин значит не сейчас. Ты посмотри, какой бардак оставила в прихожей: пальто валяется, сумка посреди коридора, свет не выключила. Это что такое вообще? Ты даже разуться не соизволила.
- Мама, мне сейчас не до этого.
- Как это, не до этого? Ты в своем уме? А ну быстро подняла свою жопу со стула и убралась.
Мне ничего не оставалось, как оставить свое рвение в кармане, чтобы  найти этого парня потом.
Мне было важным - провести остаток своего дня без криков и ругани. Я убрала всю квартиру, вылизала добела, так сказать. После чего, села за ноутбук. И написала своей подруге, что хочу, чтобы она дала мне адрес странички этого юноши.
2.
Мы заговорили как только я написала ему:
- Ну, привет.
- Привет. А ты кто?
- Да никто. С виду ты такой милый парень, стало интересно кто ты внутри.
- Такой же милый парень, как и с виду. А ты чего ожидала?
- Я ничего не ожидала.
- А что пишешь тогда?
- Скучно.
- Как ты нашла меня?
- Через посредника.
- Ясно.
- Что тебе ясно-то?
- В том и дело, что ничего, ахах
- Ты с какого курса?
- Если это имеет значение, то узнай у своего посредника.
- А вот хамить не обязательно.
- Эй, я буду решать, что обязательно, а что нет, поняла?
- О-кей, о-кей. Не заводись ты так.
- Так, что ты хотела?
- Просто поговорить, но видать ты не особо рвешься вести диалоги.
- Угадала.
- Ясно, ну тогда пока, извини за беспокойство.
- Да, ничего. Хотя стой - не уходи. Кинь свое фото.
- Зачем это?
- Ну, у тебя ни одной фотографии на странице нет, а вдруг я обложаюсь, и ты красивая.
- Ахахахаха, хорошо.
Фото…
- Ой, не уходи.
- Извини, чувак, но мне уже в любом случае пора.
- Ну, тогда спишемся еще, хорошо?
- Хорошо.
Я вышла из сети. Разумеется, мне никуда не надо было идти. Я просто решила смыться и заставить его ждать.
Погрузившись в самозабвенную тишину, я волей-неволей уснула прямо на столе.


3.
Спустя неделю мы уже договорились о встрече. Мы болтали обо всем. Взвешивали все плюсы и минусы нашего общения. Нас разделяло колоссальное количество взглядов на мир.
На его берцах белые шнурки, а у меня на туфлях кожаные банты. На его запястье свастика, а на моем кот. Он одет в куртку, а я в пальто. Я говорила ему, кстати, о том, как бы ему пошло пальто, даже с его любимыми берцами. Но он лишь сказал, что уже слышал это от кого-то. Мы болтали так много, что половины я просто не помню. Он слушал мои сумасбродные рассказы о том, что меня раздражает, что мне нравится, что я люблю или не люблю. Мы прошли километров шесть, если не больше. Мне даже удалось приучить эту упрямицу ходить под руку.
Он периодически обнимал меня. Нравилось мне это или нет, я точно сказать не могу. Я до сих пор не понимаю, кто он на самом деле. Кто он по своей сути. Человек ли он со свастикой посреди его непрожитых лет? Или добрая душа, которую он так старательно прячет. Обидчик он или ответчик?
"Кто же ты такой?" Я спрашивала себя снова и снова. Он продолжал мне рассказывать о том, как смешно они подшутили над одной толстой девочкой с первого курса. Я и сама не очень здорово отношусь к полным людям, но это было слишком.
После того как мы пересекли двойную прямую, он просил:
- Ты боишься чего-нибудь?
- О, дааа, - ответила я, еще ничего не подозревая, - я до мурашек боюсь пауков и темноты.
- Ахаха, да разве это страхи? Понимаю, бояться высоты или маньяка, а то пауков.
- А ты почему вообще спросил?
- Да, так, просто интересно.
В его глазах, в его предложениях, в его поведении застопорился огромный знак вопроса, некая недоговоренность витала в воздухе, переполняя атмосферу густой туманностью в видении этого самого вопроса.
- Мне кажется ты что-то недоговариваешь. А ну-ка, что там за величайшая тайна?
- Давай зайдем в одно место?
- Зачем это?
- Мне нужно, правда, очень нужно.
Не узнав ответа, как я и предполагала, мы пошли по тропе, что через квартал от собора. Там было много людей. Он скептически смотрел на них, на их улыбки, на их слащавые и мерзкие улыбки. Он будто скалил зубы, собираясь совершить прыжок, чтобы напасть.
- Куда мы идем?
- Осталось совсем немного.
- СТОЙ! Мы идем на зеленый свет, слышал меня?
- Блин, ну, ладно.
- Ты как-то погрустнел, что происходит?
- Я расскажу тебе, но не сейчас.
- А когда?
- Когда окажемся в безлюдном месте.
- А чего ты боишься?
- Ничего. Забудь.
- Нет, рассказывай!
- Ну,... иногда я просыпаюсь ночью в холодном поту. Это кошмары мучают меня.
- А что в них? Что тебе снится?
- Люди...
Эта нота была глубже любого моря, тише, чем сама тишина, куда страшнее смерти. На этой ноте мы развернулись назад.
- Все? Мы уже уходим?
- Да, я увидел то, что хотел.
- И что же?
- я расскажу тебе, я же обещал.
Пока мы искали то самое безлюдное место, я все докапывалась до него, до его правды, думая, что в его рассказе не будет ничего такого, о чем можно было бы молчать. Но не тут-то было...

4.
- Это правда произошло?
- Да, только тише.
- Да-да, я понимаю. Но как?
- Ну, вот так вышло.
- И ты так просто говоришь об этом? Это страшно, но и интересно. Как бы так сказать. Это и впрямь может испугать.
- Обещай...
- Что обещать-то?
- Что никому, никогда и ни под каким предлогом не расскажешь?
- Ну, ясен-понятен, что не расскажу. Это сокровенное, я понимаю.
- Как бы эта тайна не начала съедать тебя с потрохами, - пробормотал он себе под нос и увел взгляд во тьму, что спала в кроне старого дуба.
- Да что ты, ты серьезно думаешь, что просто возьму и сдамся?
- Я не знаю. Я вообще считаю, что ты не должна была узнать об этом.
Он нервничал. Молчал после каждой фразы, будто обдумывая, что сказать, как сказать, как донести. Эта тайна глубоко въелась в его кожу. От него пахло загадками, от него веяло вопросами, его сопровождало  что-то неземное.
- Ты плачешь?
- Нет...
В этом "нет", даже в этом кратком "нет", я чувствовала столько боли, столько сожженных нервных окончаний, испепеленных в огне этой тайны. Она глубилась в нем куда сильнее чем начинала глубиться во мне.
- У тебя слезы. Все нормально?
- Ты спрашиваешь, все ли нормально? Ты первая, кто узнал об этом. Первая. Первая и последняя. Я боюсь за тебя. Я боюсь за себя. Мне страшно.
- Бояться глупо…
- Это из фильма "Достучаться до небес"?
- Да, смотрел его?
- Мне нравится он. А тебе?
- И мне.
- Ты точно никому не скажешь?
- Никому.
В эту фразу я вложила столько замочных скважин, что мне казалось, будто ключи есть только у него одного. Эта тайна уже была там, внутри меня. Она уже зажигала во мне фитили, один за другим, медленно и беспощадно. Она уже точила свои зубы на его судьбу, пользуясь мной как марионеткой. "И кто его рот-то просил открывать?" - Спросит она меня. И, будто даже не ожидая ответа, сама себе говорит: "Ты ведь его и дернула за эту самую нитку!"

5.
Проснувшись на следующее утро, в моей голове все еще, созвучно с настоящим, блуждал вчерашний вечер. Эти колоссальные диалоги. Эти бесконечные ритмы сердец, бьющихся так ошалело, что слышно было на другой улице. Я все еще помню его слезы. Ах, что же ты наделал? Как же ты живешь с этим? Как же? Как?
Его невинные глаза возбуждали во мне какие-то невероятные чувства, какие-то не знакомые мне запахи, какие-то противоречащие мне слова.
Я прокручивала его образ в своей голове.  О да, это тайна глумится надо мной. Она смеется над моей нелепой наивностью, будто я, да не выдам ее. Она так и рвалась наружу, хоть и не так молниеносно, как я предполагала.
По приходу в техникум, я пыталась найти его, поговорить, но так и не нашла. Будто день потратила зря. Будто связывало что-то. Что-то необъяснимое обычным языком.
Он казался мне везде и во всех. Его голосок - грубый, тихий, странный, прокуренный голосочек. Его голоса мне было мало, я начинала замечать за собой, что влюбляюсь. Я начала искать его.
Раздался звонок. О Боже, да это же он. Руки начали дрожать, трястись как у эпилептика. И я ощутила ту сладость предвкушения, которой так уж старательно добивалась.
- Алло.
- Привет. Ты где?
- Я на остановке, жду транспорт. А ты где?
- Я дома. Стой там, я тебя, кажется, вижу.
Я начала судорожно вертеть головой в поисках знакомого силуэта.
- Где ты? Я не вижу тебя.
- Просто жди там.
- Ну, о-ке-ей.
Я ждала недолго, он вышел из такси и поспешно подошел ко мне, начал расспрашивать обо всем: о том, что я делала, что ела, что буду делать, а что хочу делать, что нужно сделать, а что не нужно. Я болтала как проклятая. Столько рассказала. Я помню, еще вчера обещала ему рассказать свою тайну. Но она такая не значительная, такая слабая. Я рассказала ему о своих предпочтениях в сексуальной жизни. Он смеялся и считал меня чокнутой.
Ни он, ни я до конца не понимали какой же черт свел нас вместе. Столько в нас было противоречий, как их было много. Я: бисексуалка, антинацистка, старше. А он: нацист, гомофоб и младше меня.
Что же это была за инопланетная связь? Мне даже смешно от этого. Глупое знакомство, глупые встречи, глупые секреты.
Но тайна… Она начинала образовывать огромную гущу черноты внутри меня. Мне казалось, что я выдам ее.
Он постоянно спрашивал, не рассказала ли я ее кому-то. А я все твердила, что я выше этого, но борьба за статус только началась.

6.
Спустя несколько месяцев, я значительно похудела, под моими глазами виднелись синяки, а волосы стали походить на солому. "Что с тобой?" -  Спрашивали меня знакомые. А я и говорить-то перестала, не то чтобы отвечать на какие-то там вопросы. Но ведь и правда, что со мной?
Я ведь похожа на черт знает что. Наркоманку, анарексичку, больную какую-то. Что со мной? Что же со мной происходит?
И тут я увидела этого парня. Этого мальчика. Этого юнца, молодого человека. И тут я увидела его: его режущие мой разум берцы, его дотошную свастику. Мне стало ясно. Ясно, что со мной происходит. Это тайна пытала меня. Это его тайна пытала меня. Она глумилась надо мной, она швыряла в меня все, что было на ее пути, они избивала меня, забирала мои силы, мой голос, мою жизнь.
Она отобрала мою жизнь. Выпила ее до последней  капли.
И тут я заметила, как он подходит ко мне. Спокойный как штиль, весь из себя красивый и ровный. Рваный, напыщенный. Он улыбался. В этой улыбке не было даже малейшей подоплеки, ни занозы, ни зацепки. Она была очень приятна и спокойна. Но не для меня.
Меня пронзила такая ненависть, настолько сильная, что я почувствовала как она бьет меня своими кулаками прямо в сердце. Жгучая боль и нестерпимый крик окутали эту улицу:
- Это все ты!!!
Он ошарашено подбежал. Я кричала все те же три слова: "Это все ты! Ты! Все ты, ты, это все ты…!"
У меня была истерика, черная и пропитанная гневом. Его тайна не давала мне покоя.
- Что с тобой?
Он спросил это абсолютно нормально, с привкусом заботы, как будто не предполагая, что же со мной могло случиться, причастное к нему.
- Ты что? Что ты плачешь? Встань с земли, давай поднимайся, быстрее!
- Я не могу так больше! Не могу!
Отвратительная картина - девушка, худая как спичка сидит на земле, вся в слезах, соплях, кричит что-то неуловимое и непонятное для людей. Ей и правда так больно? Или она слишком хорошо играет?


7.
- Я не понимаю, что я сделал? Мы ведь не виделись несколько месяцев, что я мог натворить в свое отсутствие?
- Я так не могу! Это событие, помнишь, о котором ты рассказал, оно снится мне…, я схожу с ума, если я не расскажу ее, если не расскажу....!!!
-О, боже, неужели на тебя это так повлияло? Знаешь, что мы сейчас сделаем? Поднимайся...
Он взял меня под руку, вытер мои слезы, отряхнул. А я стояла, как вкопанная, уже без эмоций, уже почти пустая. Единственным миражем внутри  меня оставалась эта тайна. Тайна моей пустоши. Я, как фантом, бледная, худая, молчаливая.
Мы шли к центральной площади, взобрались на фонтан и тут он выдал...
Сам, сквозь слезы, он говорил это ради меня. Я ошалела, мои ноги уже подкашивались, мне казалось, что из меня уходила последняя капля жизни. То, что он сказал, шокировало многих, некоторые посчитали, что ложь, а некоторые....
Я упала. Я упала. Я падала в темноту, в сладкую темноту. Подо мной, надо мной и вокруг  меня была зловещая, но любимая тьма.
Я видела перед собой его плачущее лицо, окровавленное лицо, его прекрасное и молодое лицо.

Он так долго начинал, такое длинное было вступления, что удар настиг меня лишь с окончанием :
- Это был я ... !