Бабушка

                Бабушка.
   Бабушка Любовь Петровна мирно дремала в старинном глубоком кресле. Клетчатый бело-коричневый плед уютно окутывал плечи.  За окном бушевала весна.  Воздух был пропитан запахом отцветающей черёмухи, благоухающей сирени и горьковатой рябины, которая только-только набирала цвет.  Соловей то принимался цокать, то закатывал редкой красоты трель.  Под все эти звуки бабушка уже начала клевать носом, как вдруг её сотовый  резко тренькнул. Бабушка встрепенулась, нащупала телефон, который висел у неё на шее в тёмно-синей бархатной сумочке. На сумочке имелась вышивка – двуглавый серебряный  орёл и российский  флаг - триколор. Бабушке эта сумочка очень нравилась. Герб и флаг придавали ей особое значение. Хотя время от времени бабушка тосковала по СССР, а точнее, по своей боевой молодости.
- Алё? – хрипловатым со сна голосом отозвалась бабушка, - Лёша? Лёша Путилкин? Сейчас выйду! Минутку! Жди меня под окном. В саду. В сад иди!
   Внучка Вера в это время ставила чайник на плиту, и размышляла – какую заварку взять? То ли «Акбар», то ли «Ахмат»? Её размышления прервал громкий окрик бабушки:
   - Зубы! Верка! Прямо в стакане неси! Да что ты возишься? Зубы давай!
   Внучка от окрика вздрогнула, пригнула голову, как от выстрела.  Приказ бабушки не обсуждался, надо было бежать за её зубами.  Зубы бабушка обычно хранила в стакане с водой, который стоял на подзеркальнике старинного зеркала.  Зеркало от пола до потолка было в резной раме тёмного дерева. Внучка метнулась туда, но тут её настиг другой вопль:
   - Глаз! Глаз неси! –  вставной правый глаз бабушка  хранила в другом гранёном стакане, который стоял в буфете. Буфет был той же породы, что и зеркало. Но находились они в противоположных сторонах дома.  Отдав бабушке стакан с зубами, внучка послушно затопотала в сторону буфета. Раньше, в детстве, она очень боялась вида этого стеклянного глаза с голубой радужкой. Естественный цвет  глаза бабушки был не такой уж голубой, скорее, серый. Но, видимо, она выбрала более яркий и ненатуральный цвет из-за его красоты. А, возможно, в стеклянных глазах оттенки не соблюдаются. Сейчас внучка глаза не боялась, ей было всё равно.
   Итак, глаз и зубы были доставлены. Бабушка ловко вставила их на свои места, обрела ещё большую уверенность и закричала:
   - Ногу! Ногу!
Нога, обутая в лакированную туфлю, стояла в углу, прикрытая газовой косынкой.  Внучка подбежала к ноге, бережно подхватила её и в темпе вальса направилась к бабушке. Бабушка уже надела юбку, блузку, повязала шарфик. Внучка в шутливом полупоклоне предстала перед бабушкой. Бабушка резко вырвала из её рук свой протез, пристегнула его и встала с кресла.  Но красоты явно не хватало.
   - Где моя помада? – кричала бабушка, ковыляя к зеркалу, - Моя помада всегда стояла здесь!
Не дожидаясь скандала, внучка вытащила из своей сумочки блеск для губ, протянула бабушке. Та, накрасив губы, гордо подняла голову. Но образ был ещё не завершён.
   - Шляпа где? – бабушка грозно сдвинула брови.
Белая шляпа с голубой розой на тулье висела на гвоздике в прихожей. Внучка услужливо протянула шляпу бабушке. Она слегка сдвинула шляпу на стеклянный глаз, кокетливо улыбнулась сама себе в зеркало. Развернулась и пошла к выходу.
    - Бабушка! Красиво иди! Как балерины ходят. Слышишь?
   - Слышу, слышу! – отозвалась бабушка, при этом она переваливалась с боку на бок, как утка. Протез поскрипывал. Но ей казалось, что она двигается очень грациозно. И, кстати, на протезе была лакированная туфля, а на ноге – домашний тапок. Кое-как бабушка сползла с крыльца во двор, поковыляла в сад. Там её уже ждал ровесник и одноклассник Лёша Путилкин. Лёша несколько месяцев назад приехал в родной город из Геленджика, где он продал квартиру. Приехал, прослышав, что его школьная любовь Люба Степанова год назад овдовела. Намерения у Лёши были самые серьёзные.
   - Пойдём в сад, - вкрадчиво предложила бабушка.
   - Пойдём, - Лёша галантно пропустил вперёд свою спутницу. Он пришёл делать ей предложение руки и сердца и очень волновался.
   Внучка заварила чай, подошла с чашкой к окну. Судя по доносящимся крикам бабушки, страсти бушевали. Вера прислушалась, но из-за двойных рам ничего расслышать было невозможно.  Через час бабушка вернулась домой.
   - Представляешь? Сделал предложение.
   - Кто?
   - Да Лёшка Путилкин.
   - Предложение? Так ведь хорошо, бабушка! Выходи за него!
   - С ума сошла?
   - А чего?
   - Как я буду с ним жить? Где буду хранить глаз? Зубы? Ногу? Думаешь, ему понравится, если я по утрам перед ним буду вставлять и пристёгивать? А секс? Как быть с сексом?
   - Секс? – Вера вытаращила глаза, - Какой секс, бабушка?
   - Какой? Натуральный. Думаешь, мне не хочется или ему?
   - Я вообще об этом не думаю.
   - А зря.
   Бабушка привалилась к спинке кресла, притихла, Вера подумала, что она уснула.
   Бабушка Любовь Петровна была военным хирургом. Глаз она потеряла на афганской  войне, ногу – на чеченской,  зубы выпали естественным путём. Вера прислушалась, ей показалось что Любовь Петровна не дышит. Она поднесла к её лицу зеркальце, подождала минуты две.  Туман дыхания не тронул амальгаму.  «Хорошая у меня была бабушка», - подумала Вера и заплакала.
                2.