Как хорошо быть генералом

Не верю глазам предо мной генерал,
В столовой сидит за котлетой,
Сто граммов спиртного себе заказал,
И сам расплатился за это
Знакомство с комиссаром милиции П ранга, что соответствовало  званию генерал-лейтенанта, Навалихиным было не слишком продолжительным, но оставило глубокий след в моей памяти. Оно произошло в его служебном кабинете, на втором этаже областного управления МВД Орловской области. Произошло это так, мне нужно было срочно попасть в село Дросково, оно же и соответствующий районный центр, связанный с Орлом пусть и не прекрасной дорогой, но все же проходимой почти во все времена года, и даже при любой погоде, исключая только глубокие снежные заносы. Железнодорожное сообщение отсутствовало, автобусы ходили редко, и я стал искать оказии. И она подвернулась в том месте, где менее всего мне следовало ее ожидать. Сам грозный генерал ехал по каким-то делам в Дросково и не возражал прихватить и меня с собой. И вот, я после официального рукопожатия и представления, сижу в его кабинете, сбоку, в сторонке, почти у самой двери и все вижу, и все слышу. А вижу я плотного среднего роста мужчину, неопределенного возраста, с гладко выбритым круглым лицом, с коротко остриженными волосами, отчего уши кажутся лишней деталью на голове. Навалихин сидит прямо, положив руки на стол, я вижу короткие, широкие пальцы, покрытые короткой желтой шерстью. Генерал без кителя, в защитного цвета гимнастерке, явно армейского, а не милицейского образца. Взгляд  его прикован к капитану милиции, совершенно мне незнакомого. Навалихин  внимательно слушает доклад подчиненного и трудно по выражению его лица понять, одобряет он его, или нет. Из доклада я понял, что капитан вернулся из инспекционной проверки Должанского райотдела милиции. Выводы, сделанные им, инспектирующий подкреплял справками, выкладывая их из папки одну, за другой.
«Не раскрыты две кражи общественного имущества» - справка.
Имеется угон автомобиля из колхоза «Заря коммунизма» Автомобиль не найден, - справка
«Не раскрыто, не выявлено, не возбуждено, бездоказательно прекращено».. и справка, и справка… И я слышу о хулиганстве, хищениях, и сколько дел поступило в суд, и сколько возвращено из суда на доследование. Капитан говорит по-военному четко. Голос ясный, чистый. Но вот он умолкает.
« У Вас все, капитан? – спрашивает спокойно Навалихин.
«Да, товарищ комиссар!»- отвечает также спокойно капитан.
« А теперь, капитан Слащев, пройдите к секретарю Ксении, пусть она Вам выпишет командировку в Долгую и оставайтесь там до тех пор, пока все указанные Вами нарушения
не будут устранены. О том, что там не все в порядке я знал! Я и посылал Вас туда не за справками, а чтоб Вы помогли там товарищам! Да не забудьте взять деньги подотчет, они Вам там пригодятся!»  А потом, как бы приглашая меня к разговору, добавил: «Вот  всегда так. Если бы каждый инспектирующий раскрыл хотя бы одно уголовное дело, не раскрытых дел по области не было б!»
Я промолчал. Для меня весь этот разговор не укладывался в систему взаимоотношения начальников и подчиненных. Я видел генералов, которые, не стесняясь ни посторонних, ни не заботясь о выборе слов, распекали своих подчиненных, а здесь все так обыденно, без матерных слов
Мы долго ехали в Дросково. Я сидел на заднем сиденье, то, видя крутой затылок генерала, то мелькавшие вдоль дороги черные осенние поля и редкие отдельные деревья, то дремал, откинув голову назад
«Ну, вот, кажется, и приехали, - сказал Навалихин, - явно обращаясь ко мне – тебе в прокуратуру, а мне в местный райком партии. Встречаемся вечером в райотделе!
Я направился в прокуратуру, где познакомился с двумя по-своему интересными людьми.
Исполняющий обязанности прокурора района, Лифшиц, молодой, подтянутый парень. Он тут же заговорил со мной так, ну, словно век был со мной  знаком. У него были чудесные вьющиеся волосы, высокий чистый  лоб, красивой лепки нос, и чуть выпуклые смеющиеся глаза. Он был бы красавцем, если бы не чуть скошенный назад подбородок и выпирающие вперед крупные редкие зубы, сразу говорящие о его семитском происхождении. Он много говорил, очень громко смеялся. Мне казалось, что он рисуется передо мной, и что на самом деле ему не уютно в должности прокурора. Я оказался прав, через два года Лифшиц работал в редакции одной из областных газет. А вот второй мой новый знакомый Секретарев оказался очень содержательным, вдумчивым человеком. Я проработал с ним  6 лет, он работал начальником оперативного отдела Русско-Бродского райотдела милиции. На сей раз объектом моей деятельности был труп младенца женского пола, обнаруженный неподалеку от села Дросково. Следует сказать, что новорожденные часто становились объектом работы  уголовного розыска, поскольку аборты были запрещены, а тенденция избавиться от беременности у многих сохранилась. А детоубийство квалифицировалось, как одно из тяжких преступлений. В данном случае установить мать не составляло особого труда, поскольку она завернула плод в кусок от своего платья, да еще догадалась завернуть в газету, на которой сохранился выполненный карандашом домашний адрес получателя газеты. Потом я освидетельствовал и самое мать, у ней еще было немало признаков, свидетельствующих о недавней беременности и разрешении от нее. Она и не запиралась, признавшись в том, что она просто не оказала ему помощи. Вечером я вновь встретился с Навалихиным. Он предложил мне отужинать с ним в местной столовой. Я дал согласие, в душе удивляясь еще одной черте генерала, да пожелай он, здесь бы закатили такой пир, а он… Мы с ним пришли в столовую и пока нам готовили по свиной отбивной с жареным картофелем, сказал заговорщически: «Ну, что, по служебной?
Я кивнул в знак согласия. Служебной у нас называли 150 граммов водки. Выпив и закусив, мы возвратились в милицию. И вновь он поставил меня в тупик вопросом: «Как будем делить диван?»   Мне уже приходилось это делать. На этот раз я  не тянул жребия, забрав себе спинку, и стал из нее сооружать постель. Перед сном генерал разговорился и я узнал, что Навалихин собирается к уходу в отставку. Он прямо сказал, что многих не устраивает его пребывание в этой должности. Приход к власти Хрущева требовал очищения от тех, кто служил Сталину. Навалихина обвиняли в том, что он, пребывая в должности начальника СМЕРШа Северо-Западного фронта, велел расстрелять несколько тысяч пленных эсесовцев. «Ну, что ж, - сказал генерал, перед тем, как захрапеть, - я отлично шью кители и шинели. Не пропаду!»