Потрясение жадностью

В мир, уходя иной,
Не унести с собой,
Что наживал неправдой, ложью,
Перед судом представ,
Ты просто тенью стал,
И оправдаться невозможно.
Когда я читал Гоголя  «Мертвые души», его описание Плюшкина,  или Гобсека  Оноре де Бальзака, мне казалось, что это образы собирательные, что таких мне не придется встретить, в советское время. Как же я ошибался. Однажды в судмедэкспертизу поступил труп скоропостижно умершего Горяинова  Святослава Гордеевича,  крайне истощенного
 старика. Умер он в тамбуре собственной квартиры, открыв наружную дверь и не успев открыть внутренней. Присел рядом с двумя ведрами воды и умер, даже принесенной воды не пролив. Поразила меня его одежда, она настолько была грязна,  что к ней без чувства брезгливости и прикоснуться было не возможно, добавить следует и то, что в ней, да и в голове кишмя кишели насекомые. От их движений казалось, что волосы шевелятся сами. Умер он от острой коронарной недостаточности, чему способствовала кахексия алиментарного характера ( от недоедания, как принято говорить в простонародье)  никакого интереса для органов следствия не представлял, а для судебных медиков добавил забот, поскольку  им пришлось заняться его похоронами (родственников и знакомых, которые пожелали бы этим заняться, не нашлось). Хоронили, как в то время хоронили всех беспритульных: выделялся гроб, две новые простыни, подушка. Отмечалась в акте судмедэкспертизы место захоронения и № могилы. Так похоронили и Горяинова и я, производивший исследование его трупа, так бы и забыл о нем, если бы меня не пригласил мой хороший знакомый  присутствовать при описи его имущества, со словами: «Идем, не пожалеешь!»
Признаться, я был заинтригован, и не отказался. Не стану заниматься описание предшествующих деталей, опишу только то, что увидел своими глазами (учтите, что это  был конец 1953 года). Квартира состояла из четырех больших, анфиладой расположенных. комнат, принадлежавших Горяинову на правах частной собственности. Проживал он здесь один. Была ли у него в прошлом семья, я не знаю. В первой комнате, слева от входной двери стояла кровать, в центре – письменный стол, а рядом стул, и больше ничего. Кровать была накрыта коричневым грубо шерстяным одеялом. Простынь и наволочка и по цвету, и по фактуре напоминали юфть, так они были грязны и пропитались человеческим потом. Под матрасом находились три сберегательные книжки с общей суммой вкладов  126 тысяч рублей ( курс рубля в ту пору составлял – 65 копеек за 1 доллар) Письменный стол поразил меня не менее, у него было две тумбы, по три ящика в каждой тумбе). Первый  ящик  слева был изнутри выстлан газетой, в нем находились краткий курс истории  ВКП(б), ручка с пером и стеклянная чернильница с чернилами. Все остальные ящики стола были плотно забиты мелкими различными предметами как новыми, так и бывшими в употреблении, классифицировать их было невозможно: пуговицы, подковки, гвозди, лоскуты, кусочки кожи и т.д. Во второй комнате находились продукты питания: 6 мешков сахара, 7 мешков муки, ящик спичек, фанерный ящик из-под папирос был заполнен солью, Здесь были горы всякой посуды, часть еще неиспользованная, а часть грязная, немытая, Последняя складывалась в углу комнаты, образовав гору, высотою  более 1,5 метров. Третья комната была отведена для одежды. Здесь были десятки шуб, похоже, из дорогих мехов, но почти полностью съеденных молью. Здесь стояли два огромных сундука, окованных полосами железа. В одном находилось 12 комплектов ни разу не использованных железнодорожного обмундирования, начиная с фуражки и шапки, и заканчивая ботинками. Во втором сундуке находилось нижнее белье. Оно было сгруппировано дюжинами, перевязано бумажными пожелтевшими лентами, на которых можно было разобрать надпись « купец Свешников»
Последняя огромная, как читальный зал комната была заполнена книгами, они были везде, на полках, в шкафах и просто связками на полу. Большинство было дореволюционного издания, многие относились к раритетам ( были застрахованы на сумму 1000 и 2000 руб книга. В углу этого книгохранилища находился сейф, чтобы его открыть, нужно было знать код. Его описывающие не знали, просто вскрыли газовой горелкой, а чтобы оценить содержимое пришлось вызвать ювелиров и работников банка. Оно по их скромной оценке составляло свыше 2-х миллионов золотых рублей.
Я спросил своего знакомого: « Сергей Иванович, Вы, что знали об этом богатстве?»
«Нет, не знал, а догадывался.  Таким же был и друг покойного, тот еще был богаче!»
«А откуда у них такое богатство?» - задал я второй вопрос.
«Не знаю, но думаю, что в период гражданской войны они осуществляли воровство вагонами и составами. Но не это важно, важно то, что и его друг умер от истощения.
Да, прав был Николай Васильевич, описывая человеческие типы.