В путь

Он почувствовал легкий удар, задребезжал стакан на столике, и поезд тронулся, мягко, почти не слышно. Промелькнул вокзальный прожектор, который своим лучом прорезал темноту и туман, накрывшие город одеялом мрака и влаги. Именно в такие минуты табачный дым и вино приобретают особый вкус. Вкус тоски и печали о чем-то несбывшимся, нежном, подобно воспоминаниям о девушке, которую так и не поцеловал. Ты помнишь ее улыбку, взгляд ее зеленоватых глаз и спадающие с овала плеч локоны.
Поезд набирал скорость плавно, подобно сильному, но прирученному зверю, которого научили заботится о людях, какими бы они не были. В свете фонарей Он увидел один из корпусов так недавно еще родного университета. Корпус располагался недалеко от переезда, и поезд дал гудок. Показалось, что гудок был чуть дольше, чем обычно, как будто машинист знает, что кто-то из пассажиров навсегда прощается с кем-то родным, прощается навсегда. И не то что бы Он больше никогда не вернется в этот город, Он больше не вернется к той жизни. Жизни под палящим летним южным солнцем и туманной зимой, в которой бесконечной чередой шли публикации, бурно начавшаяся, и пока еще не законченная диссертация. Жизни, где пару лет назад Он был одним из лучших. А сейчас Он, дремал, слегка покачиваясь на нижней полке, в набирающем скорость поезде под глухой стук стальных колес, уносясь в темень будущего. Перед мостом поезд дал очередной гудок, предваряя долгий путь в другую, пока не известную жизнь.
В эту ночь Он спал плохо, всплески наплывающих воспоминаний, то возбуждали, то утомляли, не давая уснуть. Он часто выходил курить, пережигая огоньком сигареты очередную нить воспоминаний, которая его связывала с недавним прошлым. Невольно вспоминались слова стихотворенья, написанного им несколько лет назад.

Земля уходит из под ног,
Турбины взвыли на прощанье,
Остались лишь одни желанья,
Да не допитый в чашке грог.

Мосты сгорели за спиной,
И пусть их благородный пепел
Покроет то, что не заметил
И что считал своей виной.

А локомотив, тянувший поезд сквозь ночную степь, которая весенним днем покрывается ковром алых и желтых тюльпанов, а душной июньской ночью благоухает запахом полыни, врезался светом мощного прожектора во тьму. Только полотно железной дороги не давало поезду заблудится в бескрайних хазарских степях. У дремавшего на нижней полке плацкартного вагона, не было такого пути сейчас, была только нить надежды, только огонек его сердца и мечта, мечта начать новую жизнь.