Матрёнина радость. Глава 2. Часть 12

Но нужно с сожалением признать, что Зло просто так ни когда не сдаётся. И полетели подобные «листочки зловещего содержания», размера А-4 компьютерного текста, по разным инстанциям, порой закрывая собой и солнце, и чистое небо. И пусть «первый тайм» был выигран, но игра была лишь в самом начале. Теперь «телеги», летевшие, словно чёрное вороньё по различным соответствующим инстанциям, были не просто обыкновенными пасквилями, а хорошо аргументированные, запротоколированные свидетельскими показаниями, доносы. Хотя и было весьма проблематично найти того, кто был бы не доволен лечением, предоставленным больному в больнице Петра, но нашлись и такие. Кто за какой-нибудь посул, кто из природной своей вредности, а кто и просто так, за компанию, как говориться, но всё же подписались под очередным доносом. Бюрократия, руководствуясь лозунгом: «дыма без огня не бывает», лишь выбирала время и благоприятный для этого момент, что бы «накрыть с поличным» очередного «коррупционера и мздоимца».       Но главное, отвязаться от набившего оскомину своими «сигналами», очередного кляузника. И вот, в тот момент, когда всё нормальное человечество готовились к встрече Нового года, в больницу поступил факс из Москвы, подготовить подобающим образом встречу высокой комиссии из министерства здравоохранения России. И хотя эйфория от первой победы, к тому моменту полностью не улеглась в сознании наших друзей, холодок, прошедший от головы до пят при чтении циркуляра из самого центра, вытеснил все остальные чувства, оставив лишь досаду, неприятие и злость. Но хлеб-соль Пётр заготавливать не стал, хотя и встретил новую «делегацию» из центра, выйдя во двор больницы. На первый взгляд, все четверо, приехавшие из Москвы были общительны, и абсолютно не похожи на строгую комиссию, которая должна была «карать отступников». Смотреть документацию они не стали, а разбрелись кто куда, что-то выспрашивая, документируя, требуя, уговаривая. Так продолжалось три дня. На четвёртый, улыбчивый и доброжелательный глава этой комиссии вызвал к себе одного лишь Петра. С улыбкой и самым дружественным голосом сказал: Пётр Иванович, вижу - вы профессионал, даже учитываю то, что вы весьма отважный и храбрый представитель профессии. Но! Вы ни черта не смыслите в политике. При желании вас можно раздавить, растоптать и даже посадить. Всё необходимое для этого вы создали сами. Но я не стану этого делать. Всего лишь посоветую – увольняйтесь подобру-поздорову. Если вы этого не сделаете, следующая комиссия, сделает именно то, о чём я вас предупредил. Слишком уж силён ваш противник, у него имеется крепкая, мощная рука там, на верху. «Она» не будет разбираться в нюансах и деталях, а просто смахнёт вас в помойку. Оно это вам надо? Мне всегда жаль тех пчёлок, которые всю свою жизнь носят мёд в улья. Но так уж устроен наш мир, что мёдом этим пользуются и трутни. Вы аккурат из таких пчёлок. Я простой, русский бюрократ, в прямом понимании этого слова и потому много видел и всегда исправно нёс свою службу. Это делаю и сейчас, с одной только разницей – принимаю участие в вашей судьбе. Хотя делать этого не должен. Больше того – не имею на это право.
Обычно я отсылаю бумаги по инстанции и перехожу к следующему объекту, точно с таким же намерением. В это раз, не хочу, что бы такой человек, как вы, пострадал от зависти и жадности злобного «хорька». Пожалуйста, послушайте меня – на первое время, хотя бы, снимите с себя должность главного, передайте её кому-нибудь своему человеку, что бы тот не нарушил структуры, выстроенной вами. А дальше – как повезёт. Если эта «хорь» успокоится, то можете продолжать своё дело со спокойной душой. Ну, а если нет?.. Ох уж мне эта лотерея...       
Но всё же, прошу вас ещё раз – не испытывайте судьбу, увольняйтесь. И крепко пожав руку, с извиняющейся улыбкой, собрав остальных проверяющих, укатил обратно в Москву, оставив в душе Петра разочарование и безнадёгу. 

                НАДЕЖДА. НАДЯ.   

В доме Вениамина и Матрёны, сегодня собрались все те, кто должен решить, как быть дальше. Пётр подробно рассказал о результате проверки москвичей, с которой его ознакомил старший группы. А так же рассказал и о последнем их разговоре и настоятельной просьбе, уволиться. Все молчали. Ни кто не хотел говорить первым. Уж очень щекотливым и непонятным было положенье. Как всегда, первой заговорила Матрёна. Я вот что скажу тебе, внучок. Ты, енто, должность свою Верке отдай, а сам уходи. Не на всегда же уйдёшь? Тока всё успокоитси, так и вернёсси в больницу. А когда нужон будешь, Верка табе скажет. Тады и придёшь операцию сделать. Будешь, всё одно, как я ноне – подсказывать, да научать, ежели в том нужда будеть.
Как же так, думала Надя. Неужели всё, что сделал, всё чего добился этот, можно сказать, гениальный человек, теперь пойдёт насмарку? А как же больные? Как новый метод лечения, который дал столь положительный эффект в борьбе с неизлечимым, пока, недугом. Сколько же ещё должно умереть человек, что бы, кто-то хотя бы прислушался, наконец, к голосу разума. Присмотрелся, и попробовал повторить бесценный опыт Петра Ивановича. Неужели из-за одного мерзавца, должны пострадать десятки, сотни людей? Вопросы подобно рою пчёл, летая, жужжали в голове Нади, на находя нужного решения, нужного ответа на этот, можно сказать – сакраментальный вопрос. Нужно, что-то делать. Нужно что-то делать, билась мысль в её голове. Но – что? Что - Чёрт меня подери!!! Ведь должен же быть какой-то выход из этой ситуации? Постой-ка, постой. Не я ли та самая, маленькая кусачая блоха, как меня называет папа? Конечно!!! Нужно непременно связаться с ним! Да, да, да! Нужно поставить на уши всю Европу, а если потребуется, то и весь мир! Да, конечно! У папы столько знакомых среди учёных, конгрессменов, политиков. Это же он и кричал – «браво», когда в Витькином фильме, маленькая девочка по имени Таня, выходила из больницы, что бы больше ни когда туда не возвращаться. Это он смахивал тайком от меня слезу, когда в том же фильме парень, которого привезли отец и мать из больницы, откуда его выписали умирать, домой. И который, после нескольких месяцев лечения у Петра Ивановича и Матрёны, улыбаясь, шел в лес, что бы собирать ягоды с грибами. И это опять же он сказал, что если и верит кому, то только этому русскому доктору и бабке, которая своими травами помогала доктору и его другу, делать невозможное... 
А разве у неё самой мало друзей и знакомых, кто может по достоинству оценить возможности Петра Ивановича. Обращусь даже к тем, кому слово – мораль, всё равно, что лужа после дождя. Такие знают лишь цену сенсации. Вот пусть и займутся её рекламой.
И со словами: Дорогой Пётр Иванович! Нет на свете такой силы, которая бы могла убить правду. Прошу Вас – не отчаивайтесь! Этот, как его по русски... а, вот, вспомнила – «козёл», хотел войну, так он её получит! Все собравшиеся, услышав слова Нади, рассмеялись. Обстановка сама собой разрядилась. После чего все словно бы вышли из ступора, крепко державшего за горло до этой самой минуты. Спасибо Надюша, проговорил Пётр. Давайте друзья думать, тут же добавил он. Ситуация патовая. Но не безнадёжная, добавил Вениамин. Не может быть такого, что из-за одного «говнюка», наше, столь обещающее предприятие, развалилось. Извините, можно я пойду? Проговорила Надежда. Подожди, Надя. И Пётр Иванович подойдя к ней, взял за руку и стал измерять пульс, глядя на свои ручные часы. Ты голубушка, видимо слегка переволновалась от услышанного. Пойди, пойди и приляг. Отдохни. Хотя последние анализы у тебя вполне обнадёживающие, но всё же не стоит испытывать судьбу. А по сему – больше отдыхать! Вот твоя главная задача сейчас. Хорошо, доктор. Я так и сделаю. И с этими словами она вышла из дома, направляясь к себе в палатку. Как бы не так – отдохни. Сейчас, я так начну отдыхать, что весь мир при моём отдыхе на уши встанет. Уж будьте уверены. Пожалеет тот... Да как же это его?! Ни как не могу выучить имя этого русского животного!