Спасительница

Спасибо твари бессловесной,
Не будь ее, и нам – конец,
Хоть говорим мы бесконечно,
Что мы – Создателя венец.
В Любовшу я и старший следователь милиции Алтухов приехали в 10 часов утра. Белое поле снега вокруг села, сливающееся с белым же небом на горизонте. Голые, со следами льда и снега деревья приусадебных садов, маленькие, тонущие в снегу, дома с серыми соломенными  с белыми пятнами снега, крышами. Вскрытия трупов в Краснозоренском районе производились по месту нахождения покойного, таким место бывали пристанционная площадь, комната в доме покойного, сарай. Здания морга не было, а транспортировка в гор. Ливны, откуда я осуществлял выезды, очень затруднительна, а порою и невозможна. Летом, это еще, куда не шло, а вот зимой мне приходилось туго.
Работая на открытом воздухе в морозы, я пользовался ведром с горячей водой, куда время от времени погружал коченеющие в резиновых перчатках руки. Приходилось работать быстро, чтобы не замерзнуть. Выручало то, что я не очень боялся холода. Сегодня я работал в подобных условиях. Стол с трупом стоял во дворе дома, где тот проживал при жизни. На улице было минус 12, ярко светило солнце, снег блестел и резал глаза, если на него приходилось долго смотреть. Сегодня криминала не было. Просто хозяин дома не одолел литра спирта- сырца, в пьяном виде залез на печь и умер от отравления алкоголем.
Я представляю, как была раскалена русская печь, если труп оказался запеченным, ткани его на разрезе напоминали буженину. Нет, это не был труп, похожий на те, что доставляют с места пожара, обгоревшие, черные, сухие, в позах «боксера» Такое в моей практике было впервые. Запах термически обработанного мяса привлекал кота, который стремился отведать кусочек от тела хозяина. Мне несколько раз приходилось ногой отшвыривать его прочь. Но он вновь и вновь бежал, отчаянно мяукая. Закончив вскрытие, я с трудом зашил труп, а местами просто замотал полосами разорванной простыни, так как пропеченные ткани прорезались нитками. Я выписал свидетельство о смерти, в котором указал причиной смерти отравление алкоголем, впоследствии были подтверждены данными судебно-химического исследования крови и мочи трупа, а также возгонкой частей головного мозга. Термическому воздействию уже подвергся труп, а не живой человек. К концу работы я продрог окончательно, поэтому не отказался от граненого стакана водки, закусив ее сырыми яйцами и мерзлым, вкусно пахнущим салом, Алтухов выпил примерно туже дозу водки. Мы решили ехать в Красную Зарю сразу же, хотя нас предупреждали о неутешительном прогнозе погоды, обещающим буран. Нам предлагали переждать непогоду, но мы отказались. Наши обоснования были такими: расстояние 18 км, лошадь накормлена и отдохнула, сани легкие, подвижные – «козырные». Одеты оба тепло, на каждом поверх теплой одежды огромные тулупы, шапки, валенки, меховые рукавицы дополняли нашу экипировку.  Безветрие, яркое солнце, отлично накатанная дорога сопутствовали нам не долго, километра три-четыре. Вдруг солнце скрылось, завыл ветер, и буквально нас накрыла стена мелкого колючего снега. Мы абсолютно слепы, дороги не видно. Метель кружит, со всех сторон швыряя  в нас хлопья снега, сменяющегося мелким колючим. Лошадь с трудом преодолевает наметенные сугробы. Алтухов правит ею, а я прикорнул сзади, укрыл голову огромным воротником тулупа. Вдруг лошадь стала и ни с места. Напрасно понукал ее Алтухов, напрасно стегал кнутом. Она – не трогается.. Ругаясь, Алтухов слезает с санок и идет к лошади. Она умница, в одном метре впереди край глубокого оврага, мы – заблудились. Я тоже выхожу из санок Алтухов, держа лошадь за узду, толкает ее назад,  я помогаю, стараясь оттянуть задок саней. Наконец, нам это удается, мы едем прочь от оврага. По-прежнему ничего не видим. Мне хочется спать. А что еще мне делать, мне тепло, тонкое завывание метели усыпляет. И я куда-то проваливаюсь. Просыпаюсь я от того, что мне больно. Меня оттирают  шерстяными рукавицами. Саднит тело. И я говорю: «Хватит, мне больно!
«Один уже очухался!» - слышу голос. Я открываю глаза и вижу, как оттирают шерстяными рукавицами Алтухова. Но, вот и он заворочал головой. Нам подносят по стакану водки и укладывают на теплые овечьи тулупы, такими же тулупами нас укрывают сверху, Мы  спали  18 часов подряд, не просыпаясь. Чувствую, чуть болит и саднит тело, побаливает голова. Но мы живы и здоровы. Мы пьем чай с баранками. Спасибо тебе, лошадка, сама привезшая нас к дверям райотдела милиции.