глава 30. Последний приказ

«Нашему полку СС «Дер Фюрер» предстояло выполнить последний боевой приказ в этой войне. 2-я танковая дивизия СС «Дас Рейх» окончательно перестала существовать как единое боевое соединение. Родственный полк СС «Дойчланд» продолжал сражаться в Австрии, штаб дивизии и другие дивизионные части и подразделения, включая подразделения 2-го танкового полка, оставались в районе Дрездена.
Тем временем по радио с речью выступил гроссадмирал Дёниц. В ней он, в частности, заявил, что сопротивление западным союзникам стало бессмысленным, однако все дивизии, которые задействованы на Восточном фронте, должны продолжать борьбу и оказывать наступающим советским войскам ожесточенное сопротивление, чтобы тем самым позволить западным союзникам занять как можно большую часть Германского рейха.
Незадолго до выступления полка СС «Дер Фюрер» была установлена радиосвязь со штабом группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Шёрнера. В 5:00 полк выступил и без происшествий прошел маршем через города Арнсдорф, Дрезден и Диппольдисвальде в район города Ляйтмеритц.
В Ляйтмеритце в училище связи СС командир полка узнал, что по радио сообщили, что Прага якобы уже занята американскими войсками или же американские передовые части вышли к Праге. Поскольку сопротивление западным союзникам должно быть прекращено, командир полка приказал отправить в штаб группы армий «Центр» следующую радиограмму: «По сообщению радио, американцы уже в Праге. Как вести себя с американцами?» (Из мемуаров Отто Вейдингера).

  Миномет бил не переставая. Группа автоматчиков, прикрываясь за «студебеккером», мелкими перебежками, подбиралась к высотке. Лейтенант сделал знак унтерофицеру, показывая – обход сзади. Тот кивнул, метнулся за ближайшую сосну, потом за колючий куст ежевики. Выждал, пока товарищи отвлекут от него внимание, и сделал бросок вверх по склону. Миномет захлебнулся. Раздалась автоматная очередь. Унтерофицер упал без движения. Очередь прошила его грудь ровно наискось. Снова завыл миномет. Лейтенант плюнул. – Чертовы русские! Ну, кто так дерется в самом конце войны?! Неужели не хочется остаться в живых.- Господин лейтенант, солдат был удивлен.- Он один. Понимаете?! Русский один и ранен. Мечется перед минометом  с автоматом. Остальной расчет убит. Разрешите прямую атаку. Две-три минуты и ему конец. Путь свободен.- За две-три минуты,- подумал лейтенант он половину из вас и уложит.- Но кивнул.- Разрешаю. Начать атаку.- Залились лаем автоматы. Солдаты рванули наверх, беспрерывно стреляя. Упал один, другой. Но не залегли, продолжали бежать в какой-то безумной бессмысленной ярости.  Миномет замолчал. Минута-другая. Тишина. – Готов! Господин лейтенант.- радостно крикнул ему солдат. Лейтенант шагнул из-за студебеккера. Солнце ослепило глаза множеством, внезапно взорвавшихся прямо в голове, искр. – Жив.- только и успел подумать лейтенант. Миномет, всхлипывая от жадности, продолжал пожирать их жизни.
   Майор Иванцов, скользя по влажному склону, тяжело поднялся на высотку.  Бойцы собирали автоматы убитых немцев. За куском обрушившейся скальной породы, естественного укрытия, сидел молоденький светловолосый минометчик, прижимая забинтованную руку груди, и курил. Рядом суетился Егожин.- Ты того, сынок не сиди так. Он накинул на черную, посеченную осколками камня гимнастерку солдата телогрейку. – Сейчас мы тебе чайку сообразим. Давай к костерку. Я только дровишек подсоберу. Погрейся.- Увидев майора  вытянулся, собрался доложить. Иванцов махнул рукой. Минометчик с усилием попытался встать.- Сиди, боец, сиди.- Ласково разрешил майор. – Вон, сколько наработал один. Как рука? – Ничего, товарищ майор, - тихо ответил солдат и, внезапно, по-мальчишески и стеснительно  улыбнулся.- До свадьбы заживет, товарищ майор.- Веснушчатое лицо его засияло. Он шмыгнул носом и провел рукой по обожженным вихрам. Иванцов увидел, что он совсем еще пацан, ну совсем пацан.- Сколько тебе лет, сынок?- Глухо спросил он, глотая колючий комок в горле.- Давно воюешь? – Двадцать два.- Удивленно ответил минометчик.- А воюю со Сталинграда. Я оттуда. Деревенский. Из под Камышина. Слыхали, может? – Как же, не слыхал! – майор улыбнулся.- Воевал там. Дак, мы с тобой, брат, однокашники. Ну, давай, давай, иди, погрейся. К награде
тебя, сынок, представлю. Герой! Матери напишем.- Минометчик радостно засмеялся.- Да, что там, товарищ майор, Все так воюют. Если всем мамкам писать, у писарчуков чернил не хватит.
Зашуршали мелкие камни, и Егожин, матерясь и цепляясь за кусты, поехал вниз, в какую-то нору. Ему удалось ухватится за край породы и подтянуться наверх. – Чего тебя там носит?- сердито поинтересовался Иванцов.- Хочешь шею себе уже после войны свернуть. – Пещера тут какая-то, товарищ майор.- Смущенно отозвался ефрейтор. Может, обследовать?- Ты лучше немцев обследуй.- приказал Иванцов и похлопал минометчика по здоровому плечу.- Ну, давай, поднимайся, сынок. Холодновато. Иди, сначала чаю, а потом и покрепче что можно.
Боец направился к костру, где уже  возился с котелком Егожин и остановился. Хлопнул себя по грязному лбу.- Забыл, товарищ майор. Когда я лейтенанта уложил, к нему вон тот бугай метнулся и хотел что-то из кармана мундира достать, документ какой-то. Ну, я и его.- Смущенно улыбнулся минометчик.- Их ошибка в чем, товарищ майор, против солнца они поднялись. Не учли. Против солнца нельзя.- И пошел к костру, прижимая к груди как ребенка, раненную руку.
- Против солнца нельзя…-задумчиво повторил Иванцов. – Это точно. Против солнца – нельзя.
- Слышишь, Егожин.- Окликнул он ефрейтора, заботливо поившего чаем парнишку-минометчика, а ну, глянь, что там, у лейтенанта в карманах.- Егожин быстро обыскал убитого. Вынул и внутреннего кармана кителя свернутый в трубочку плотный коричневый конверт с остатками сургучной печати. Вытащил из конверта два помятых белых листка бумаги, подал майору. Иванцов развернул их на колене. Первый, явно, был приказом. Внизу размашистая подпись, которую даже майор, с его знанием немецкого,  сразу разобрал. Размашисто и жестко – Шернер. Второй листок был украшен эмблемой кольца, внутри которого, в центре, помещался меч, обвитый лентой. По ребру кольца вилась  надпись готическими буквами – «А н  е н е р б е ». – Ага! – Иванцов аккуратно убрал документы в конверт.- Егожин! Я в штаб. Минометчик со мной.-
    Штаб занимал старинное здание на окраине Праги, находящиеся  в конце маленькой зеленой улицы. Во всю цвела сирень. Запах ее плыл над старинным городом как аромат конца войны. На улицах полно людей. Нарядные, по мере возможностей. Слышна русская, чешская речь. То здесь, то там - музыка. Седой старик на площади у костела играет на аккардеоне вальс Штрауса. Кружатся пары. Каждый второй кавалер – советский офицер. На углу переулка, склонив ухо к потрепанной гармонии, молодой солдатик старательно выводит «Катюшу». Из открытых дверей кабачка тянет запахом тущенной капусты, папиросным дымом.
- Во, как воевали! – Егожин зло кривит губы. Наша кровушка им, чтоб пивные кружки мыть. Эх! Мать вашу! – Тихо, ты! - Оборвал его Иванцов. – Здесь тоже люди погибли. Победа, понимаешь?! Люди радуются без страха. Мирная жизнь начинается. Смотри лучше.- Машина завернула к штабу.
- Проходите, герои! – Генерал был в настроении.- Присаживайтесь. Да, без церемоний.- Остановил он Иванцова, приложившего было руку к фуражке.- Садитесь. Рассказывайте. Хотя мне уже доложили.- Он тепло улыбнулся минометчику.- Молодец, сынок. Один целую роту положил. Зачем их к тебе понесло, спрашивается?  Зачем на миномет перли? – То-то и оно.- вставил майор.- Мы тут, товарищ генерал, с бойцом любопытненький документ Вам привезли.-  И подал конверт. Кулагин нахмурился, вынул документы, осмотрел. Позвал адъютанта.- Зови  Андреева.- Вошел переводчик.- Быстро переведи.- Распорядился генерал. Потом повернулся к собеседникам.- Вы вот что, Иванцов, идите, покушайте, отдохните. Бойца в медсанбат. В медсанбат.- повторил строго, видя протест на лице минометчика.- А сам часа через два ко мне. Договорились.
Распрощавшись со ставшим уже родным, парнишкой, Иванцов потолкался по площади. Даже махнул за победу со знакомым полковником из 1-й гвардейской, посмотрел, как народ пляшет
и отправился в штаб. По дороге, проходя мимо уличного кафе, неловко зацепился сапогом за изящную ножку деревянного столика. Столик качнулся, проливая содержимое чашек, сидящие за ним мужчина и девушка, вскочили. Мужчина зачертыхался на чешском. Иванцов придержал столик, смущенно повернулся к девушке и обомлел. Стоя к своему спутнику спиной и отряхивая платье, на него, едва приложив палец к губам, смотрела полковник Танаис.
    В штабе сидели за столом кроме генерала, уже знакомые Иванцову «специалисты» - лейтенант Курулюк и майор Померанцева. – Как Вы? – радостно бросился он к девушке. Как ранение. Здоровы? – Все нормально.- Как-то, даже равнодушно ответила она. Иванцова это задело. – Вот, люди.- подумал он.- Вместе же до Победы дотопали. Как будто я у нее семечки покупал на вокзале, в Адлере. – Да, Вы не обижайтесь.- Будто прочтя его мысли, положила ему руку на локоть Померанцева.- У нас сейчас серьезное дело. Все мои мысли на его контроле. Не могу тратиться на эмоции.- Иванцов обиженно пожал плечами. Вошел полковник Серегин. Пожал Иванцову руку. Положил перед генералом листок с переводом. Тот долго читал небольшой текст, потом протянул Иванцову.- Вот, чего я, товарищи, не пойму. Есть приказ действовать в интересах этого, он по слогам прочел «Ане-нер-бе». Сделать все, для эвакуации материалов. Любой ценой, не считаясь ни с какими потерями. Значит материалы эти, того стоят. Но где эта точка № 129. И какого черта группа с таким заданием перлась на минометную точку? Могли ведь обойти? Перед глазами Иванцова возникла обвалившаяся горная порода, за которой укрывался миномет и странная дыра в кустах.- Товарищ генерал,- Он поднялся.- я думаю, что наша минометная точка и точка № 129 – одно и то же место. Вот они и перлись.- Он помолчал  и добавил.- Против солнца. У них выхода другого не было.