Мне говорят - спасибо!

Нам ли к грязи привыкать?
Это ль достижение –
Рук, не вымыв, хлеб жевать,
С чувством наслаждения.

Когда смотрю американские фильмы, в которых показан морг, а в нем врач ест бутерброд, не сняв перчатки, мне приходит на память Верховский межрайонный судебно-медицинский эксперт Любашева Маргарита Алексеевна. Ее участок обслуживания  был расположен рядом, и ей легче другим было можно заменить меня  на период отпуска. Я застал ее, приехав по этому поводу, в секционном зале небольшого морга. Я увидел женщину, лет 28-30, моего роста (177 см), объемом в три обхвата, особу без талии и шеи.
Работала она невероятно медленно, через каждые полчаса, оставляя работу, снимая  перчатки и усаживаясь за небольшой стол в крохотной каморке рядом, имея возможность лицезреть вскрытые полости человеческого тела. Наполнив рюмку разведенным спиртом, она выпивала его одним глотком и закусывала бутербродом. Потом, выкурив сигарету, вновь натягивала перчатки и продолжала начатое ею дело. Количество заходов зависело от продолжительности светового дня. Впрочем, выпитое ею спиртное, не слишком отражалось на ее внешнем облике. Потом я уже узнал, что она коренная москвичка, по окончании 1-го Московского медицинского института, была прислана в Орловскую область, где ей предстояло отработать пять лет. Она уже работала четвертый год, тяготясь и работой и неудовлетворенной жизнью, отчего начала и курить, и понемногу выпивать. Передав ей свои дела, я с женой и ребенком устремился к морю, хватая полным ртом живительный воздух, и перекрашивая свою кожу в светло-коричневый цвет. Возвратился я посвежевшим, отдохнувшим, с тощим кошельком, и желанием поскорее наполнить его. Особых ЧП за мое отсутствие не было. Я еще не предполагал, с чем я столкнусь вскоре. Недели через две ко мне на квартиру, по окончании моего трудового дня, хотя регламент его и отсутствовал, позвонил городской судья, Силаев, и просил, если мне не трудно, заглянуть к нему минут через двадцать. Я дал согласие, пришел и в кабинете судьи застал прокурора Ливенского р-на Бобина.  «Петр Петрович, Вы не будете возражать, если мы Вас пригласим в качестве судебно-медицинского эксперта в судебное заседание по делу Колыванова?»- обратился ко мне судья Силаев.
«Чтобы дать ответ,- сказал я,- мне необходимо ознакомиться, что это за дело?»
«Пожалуйста, знакомьтесь»- согласился судья.
«А можно мне его прихватить с собой, чтобы я мог поработать над ним на досуге?  Сейчас я уста и вряд ли буду внимательным?»
«Хотя выносит уголовное дело из здания суда противозаконно, - вздохнул судья, - но в этом случае можно сделать исключение»
Я с пухлым уголовным делом, завернутым в газету, пришел домой, улегся на диван и стал внимательно его читать. И вот, что я из него извлек.
22 июля 1955 года  в 10 утра из Орла вышел грузовой автомобиль ГАЗ-51, под управлением водителя Колыванова Ивана Ивановича. Автомобиль вез шамотный кирпич на строительство сахарного завода в с. Крутое Ливенского р-на. У шофера слегка болела голова после вчерашнего застолья, поводом к которому была выписка из роддома жены с новорожденным сыном. Решив поправить здоровье, шофер зашел в магазин купил бутылку «Столичной», полхлеба и половину палки вареной колбасы. Выпив половину бутылки водки и закусив, он свернул на проселочную дорогу, здраво полагая, что на ней ему не грозит встреча с госавтоинспектором. Правда, дорога на гор. Ливны ему была незнакома, но не даром говорят: «Язык до Киева доведет!»  Время от времени приходилось останавливать машину для того, чтобы выяснить правильно ли выдерживается маршрут.
День был очень жарким, движение на небольших  оборотах приводило к тому, что вода в радиаторе закипала. В очередной раз, останавливая автомобиль, шофер допил оставшуюся водку, закусил и направился к ближайшему колодцу набрать воды. У колодца стояли три молодые женщины, о чем-то оживленно разговаривавшие. Колыванов попросил воды залить в радиатор. Одна из женщин дала ему свое ведро с водой. Шофер долго не мог попасть струей в горловину радиатора. Проливая ее мимо и себе на одежду, ему все же удалось долить воды. Закрыв крышкой горловину, водитель вернулся к женщинам.
Протягивая ведро той, которая его дала, он сказал: « Я бы не против и отдохнуть у тебя. За короткий отдых даю часы». Снимая часы, он пытался ущипнуть женщину за ягодицу. Та со смехом отскочила, говоря: «Поезжай, поезжай, пока мой Степан тебе не обломал бока.
«Жаль, что не сговорчивая, - вздохнул шофер, - ну, а вы, как насчет картошки, дров поджарить? Может, кому-то мои часы приглянулись?» Женщины захихикали и стали уходить с ведрами прочь от колодца. Колыванов решительно махнул рукой и направился к своему автомобилю. Шлейф пыли вновь потянулся за ним. В Никольском районе, соседнем с Ливенским, Иван Иванович появился, когда солнце коснулось  края  земли. Дорога была пустынной, если не считать метрах в двести впереди женской фигуры,
Одинокая молодая женщина спешила засветло добраться  домой. Она шла босиком, за спиной у нее была котомка, в которой лежали старенькие босоножки и бутылка с остатками обычной, колодезной воды. Неподалеку от нее находился невысокий курган, который наводил страх на всех окрестных жителей тем, что здесь многих встречала в разном виде «нечистая сила» Естественно об этом шофер не знал, произнося обращение к ней, как команду: «Стой!». Она бросила наземь свою котомку  и бросилась бежать в заросли кустарника, росшего вдоль дороги, царапая себе  ветвями и колючками руки и ноги. Вместо того, чтобы успокоить ее, он вышел из кабину и стуча на месте крикнул ей:
«Догоню, изнасилую!»Женщина скрылась. Постояв, Колыванов поднял котомку с босоножками и бутылкой и бросил ее небрежно в кузов между кирпичами. И вновь машина катила по проселочным  дорогам. Уже стемнело, когда он въехал в Ливны, оставалось 8 км езды по мощеной булыжником дороге. Зажег свет фар и при свете их увидел человек 8-9, ожидающих попутного транспорта. Он тормознул, остановился, высунул голову из кабины и спросил: «Куда?»
Люди хором ответили: «Крутое!»
«Садись! – и, заметив среди них одну помоложе и постройнее, добавил: « А ты ко мне!»
Правая дверца автомобиля была закрыта наглухо, ею не пользовались. Чтобы посадить ее в кабину, ему пришлось выйти, подсадить ее, при этом он не преминул погладить ее по крутому задку. Остальные пассажиры полезли наверх, облепив со всех сторон кирпич.
 По дороге водитель начал сексуальную обработку попутчицы. Женщина молчала, ее молчание Колыванов воспринял как немой знак согласия. Вот и Крутое. Водитель остановил машину около сельского магазина. Пассажиры спрыгивали на землю и быстренько уходили прочь, не желая платить водителю рубли. Попутчица и не делала попытки выйти. Когда машина стала отъезжать, одна из женщин, приходившаяся старшей сестрой оставшейся молодухи, вдруг закричала дурным голосом: «Бабоньки, что же это такое? Маньку-то он увез!  А куда увез? А вдруг убьет или изнасилует?»
И она побежала к почтовому отделению, где имелся телефон.
Дежурный по райотделу Иван Грачев раскрыл книгу дежурств, чтобы внести в нее последние записи, когда раздался звонок, и испуганный голос сообщил о происшествии: 
«Незнакомый шофер на машине увез женщину, Федоркину в неизвестном направлении, не исключена возможность изнасилования или убийства»
Через 10 минут, из ворот райотдела выехал «Воронок» - автозак, используемый в виде оперативной машины и поехал в сторону Крутого. За Крутым, в  пяти километров стояла на обочине машина, груженая камнем. Воронок подъехал, и поисковым фонарем осветил  машину, и окружающую местность. Пучок света высветил в пологом кювете обнаженную женщину, торопливо натягивающую на себя одежду, и мужчину со спущенными брюками.
«Вы, что тут делаете?» - грозно окликнул оперативник.
И тут женщина закричала: «Он меня изнасиловал!»
Был вызван из Верховья судебно-медицинский эксперт, получено судебно-медицинское заключение. Шофер Колыванов арестован. Следственная карусель завертелась. О половых актах с Федоркиной шофер утверждал, что они совершены по ее согласию, что он с ней договорился еще по пути в Крутое. Были акты и в противоестественной форме, и опять-таки по ее согласию. Объяснить откуда у него котомка с босоножками  он не мог, не помнил.
И, продолжая знакомиться с уголовным делом, я удивлялся  той титанической работе, которую провел следователь, выясняя все детали маршрута водителя и его встречи с людьми
Из дела я установил, что Федоркина женщина, прежде бывшая замужем и разведенная, имела ребенка от этого брака.
Это никак не согласовывалось с первым пунктом судебно-медицинского освидетельствования, где говорилось о нарушении у нее девственной плевы в результате состоявшегося полового акта. И все остальные пункты заключения были не только не бесспорны, но явно ничем не подтверждались.
Колыванову инкриминировались попытка изнасилования, грабеж и изнасилование.
Закончив знакомство с делом, я позвонил судье и прокурору и предложил встретиться завтра, с тем, чтобы все обсудить. Мы встретились, я, возвращая документы, сказал: « Не приглашайте меня в суд, если не хотите провала. Мы явно не понимали друг друга, и это естественно, они были юристами, а я – врач. Я никак не мог понять, о каком грабеже идет речь, если предметами грабежа являлись поношенные босоножки и пустая бутылка  с остатками воды, как и не мог понять о какой попытке изнасилования идет разговор, если в основание ее положены слова водителя – «Догоню, изнасилую!
Юристы настаивали, а по закону я, будучи работником бюро судебно-медицинской экспертизы, не имел право отказываться. Через неделю суд состоялся, как я и предполагал, он закончился тем, что его пришлось отложить до вызова эксперта, дававшего заключение на предварительном следствии. Основание: полное несовпадение выводов экспертов.
Любашевой была послана повестка с предупреждением, что она в случае не явки, будет доставлена принудительно. Угроза подействовала. Любашева прибыла на повторное судебное слушание дела. Правда, мы не успели с ней согласовать своих действий.
Обычно уголовные дела, в которых оглашаются многие интимные подробности ведутся при закрытых делах, потерпевшая потребовала открытого судебного процесса. Судьи, посовещавшись на месте, удовлетворили ее желание. Я сидел и думал: «Что за дура, поставить открыто свое тело на поругание зевак, ведь там, в деталях описывались оральный и анальный сексуальные акты, когда общество относилось и к обычному более, чем сдержанно» Вызывались свидетели, ничего существенного они пояснить не могли их показания было трудно использовать даже в качестве косвенных улик. Ничего прямого, касательно существа дела я не услышал. Среди свидетелей находилась и жена подсудимого.
Я смотрел на нее, сравнивая с потерпевшей, и удивлялся: насколько была красива жена, настолько тусклой и невзрачной была потерпевшая. Как странно устроена жизнь! Простит ли подсудимого жена? Как гнилые нитки рвались доказательства ограбления. Наконец, очередь подошла и экспертов. Я попросил судей предоставить нам время для согласования ответов на вопросы участников судебного процесса. Судьи дали согласие на это. И вот, мы с Любашевой одни, вокруг нас никого нет. Она уже давно поняла, что совершила глупость (этим и объяснялось ее нежелание являться на суд). Она, обращаясь ко мне сказала растерянно: «Что мне делать?»
Я посоветовал молчать. Заключение зачитывать буду я. Если будут вопросы к ней лично, пусть изберет защитную тактику, говоря, что пункты заключения сопровождаются словами можно, а можно – это не категорично.
Тактика оказалась правильной. Суд вынес оправдательный приговор. Подсудимого освободили в зале суда. И я услышал в свой адрес, адрес судебно-медицинского эксперта
 единственный раз: «Спасибо Вам!»