Святая война. Глава шестая

_____________________________
Глава шестая
_______________________

Я проклинал их, даже не думая о том, что именно выкрикиваю. В этих проклятиях было больше ругательств, чем смысла, но они меня понемногу успокоили. Дрожь унялась, да вот скверное жжение внутри… Она обвалилась! Обвалилась!.. Треклятая лестница, провались она в Абсолют… Нам стоило только подняться на этаж выше. Только осторожно пройтись по этим ступеням, и мы выиграли бы достаточно времени. Я спас бы Сорру, а Мельдин и Руфф были бы живы. У нас было бы время…

И что тогда? Очень скоро они найдут способ подняться наверх. Я выиграл полминуты… Но им и не обязательно лезть сюда, на рожон. Я и так уже в западне, из башни нет другого пути. А если он и был – то разве что какой-нибудь тайный ход, на первом этаже, куда ход мне отныне закрыт…

Найди ее. Найди ее, сказал я себе, а потом… Все равно, что будет потом. Для начала найди ее. В конце концов, она ни в чем не виновата, она им не нужна. Им нужен только ты. Им не нужны были Руфф, Сорра и Мельдин, как крылатым не нужен был Гран. Они забрали их вместо тебя. Ты должен был оказаться у них в руках, но обменял свою жизнь на тех, кто доверял тебе. Так спаси же хотя бы ее!

Солдатня внизу понемногу приутихла. Мне показалось, что они выходят. Какого лешего?.. Нет, не отвлекайся… Они осадят башню, но им совсем не обязательно сидеть здесь, внутри. Они хотят выманить тебя, они думают, что смогут просто взять тебя… Но я не дамся. Я найду Лисс. И тогда… Жатва восстановила мои силы. А в округе предостаточно трупов. Войско, конечно, не поднять, но оно мне и не к чему.

Винтовая лестница была хоть и старой, но каменной и не крошилась под ногами, как та, внизу. Мои шаги гулким эхом раздавались далеко… Может, крылатые уже знают, что я здесь… Да конечно знают! Они не могли не видеть, кто забежал в их башню, Гнездо, и кого преследуют солдаты. Они ждут, знают, что больше мне некуда идти… Плевать. Вы думаете, меня так просто взять?! Я вам еще покажу, что такое некромант.

Когда я проходил мимо оружейной, мелькнула мысль взять что-то попривычней этого куска стали на бедре. Немного колеблясь, я все-таки зашел в эту маленькую, грязную комнатку. Ничего, схожего на посох, не нашлось. С мечом я не упрямо не дружу, да и против крылатых и то, и то не много толку даст. Что ж теперь? Учится стрелять из лука?

Я набрал пригоршню метательных ножей и рассовал их за пояс. Уж лучше, чем совсем ничего. Ножи метать не так уж сложно.

На кой все-таки я мильтвудцам? Положим, как пленник я могу быть неплохим подарком архимагу, но не более. Никаких важных сведений знать не знаю, как не ломал голову… Выходит, это такая приземистая жажда милосердия? Ну что же. Людям всегда нравилось убийство, а еще больше нравилось думать, что убийство они вершат против зла. Ничего с этим не поделаешь. Мир делится на черное и белое, бездна его побери.

Чем выше я поднимался, тем сильнее становился сквозняк и легкий запах внешней ночной свежести. Гнездо совсем рядом, здесь и думать нечего.

Собираются ли крылатые встретить меня здесь? Или выманят наверх?.. А что, если все это тоже ловушка? Они заманили меня сюда, и теперь манят наверх… И разлетятся, как только я поднимусь, ведь Лисс здесь нет, она далеко, в Парн-Суле, например, или еще где-нибудь, но не здесь. Здесь – только моя гибель.

Лестница закончилась, и я вышел в крупный зал, один из верхних этажей. Амбразура здесь была шире, чем внизу, пол голый, каменный, никакой мебели или еще чего. Пустая, большая круглая комната. Отсюда и шел по большей части сквозняк – немаленький кусок стены отсутствовал, представляя собой кривую, обвалившуюся дыру, но не задевающий потолка или пола верхнего этажа.

Вид сверху не внушал нежных чувств. Я не видел города целиком, но то, что видел… Многие, многие тысячи солдат – в сверкающих в ночи доспехах, пешие и конные, с факелами, заполонившие почти целиком все доступные моему взору улицы. Не по мою душу лорд Маразул прислал эту ораву, не по мою. Ни кто, ни один фанатик не стал бы кидать такие полчища в охоту за одним-единственным некромантом, пусть он и стоит во главе огромной армии мертвецов. Уж в Академии должны были знать, что долго я такую орду не продержу, и проблема решится сама собой. Неужто решили на крылатых поохотиться? Да что-то непохоже. Крылатые здесь, а солдаты там, внизу.

Только вокруг моей башни было кольцо пустоты. Солдаты отошли достаточно далеко, словно в Карандиме, где люди поначалу обходили за четверть мили каждый чумной дом.

…Тут я и понял, в чем дело. Я не сразу сообразил, что это, лишь праздно наблюдал с полуоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами за медленно-медленно летящими каменными глыбами. Тогда башню затрясло, она дрогнула от основания, целиком. Они пустили в ход онагры. Они решили разрушить башню вместе со злобным малефиком, который в ней засел.

Надо спешить, спокойно решил я. Именно спокойно. Волнение сейчас – смерть. Но надо спешить.

Наверх, по еще одной деревянной лесенке, я кинулся уже бегом, несмотря на ее негодующие стоны и скрипы. Не помню, что было дальше – но чем выше я подымался, тем обширней представлялся вид. А потом я выскочил на крышу, на некогда обширную площадку, большей частью уже обвалившуюся.

Крылатых в небе стало словно меньше, решил я. Думать об этом не было времени. Не помня себя, я кинулся к умостившемуся на камнях тонкому тельцу.

- Лисс, - прошептал я. - Лисс!

Лицо заметно исхудало и побледнело, словно она и не приходила в себя с самого Карандима, но она жива. Она дышит.

Без сознания, но Лисс. Лиссандра. Вот она. Она! Энтольн, ты слышишь меня?! Я сделал это. Я нашел ее. Хвала всем сущим и забытым богам, она у меня. Теперь осталось всего лишь уйти отсюда, из этого проклятого места. Достаточно спуститься и сдаться. Они убьют меня, но на нее у них рука не поднимется. Они не посмеют убить невинную. Я им нужен, и только меня они теперь и получат.

Внизу началась какая-то суета. Я неуверенно подошел к краю, ожидая худшего, и придерживая Лисс. Мне показалось, она сейчас проснется, она уже почти стоит, хоть глаза плотно сомкнуты.

Мертвые. Живые мертвецы. Их было много, и это явно не нравилось мильтвудцам. Они карабкались прямо по стене. Когда кто-то лишается инстинкта самосохранения, это наголову поднимает планку его возможностей. Хоть и пользу это несет только тем, кто уже не умрет. Солдаты засыпали нежить стрелами, но без толку. Неужели крылатые настолько тупы, что заполучив посох, не догадались его сломать? Неужели не сообразили, что теперь вовсе не моя жизнь определяет, двигаются ли трупы. Неужели?..

- Давай, держись... – прошептал я Лисс. Она, кажется, чуть шевельнулась в ответ. Или это только кажется? – теперь все будет хорошо, ты только держись...

Башня снова дрогнула, еще опасней, чем в первый раз. Сейчас она немного наклонилась, норовя развалиться прямо под ногами. Катапульты стреляли часто, на сколько это им удавалось, но большая часть снарядов проносилась мимо, расшибая останки городских зданий.

Я нес ее назад, в лаз, когда он выскочил из неоткуда. Он появился перед нами. Крылатый, могучий, кожаные крылья, блестящий в ночи нагрудник и закрывающий лицо шлем.
Ну что же ты стоишь? Давай. Давай! Теперь-то я не могу проиграть. Просто не могу.

- Не стой передо мной, - процедил я сквозь зубы, - иначе гибель твоя станет еще мучительнее.

Он то ли прыгнул, то ли бросился на меня, оттолкнувшись от воздуха крыльями. Я успел отскочить в сторону, ухватившись за Лисс, как за куклу. Нужно уложить ее, иначе весь поход кончится слишком глупо... Я обнажил меч и встал, готовясь к новой атаке, но теперь я не мог перехватить его, как при использовании Жатвы, а железяка в руке словно бы только мешала.

Он чуть наклонился, уперся рукой в землю. На этот раз будет быстрее, и куда смертоносней. Нельзя дать ему даже коснуться меня. Нельзя. Краем глаза я заметил, что мертвяки перелезают через зубья и уже взбираются на площадку. Быть может, не все еще потерянно. Еще немного... Помедли еще немного.

Но он не медлил. Я ухватил меч обеими руками, немного наклонился вбок... Да зря. Рядом с крылатым с неба упал Костокрылый. Крылатый весь дрогнул, чуть обернулся, но Костокрылый был быстрее. Посох. Посох был у него в руках... и он ударил им, вернее, даже не ударил: он всадил его крылатому в щель между доспехами и шлемом, куда-то возле затылка, глубоко, пока тот не вышел из живота. Я не мог думать, мысли смешались, я хотел крикнуть, не понимая, что за ерунда творится вокруг меня, но дальше не было звуков. Был только свет.
Яркий, режущий глаза свет. Он словно взорвал крылатого изнутри, из-под забрала шлема, и залил собой все пространство, все сущее... Я решил, что ослеп, и белизна обратилась темнотой, чернотой, бездной. Но потом мир перевернулся и все встало по местам: вот он, Костокрылый, и вот скелет крылатого, который хотел меня убить.

Инстинктивно я бросил в него меч и кинулся к Лисс. Ухватил ее, достал из-за пояса один из ножей, готовясь бросить, и обернулся к нему. Где мои слуги? Свет оставил от них не больше, чем осталось от крылатого. Право, они и до этого выглядели не лучшим образом, но теперь уж точно от них не много толку... Ну а посох? Он исчез. Вероятно, он обратился прахом, и по сему моя нежить передохла окончательною Он подошел немного ближе. Стройный, но доспехи темнее, чем у прочих, а крылья костяные, мерзкие и вытянутые. Значит, мы нужны ему живыми... В прошлый раз он оставил меня, и забрал только ее. Второй раз я тебе этого не позволю. Я остался без армии, без друзей, но не позволю тебе забрать свою жизнь. Ибо тогда умрет и Лисс. Ты не получишь ничего!

Он сделал еще шаг. Я бросил нож, и он, как и в прошлый раз, и как меч только что, расплавился, не долетев до монстра.

- Давай же! - нужно выиграть время. Хоть немного, подумать, но ожидание... Ничего нет мучительней ожидания. - Вот он я. Подойди и возьми, ублюдок.

Он слегка наклонил голову, собираясь что-то сказать, но не успел.

Башня зашаталась. Рассыпалась.

Все наклонилось, я ухватил Лисс и понял, что мы падаем, скатываемся по стене, и вот, мы уже летим с бешеной скоростью навстречу земле. Не может все так кончиться! НЕ МОЖЕТ! Заберите меня, но не ее! Проклятье. Будьте вы все прокляты, боги! Ветер ударил в лицо, я прижал ее к себе, словно еще мог защитить, ощущая собственное, безумно колотящее по ребрам сердце, а прямо перед глазами сверкнули костяные крылья, и... И все.

Стихли шумы падающих камней. Исчезли крики людей внизу, суета и шум безумцев, желавших поглядеть на штурм «поближе». Они умерли?.. Мир растаял. Остался только холод, жесткий, давящий со всех сторон холод. Выходит, я умер? Но было и тепло. Я прижимал его к себе мертвой хваткой. Я не мертв. И она не мертва. Мы вместе. Разве что мы в раю.

Я оттолкнулся, задыхаясь, вопреки сдавливающей грудь тяжести, зажавшей легкие, не дающей вдохнуть. Я оттолкнулся и вынырнул в ночи, приподняв голову Лисс над водой, ища берег.
Мы не в Стальном городе. Тьма его ведает, где мы, но не там, чтобы это не значило на самом деле. Неужели это Аккаран?.. Да быть того не может. До него десяток миль пути на север. Даже выстрели кто из онагра нами, мы бы не долетели. Нечего удивляться. Ночное, беззвездное небо над головой все тоже. Я прижал девушку еще плотнее, но тут же отпустив. Так и сломать недолго.

Кто-то спас нас. Чудо? Да, пожалуй. Я рассмеялся. Впервые в жизни я искренне рассмеялся, выбираясь на грязный иловый берег.

Главное только то, что мы спасены. Я сдержал клятву.

                *          *          *

Тело, нанизанное под плечом на шип над воротами, болталось на поднявшемся ветру. Он довольно свежий, чудовищно воняет и кишит мелкими червями, но в нем еще можно узнать прежнего волшебника. Лигрин негодующе провожал взглядом направившегося к телу всадника. С его приближением несколько ворон, еще терзавшие плоть, с хлопаньем взмыли в воздух. Хлопанья-то крыльев сюда, конечно, слышно не было, но Лигрин нутром его ощущал: так часто приходилось слушать пирующих ворон. И еще это хлюпанье, со смазанными щелчками, когда птица выклевывает покойнику глаз.

Он улыбается, понял Лигрин. Лыбится, как дурак, глядя на покойника. Ублюдок. Ему ведь есть чего лыбится – именно этому горе-чародею он обязан по крайней мере своим присутствием здесь, не говоря уже о хороших перспективах союза с Академией. Лигрин покосился на сидящего рядом, верхом на сером мерине, Антолио. Верховный волшебник теперь старался не отпускать Лигрина ни на шаг от себя – скорее, выражая ему так свое почтение, чем опасаясь реальной угрозы. Он куда как могущественнее Лигрина, и все-таки обязан ему жизнью.

Юный Азарин, налюбовавшись на покойника, обернулся и рысцой двинулся к ним. Лицо его приняло обычную серую мину, немного насупленные брови сдвинулись еще ниже, губы образовали узкую полоску серьезности.

- Он, конечно, прелестно пахнет, но вы не собираетесь его снимать? – приближаясь, спросил Азарин. Голос у него был звучный, глубокий и немного грубый. Небось, когда надо покомандовать, он и кричит пуще всех. А ведь это чуть ли не важнейшее качество для командира.

- Он сгниет над теми воротами, через которые переступил полвека назад, принеся клятву верности заветам Академии, - ответил Антолио. - Тогда был другой архимаг, и сменились еще трое, пока не пришел мой черед, но это ведь не важно. Этот человек переступил мой порог и вступил во владения моего гостеприимства, и отплатил мне за это скверной монетой. Пусть гниет хоть десять лет – и пусть же все видят, и знают позор, его позор, подлого убийцы, и его хозяина, которого он чтил больше, чем приютивший его некогда очаг.

Граф объехал их кругом.

- Вы во многом правы. Это был низкий и подлый поступок, но это еще можно понять. Но вот глупый – до противного. Напасть на самого архимага, вооружившись кинжальчиком... Дураком жил, дураком помер.

- Сейчас я бы висел над теми воротами, как дурак, убитый в собственной постели кинжальчиком, коль бы не мастер Лигрин. Ему-то я и обязан своей, как оказалось, неприемлемо хрупкой жизненкой.

Он сильно льстил Лигрину, но это еще можно понять. Большинство предшественников Антолио, каких ректор боевых чар повидал на своем веку, всегда старались внушать страх и уважение своей силой, и у них это неплохо получалось. Но Антолио… Антолио совсем другой. Он умен, умнее их всех, вместе взятых. Он никогда еще не показывал свою силу сполна – по крайней мере, Лигрин никогда о таком не слышал – и даже о его прошлом вне стен Академии ходят только смутные слухи. Он умышленно показывает себя со стороны слабее, чем есть на самом деле, нося эту маску, как вторую шкуру… Может, на самом деле все это было страшнейшей глупостью с его стороны – но так он знал все обо всех, и многие, очень многие не боялись повернуться к нему спиной. И очень зря.

- Ну что же, господа, нам пора в путь, - лорд Азарин уже повернул лошадь прочь с холма, на юг.

- Не стоит спешить, - сказал Антолио и указал пальцем в небо над башнями Академии. – Видите ту черную птицу? Едва ли это еще одна ворона, прилетевшая попробовать мертвячины с мага. Кто знает, что вы здесь?

Азарин обернулся, пожал плечами и призадумался.

- Я покинул армию три дня назад, и об этом знают только четверо моих офицеров, которым я могу более чем доверять. – Мэтр Антолио тоже едва ли не доверял этому мешку дерьма, и теперь он висит над воротами, чуть не ляпнул Лигрин. – Войско двигалось на юг. Если это мне, то явно доклад о взятии Стального города.

- Подождем немного, - заключил Антолио. – Откуда знали, что некромант там?

- Да там всякая чертовщина творилась, - граф сплюнул под ноги лошади. – По словам моих ребят, стервятники разбили там гнездо, над Белой Башней. А еще какие-то костры, которые никто не поддерживает, и какие горят неделями напролет… А потом мы поспрашивали местных о человеке, носящем черное. Вот тут какая только молва не ходила. Говаривали, за ним тянется след из мертвых – но с этим я не могу спорить. Вы, конечно, слыхали, что он сделал с Дальним рубежом? Гарнизон вырезан поголовно, и сама крепость сожжена. Мы никого не нашли. Скорее всего, он жег тела – вместо них мы нашли несколько залов, набитых выгоревшими останками. От некоторых, судя по всему, осталась только куча праха – как будто он им кости помолол, да еще жарил так, что большая часть крепости сгорела… Впрочем, она и так сгорела.

- Здесь его как раз не за что попрекать, - хмыкнул архимаг. – Он ведь некромант. Их учат упокаивать нежить – а после бойни нередко некоторые убитые встают и идут буянить в ближайшую деревеньку. Особенно если среди них был хоть какой-нибудь, мало-мальски сильный маг. А вот огонь предотвращает подобное… безобразие. Правда, чтобы остановить мертвеца, нужно немало огня – особенно, если он еще свежий. Наш некромант поступил так скорее по профессиональной привычке.

- Да ладно бы только Дальний рубеж – его держали люди Маразула, и судя по количеству набитых останками комнат, немало. Кстати, это тоже интересно. Если некромант – цепной пес нашего дражайшего Маразула Мильтвудского, то он, быть может, окончательно взбесился. Чудн; это. Маразул, сколько его знаю, никогда не любил магов. Не удивительно, что он подослал к вам этого… как его там звали? Склепиша. Но чтоб пойти на сделку с магом, да еще и могущественным магом – то, что он вытворил в Терне, в Карандиме… и то, что творит здесь… Он силен, это несомненно. Люди боятся его, пуще стервятников, и ходит молва, что мертвое войско от горизонта к горизонту тянется за ним, убивая всякую живность на своем пути, и даже эта погода – его вина.

- О каких стервятниках вы твердите? – подал голос Лигрин. От горизонта к горизонту – это уже бредни пьяниц в трактирах. Такая армия уже давно бы заполонила весь Корр. А вот погода… Погода правда отвратительная.

- Об этих крылатых людях, в доспехах. Сам я их еще не видел, и, скажу вам, не больно хочу видеть сие чудо – но ребята из разведки окрестили их стервятниками. Они, говорят, днем и ночью кружат над Белой Башней.

- Пес взбесился? – переспросил Антолио. – Едва ли. Малефики, темные маги, они не такие. Их учат в первую очередь даже не верности… Скорее, хладнокровию и расчетливости. Такие, как он, действуют либо разумно, либо не действуют вообще. Можно предположить, что лорд Маразул велел ему взять рубеж для отвода глаз – от него я теперь ожидаю всякого. Пожертвовать несколькими тысячами своих людей, чтобы отвести лишние подозрения… Что бы о нем подумали, если бы он велел людям пропустить черного мага через ворота, да еще во главе отряда мертвецов? В этом есть смысл.

- Если так рассуждать, то напрашиваются самые безумные выводы. А что, если некромант использовал Маразула – уж не знаю пока как – и теперь ополчился против всех? По пути сюда, на запад, я видел пепелище. Большая часть Корнского королевства – одно большое пепелище. Думаю, во многом это заслуга стервятников. Они прошли там первыми, расчистили путь, а некромант двинулся следом, заметая за ними дерьмо. Правда, нам это было чуть ли не на руку – если бы пришлось штурмовать Дальний рубеж… Осада могла затянуться на недели и месяцы. Волей-неволей, но некромант, надо отдать ему должное, проложил нам дорогу на запад. Если удастся удержать север, Ближний рубеж, то мы схватим Мильтвуд за яйца. Маразулу не удержать разом и восток, и юг, он растянет армии и падет – особенно, когда на нашей стороне Академия, - улыбнулся граф напоследок.

Из ворот, промчав под болтыхающимся трупом, переходя на галоп, несся к ним всадник.
- Я ведь говорил, что птица прилетела по нашу душу, - вздохнул Антолио. – Милорд, стали бы ваши офицеры с такой прытью отправлять письмо, в случае хороших новостей?

- Разве что если б разбили все войско Маразула разом, - сказал Азарин, мрачнея на глазах. Об Азарине ходила слава человека, позволяющего беспокоить себя только ради плохих новостей. – Или что-то из ряда вон срочное.

Футляр с печатью на имя Азарина протянул ему тощий мальчишка в балахоне, который отвечал за птиц. Он поприветствовал Антолио и Лигрина, что-то уважительно пролепетал и тут же откланялся, поняв недвузначный взгляд архимага. Азарин сразу сломал печать, извлек небольшой, скрученный трубочкой листок пергамента, бережно развернул, низко наклонившись над темными закорючками.

- Господа, вы не поверите, - сказал он наконец, когда парниша почти исчез из виду. – Во-первых, Марн-Сул взят. Глим, мой нынешний заместитель, который отдает приказы от моего имени, ударил по городу с севера, когда некромант пробивался ко внутренней стене. Он загнал чернокнижника в Белую Башню – там он присоединился к стервятникам, но это всяко лучше, чем если бы он снова. Вот тогда и пошла жара. Я велел брать некроманта по возможности живым – мало ли на что сгодится.

Азарин, не отрывая взгляда от холмов впереди, упрятал письмо назад в футляр и сунул в седельную сумку под боком. Лигрин покосился на архимага: тот немного скривился, то ли негодуя, то ли слегка ухмыльнувшись, и внимательно провожал руку графа взглядом.

- Дайте угадаю, - прервал Антолио. – Некромант удерживал город с помощью своей нежити?

- Именно, - кивнул Азарин. Он снова повернул лошадь прочь. – Полагаю, теперь следует двигаться в путь. Думаю, неплохо бы сделать крюк и заскочить в Марн-Сул.

- Не откажусь. Мы и правда засиделись, больно уж долго этот неряха разбирался с письмом.
Они ехали впереди, сторонясь тракта, через степь, лорд-маг и лорд-граф впереди, а Лигрин – чуть позади, прикрывая тыл. В этих полях они, небось, как бородавка на заднице, да всяко лучше, чем наскочить на патруль мильтвудцев – они разъезжали по тракту куда чаще, чем в стороне от него.

Старый боевой маг повнимательней присмотрелся к этим двоим. Есть между ними что-то родственное – внешность куда как несопоставима, как и одежда – что может разниться больше, чем потрепанный красный с черным камзол графа, и довольно скромная, но все таки внушительная синяя роба Антолио, с высоким воротником и вздернутыми плечами. Скорее, дело в осанке. Это осанка людей, которые стоят над остальными, которые словно рождены, чтобы править.

- По словам солдат, стену держало не меньше полутора тысяч живых мертвецов.

- Быть того не может – говорю вам, как очень даже признанный специалист.

- Так выходит, слухи не лгали? Вы неплохо разбираетесь в так называемых «темных искусствах»?

- Сильно сказано. Впрочем, уж получше, чем другие Адепты – в конце концов, я архимаг, а архимагу положено знать все аспекты волшебства. Так вот, в нашем мире никто не способен поднять и трех сотен мертвых – да и если б кто и мог, сложно представить, где бы он за раз столько нашел.

- У самого Карандима, в горах, был обширный некрополь, оставшийся еще от Старых Королей. Там-то трупов уж точно было предостаточно. Не знаю, что считает там ваша магия – но четверо офицеров, составлявшие послание, поголовно клянутся, что их было никак не меньше.

- У страха глаза велики, - проворчал архимаг. Они свернули на запад, намереваясь пройти вниз по берегу Акара – а там уже и до Стального города не далеко. В степи мало ли на кого можно наткнуться.

- Как бы там ни было, нежити хватило, чтобы удерживать стену, отстреливаться и загородить ворота, которые они сами же только что выбили. С нежитью, впрочем, справиться оказалось куда проще, чем вы говорили – перерубил двуручником и разбросал, что осталось, в разные стороны. Не знаю, насколько на деле действенно – но спустя час бойни внутреннюю стену взяли.

- Значит, некромант у вас? – полуутвердительно спросил Лигрин, намереваясь напомнить, что их здесь все-таки трое.

- Я ведь говорил – не поверите, - Азарин снова сплюнул. – Мы брали ворота, когда с востока, невесть откуда там взявшись, напал внушительных размеров отряд Мильтвуда. Он оттеснил армию и удерживал во внутренних воротах, пока некромант лез на башню.

- Хмм… - Антолио потер отросшую за последние дни щетину, - выходит, Маразул пытался заключить союз с нами лишь для того, чтобы беспрепятственно перебросить армии на юг. А когда я дал отказ, и потенциальная угроза затаилась у него в тылу, он решил обезглавить Академию.

- Маразул терпеть не может волшебников, - подтвердил Азарин. – Он еще в молодости меня недолюбливал, когда я брал у ваших мэтров… частные уроки. И самое забавное – у него в армии есть собственный ручной волшебник, боевой чародей, с чьим мнением он очень даже считается.

- Да? – архимаг искренне удивился. Было ясно, что об этом он и правда не знал. – Кто же?

- Самолично я его не видел даже в лучшие годы – Маразул хранил его, как зеницу ока. Имя… Как же его звали?.. Грант, Горэн… Точно что-то на «Г». Гринк… Герч, вот, если не ошибаюсь.

- Впервые слышу.

- Был у нас такой, - встрял Лигрин. Он плохо помнил паренька, хоть и самолично муштровал его – таких, как этот Герч, через его руки прошло не многим меньше сотни. – Он был изгнан лет семь назад, примерно перед тем, как мессир стал архимагом. Не дюжий талант был у парня, да вот хоть убей, не помню, за что его выгнали…

- Ну ладно. Так что там с Марн-Сулом?

Еще немного зеленоватые холмы резко сменились выгоревший пустошью полей, редкими, высохшими деревьями в дали, на обочине уже едва различимого тракта. Кажется, был какой-то смрад, но Лигрин слишком привык ко всем этим зловониям, чтобы обратить внимание.

- У нас было численное превосходство примерно вшестеро или семеро на каждого из мильтвудцев, а они выигрывали, заняв узкий проход тяжелой пехотой, со щитами и пиками. Может быть, кто-то и пытался пробиться к ним верхом – Глим пишет, что под конец боя часть рва была заполнена трупами лошадей, сломавших ноги, перебираясь по насыпи через ров – и охота живо отпала. В любом случае, мои генералы взяли их хитростью, - хмыкнул Азарин. – И начали обстреливать Белую Башню из катапульт.

Они убили двух пташек… даже трех, избрав одну правильную мишень. Опасный противник Азарин, если его солдаты бьются, не щадя ни древнего города, который еще представлял стратегическую ценность, ни собственных жизней. У онагр чудовищный разброс – хотелось бы знать, как отреагировали солдаты, если один из снарядов угодил им в спины?

- Башня пала в буквальном смысле слова, – продолжал Азарин, - там остались одни руины, под стать всему прочему городу. Мильтвудцы, на которых она посыпалась, разбежались кто куда, стервятники разлетелись, а некромант погребен под завалами вместе с остатками своего войска. Одна славная победа – и вечная слава! Кто еще разбивал союз троих опаснейших воинств в западном Акаримне за одну битву, за один славный день?.. Это хорошее начало войны, показавшее нашим врагам мощь правых. О таком еще не одну песню сложат, помяните мое слово!

- Однако же, ни вы, ни мы, и рядом с этой битвой не стояли, - сказал Антолио. – И слава отнюдь не наша.

Лигрин решил, что верховный маг дразнит графа. Тот юн и слишком трепетно относится ко всей этой славе, и слишком надеется на чужую помощь. Посмеет ли он дерзить в ответ на дерзость союзнику, который должен обеспечить ему дальнейшие победы? Едва ли. Но в последний раз, когда Антолио провоцировал знатного графа и дерзил ему, Лигрину пришлось вылавливать убийцу у него в покоях.

- То же верно, - сказал Азарин, немного улыбнувшись. – Но кого это, в самом деле, волнует? О моем отсутствии знает шестеро человек, а еще полдесятка тысяч будут клясться, что видели меня во главе войска.

- Даже так?..

- Маленькая хитрость. Да и когда все это закончится, и мы покончим с Маразулом, если хотите, эти ребята и вас там припомнят, уверяю. Историю пишут герои и победители. Нельзя об этом забывать, иначе можно из-за какой-то нелепой глупости проиграть войну.

- Не забывайте, что вы выиграли только первую битву, и еще не сталкивались с основными силами Маразула. Да и крылатые, хоть и разлетелись, могут нагрянуть в любой момент куда угодно. Они умеют удивлять, поверьте – вам ли не знать? Карандим тому доказательство.
Граф прикусил губу.

- В Карандиме меня провел ваш некромант, земля ему кольями. Я доверил город ему, по вашей личной рекомендации – и что же из этого вышло? Но не будем ворошить прошлое. По правде сказать, я похоронил город, как только мне доложили, что и мой дядушка, правивший там от моего имени, скончался от болезни. Стало ясно, что кроме него город никому не спасти.

До полудня они ехали в неловкой тишине, каждый думая о своем. Лигрин все косился на Азарина. Антолио выбрал его, Лигрина, своим телохранителем, хоть и является непревзойденным боевым магом. О боевом ремесле Азарина, в руках которого любой клинок оживает, давно уже ходили легенды… Но как же надо владеть мечем, чтобы полагаться только на него в компании двух могучих магов!

Или просто никому не доверять.

Понять, что наступил обед, можно было разве что по требовательному урчанию в животе – солнца за тучами не было видно вовсе. Где ж такое видано, чтоб тучи заволакивали небосвод целый месяц, без единого просвета? Такого Лигрин на своем долгом веку еще не видывал.

Они перекуси, что каждый с собой взял: Антолио погрыз вяленного мяса, немного еще свежего хлеба и пару яблок, граф ел отдельно, не больно демонстрируя свои пожитки. Лигрин обошелся тройкой свежих лепешек.

- Как поживает магистр Рикка? – спросил Азарин, когда они снова тронулись на юг, вдоль сухого побережья Акара. – За время, что я гостил у вас, он ни разу не попался мне на глаза.

- Вы еще помните магистра? – спросил Антолио. – Он отбыл за неделю с лишним до вашего прибытия в сторону Стального города.

- Ровно за два дня до покушения на мессира, - сказал Лигрин. Он не сразу сообразил, что говорит вслух. – Ну, это для точности.

- Ему всегда везло пропускать все самое интересное, - хмыкнул Антолио, хотя можно было не сомневаться: он сам об этом не раз думал.

- А ведь предыдущий архимаг тоже… то есть, на него также совершалось покушение? – спросил граф. - Не припомню хоть одного архимага, умершего своей смертью.

Антолио кивнул:

- Мастер Эстеррус, да, он был великим волшебником… И пал от руки нищего слуги, которому дали кинжал, пообещали три монетки, да миску лапши. Во времена Эстерруса слугам жилось крайне тяжко, и за это он поплатился с лихвой. Ему перерезали глотку во сне. Слугу нашли на следующий день где-то неподалеку, и он во всем сознался. Мне рассказывали, что он был слабоумным, но очень силен телом, и уложить его удалось только чарами. С ним сделали тоже, что с мастером Склепишем, и не снимали вплоть до того дня, когда выбрали следующего архимага. То бишь меня.

- И долго Склепиш будет болтаться на отраду воронам? От него же несет за полмили, от вас так половина учеников разбежится.

Антолио рассмеялся:

- Как только вернемся, первым делом велю его снять. А пока пусть наемные крысы Маразула глядят на него и грызут когти. Ну а что касается магистра Рикки… Его целью было возглавить карательный отряд, но, если некромант мертв, причем мертв усилиями ваших людей, то Рикка, вероятно, уже в пути домой, в Академию.

- Отрадно слышать. В юности магистр многому меня научил, и я, честно сказать, к нему порядком привязался, и многому обязан. Надо будет повидать его при возможности. Да и на Совете ему были бы только рады. Может, наткнемся на него по пути и возьмем с собой, если у вас нет на него других планов.

- Вы хотите подразнить Маразула? – хмыкнул архимаг.

- Отчасти. Ну и, само собой, в окружении друзей мне будет спокойнее. Древний обычай запрещает кровопролитие во время Совета и на территории Кольца Колдунов, но ведь Маразул наверняка приведет с собой десяток отборных латников! Один мой вид, без надлежащего эскорта, и так порядком провоцирует.

- Он должен дожить до Совета, помните это, - серьезно произнес Антолио. – Либо убейте его и все его армии, и покончите с войной, либо даже не пытайтесь поднять друг на друга руки. Без него – как и без любого из Лордов – Совет обратится пустой тратой времени. Не проиграйте войну из-за глупости, ибо мертвому правда ни к чему.

- Не беспокойтесь об этом, мессир. Мои вещи при мне… вы, полагаю, тоже ничего не забыли?
- Все со мной: и герб, и кровь, - он демонстративно достал стальную монетку из кармана в рукаве, подбросил, поймал и снова спрятал. Но от Лигрина не могло утаиться напряжение, которое скрывалось за его действиями. Ой, не к добру это, не к добру… - Лучше думайте о том, как бы остальные не сплоховали: в наше время даже Призывом могут пренебречь.

- Я об этом думал, уверяю вас. Лорды вроде Маразула никогда не пойдут против древних обычаев, чтобы в мире не творилось… Ну а насчет остальных: тех, кто не хочет идти своим ходом, приволокут в цепях. Даю слово – Совет будет полным, каким ни был уже две сотни лет.

Тогда их деды, этих лордов, решали последствия войны с дикарями, и разгребали останки древнего Корра. Теперь они хоронят Корр и будут решать, кто последует за ним в пучину забвения: Мильтвуд или Терн.

Давно уже не собирался Совет, и зря. Многое им следовало бы решить… Всем им, тринадцати Лордам, как они себя кличут. Лорды-графы, лорд-архимаг, и прочие, кто относится к сильным мира сего. Они еще как-то прозывали себя, гордо и звучно, да кто ж это теперь помнит? В народе те, кто вообще знал о существовании Совета, прозвал их просто: Теневые Лорды.