Володя

               
В этот год весна на Урале выдалась затяжная. Тяжелые тёмно-серые облака едва ли можно было назвать весенними. Комками разорванной, тёмной ваты неслись они по бескрайним просторам небес. То и дело солнечные лучи, словно преодолев плен и вырвавшись из него, бросали снопы света на землю. То здесь, то там на пригорках показались первые лохматые лапти прошлогодней зелени. Они с трудом пробивались под лучами ещё не очень яркого солнца. Земля, съёжившаяся под холодными и хмурыми облаками, не собиралась открывать лицо. Вот в это время весь город высыпал на берег реки, чтобы видеть, как начнется ледоход.
 Город был небольшим. Преобладали дома, бывшие купеческие - двухэтажные и одноэтажные. Но что интересно, в городке были замечательные церкви, которые очень его украшали.
 Стоявшая в городе воинская часть выделяла подрывников, чтобы взрывали ледяной панцирь реки Пышмы. Перед мостом громоздились бревенчатые ледоколы, которые также помогали разбивать лёд на более мелкие куски. Все это было предосторожностью, чтобы не снесло деревянный мост через реку, соединяющий два берега.
 -Эй, ребята,- крикнул Борька, Володьке и Мишке Бородину, который жил с ними в одном бараке. - Пошли смотреть, как лёд взрывать будут.
 И уже через несколько минут ребята выскочили из барака и понеслись, словно за ними кто-то гнался, к реке, где уже было полно народа.
 - Давай сюда, поближе, - расталкивая стоящих людей,- кричал Борька.
 - Смотрите, вон уже заряд заложили.
 Несколько солдат, во главе с офицером, проверяли правильность закладки шашек. Народ с волнением смотрел, как последний солдат покинул ледяной покров мёрзлой реки.
 - Сейчас рванут,- подсказал Мишка Бородин, как будто он был начальник.
 - Да ладно, тебе врать. Еще не дали сигнал,- поправил его Борька. - Я в прошлую весну ходил и знаю.
 - Эй, «шпана», а ну перестань спорить и галдеть,- сказал седовласый дед, упираясь на клюку. - В штаны-то не наложите с перепугу? - И он захихикал над ребятами.
 В это время дали сигнал, чтобы люди отошли подальше от берега. Случалось всякое, куски льда летали высоко и далеко. Вскоре послышался первый залп, второй и, словно канонада, по всей реке пронёсся ураган взрывов, и река вздрогнула, будто богатырь проснулся после долгой спячки. И куски льда уже тихо тронулись в свое плаванье, окаймлённое берегами. Кто-то кричал: "Ура!", а кто-то свистел, как бы подбадривая плывущие куски льда по холодной глади воды.
 Постепенно народ, собравшийся посмотреть на такое зрелище, расходился. Берег обретал свое одиночество, и только ребятишки ещё глядели на реку, которой предстоит катить свои воды в дальние края. Вечерело, и ребята тронулись в обратный путь, рассказывая, перебивая друг друга, о событиях необычного дня.
                ***
 Хотя погода не очень баловала ребятишек, но днём ярко светившее солнце растапливало снег, лежавший в канавах возле бараков. Ребята с шумом выбегали и, стараясь опередить один другого, занимали позиции для пускания своих самодельных корабликов. Обычно они делались из прошлогодней коры или же из простой щепы любого дерева и были вырезаны перочинным ножиком. Эти игры сопровождались криками, подгоняющими свои, так сказать, кораблики. А в конце все дружно «топили» те корабли, которые не пришли, застряв в пути.
 Бараки жили своей жизнью. Эти двадцати квартирные «дома» напоминали "Ноев ковчег" с жителями, старающимися выжить в столь тяжёлое время. Обычно ребята, жившие в бараках, дружили между собой, и любые игры были, словно праздник. Нередко им доставалось от родителей когда, придя домой с мокрыми ногами, они начинали кашлять и чихать, и тогда уже на три – четыре дня выход на улицу был заказан. Пока простуда не проходила совсем.
                ***
 Володя, в семье Домникии, был старший сын, и вся домашняя работа, по уборке и присмотру за меньшими братьями, ложилась на его плечи, так как мать работала целый день. Порой он готовил еду, чтобы как-то облегчить домашние заботы матери. Несмотря на свой возраст, он мог умело растопить печь и приготовить немудрёную еду: варёную или жареную картошку.
 Меньшие же братья обычно старались играть дома. Слова Володи были для них, словно наказ матери, и они слушались его без разговоров. Сегодня он накормил братьев и прибрал в комнате к приходу матери.
 - Володя, а когда мама придет? - спросил маленький братик.
 - Скоро, скоро. Ты вот лучше лезь на полати и там полежи, не мешай мне, - и, подсадив меньшего братишку, отправил его наверх. - Вот пока мамка не придёт, лежи и жди её.
 - Ладно, согласился тот,- и скрылся за занавеской…
 Евдокия шла с работы домой, когда её догнал по пути Павел Степанович.
 - Как поживаешь, Дуся? – тронул он её за рукав. - Вижу, задумалась чего-то.
 - Да нет, Павел, просто устала на работе. Много было работы сегодня, работала с каменщиками.
 - А…,- протяжно ответил он.
 - Детей кормить надо, вот и приходится работать, куда пошлют.
 - Дуся, а я как раз и хотел с тобой поговорить насчёт твоего старшего сына. - Видел я его, вроде паренёк смышленый, да и росточком подходит. Может спросить мастера, да и взять его к нам в бригаду, подмастерьем. Работа у нас не тяжёлая – печь растопить, да так по мелочам, кому что подать, да поддержать. Так что, я думаю, он сможет.
 - Хорошо,- согласилась Евдокия, - деньги не помешают. Скоро лето, и одёжку какую-то купить нужно.
 Они шли по весенней дороге, утопая сапогами в снеговой «квашне». Солнце хоть и грело по-весеннему днём, но к вечеру сковывало «кашицу», делая дорогу трудной для ходьбы.
 - Так я завтра поговорю с мастером, думаю, он не откажет, всё-таки ты на работе на хорошем счету, - сказал Павел.
 - Я соглашусь, если его возьмут, - сказала Домникия, поворачивая к своему бараку…
 Павел проводил её взглядом, повернул вправо и пошагал по тропинке, ведущей к реке, где находился его дом…
 Уже был вечер, когда она возвратилась с работы. Дети были дома и ожидали мать.
 - Я пришла, - заходя в квартиру, произнесла Домникия. Она никогда не показывала детям, что устала, и на этот раз улыбнулась, увидев детей, встречающих её.
 - Как вы здесь без меня - не скучали?
 - Мама, я соскучился,- произнёс меньший сын, которого звали Мишка, подбегая к матери и обнимая её.
 - Подожди, я только разденусь и вымою руки,- погладив сына по голове, произнесла Евдокия.
 - Мама, я ужин приготовил,- добавил Володя, ставя тарелки на стол.
 - Да ты у меня совсем взрослый,- похвалила она его.
 - Ну, и что ты сегодня приготовил?- спросила она, хотя наверняка знала, что опять будет картошка и солёные огурцы, которые она квасила летом, чтобы хватило на всю зиму. Она переоделась, умылась и села за стол с детьми. Хоть ужин был не царский, но вся семья ела с удовольствием и хвалила повара.
 - Володя,- обратилась мать к сыну, когда поели. - Тут я встретила Павла Степановича, так он хочет просить мастера, чтобы тебя взяли к ним подмастерьем. Говорит, работа не очень тяжёлая, да и семье помощь.
          Услыхав такое, Володя обрадовался. Он старался помочь матери во всём, понимая, как ей тяжело одной с тремя детьми. И речь о том, что его могут принять на работу, радовала его.
 - Мама, а когда дядя Павел скажет тебе?
 - Думаю, что завтра,- ответила мать.- Не зря же он затеял со мной разговор о твоей работе.
 На следующий день, на разнарядке, мастер подошёл к Евдокии и, отведя в сторону, сказал:
 - Евдокия, приводи своего сына. Чем гонять целый день по посёлку, лучше пусть работает, тем более работа не очень тяжёлая, как раз по его возрасту.
 Вечером, придя с работы, мать сообщила, что Володю согласились принять на работу. Целый вечер Володя то и дело возвращался к вопросу о работе, и было видно, что он счастлив. Мать радовалась, что сын стремится стать самостоятельным. Младшие смотрели недоумённо на брата, не понимая, по какому случаю такая радость у Володьки.
 - Мам, а мам, а с кем мы будем, если Володька будет работать,- спросил средний сын Евдокии – Шурка.
 Она обняла подошедшего сына и, погладив по голове, сказала:
 - Теперь, Шурка, ты у меня будешь старший, пока мы с Володькой будем на работе. На твоём присмотре будет Мишка, будешь смотреть, чтобы ничего с ним не случилось. Будете гулять только возле барака. Готовить буду я. Тебе останется его только кормить. Главное, никого домой не пускать без мамы. Сын прижимался к матери и, глядя ей в глаза, одобрительно кивал головой в знак того, что он всё понял.
 - А теперь ложиться спать,- скомандовала мать. И трое сыновей полезли на полати. Домникия закрыла шторку полатей, потушив тускло горевшую лампочку, разделась и легла в кровать. Иногда было слышно, как запоздалые соседи шли по коридору, шаркая ногами, обивая грязь, нацепившуюся на сапоги.
 Луна, выглянувшая из-за туч, отражаясь на подтаявшем за день снегу, освещала холодно-белым светом посёлок, погруженный в сон после тяжкого трудового дня.
                ***
Утром следующего дня Домникия пришла с сыном пораньше. Дверь нарядной была уже открыта. Они присели на лавку, стоящую вдоль стены. Потихоньку народ собирался. Мужчины покуривали «козьи ножки» из махорки. Был слышен лёгкий говор мужчин, беседующих между собой. Появился Павел Степанович и, увидев Домникию с Володькой, подошёл и поздоровался с ними. Разговор стих, когда в комнату, где собирались рабочие, вошёл мастер.
 - Доброе утро,- произнёс он, обводя присутствующих взглядом, и остановил взгляд на Евдокии и Володе.
 - Товарищи, у нас появился новый работник, и он указал на Володю. Мы его пока приняли подмастерьем в бригаду жестянщиков и плотников.
 - Так это Володька - сын Дуси! - сказала Нинка - соседка по баракам. - Парнишка хороший и послушный.
 - Вот и я о том же - пусть поработает, посмотрим.
 Мастер раздал наряды на работу, махнул рукой Павлу Степановичу, чтобы он подошёл.
 - Паша, бери парня и веди в «плотницкую».
Тот кивнул головой, и они с Володькой вышли из комнаты. Выйдя на крыльцо, Степанович указал на строение рядом с ЖЕКом, где обычно работали плотники и жестянщики. ( В то время все хозяйственные работы проводились ЖЕКАми.).....
 В помещении, куда пришли Володя со Степановичем, было сильно накурено. Рабочие сидели и разбирали инструменты для работы, которые им пригодятся за целый день. Плотники обычно шли на объекты, чтобы починить двери в бараках или рамы. Печники, прихватив свои мастерки, так же шли на объекты. У них была работа в домах, где перегорали колосники или плохо тянула печь. Тут уж они были на высоте. И каждый мастер старался не выдавать свой секрет. У каждого был свой «почерк»
 - Ну, проходи, увидев Володю, - сказал сидящий у окна седовласый мужчина. Среди рабочих он был старше возрастом, и все к нему обращались - Иван Дмитриевич. Он был печник, но и знал жестяное дело.
 - Вот, Володя, - обращаясь к нему, сказал Павел,- теперь это будет твой главный учитель. Если какие вопросы - всё к нему, и он тебе расскажет, что надо делать.
 Володя слушал внимательно и только кивал головой в знак согласия.
 - Да, ты присаживайся на стул,- предложил Иван Дмитриевич,- успеешь настояться на ногах.…. Распорядок у нас такой. С рабочего места никуда без разрешения. Ты должен понимать, что с этим строго. Делать только то, что тебе говорят и разрешат. А остальное смотри и вникай. Не задавай лишних вопросов под руку,- и он улыбнулся по-отечески.
 - Ну, дорогой, для начала давай-ка я тебе покажу, как растопить печь , чтобы было тепло во время работы. А потом всё остальное, - хитро подмигнул Иван Дмитриевич. Они подошли к верстаку, взяли ведро и, собрав древесную стружку, положили её в печь, добавив немного бумаги, что бы разжечь.
 - Как разгорится, вкинешь немного дров, а там после и уголька. Ну как, Володя, понял? - потрепав парня по шевелюре, спросил Дмитриевич.
 Парнишка закивал головой и принялся разжигать печь.
 - А уголь где брать?
 - Там, возле нашей мастерской, он лежит в куче. Старайся не сильно крупный, а то он долго разгорается,- предупредил тот.
 Мужики занялись своей работой, а Володя, уже по-хозяйски, колдовал возле печи, как настоящий истопник.
 - Работы-то здесь,- подумал он, ловко орудуя возле печи. - Я дома и не такое делал.
 Вскоре плита накалилась, и в мастерской почувствовался теплый воздух.
 - Ну, ты, парень, мастак,- похвалили рабочие, занятые делом. - Молодец!
 Да ты не суетись, возьми и присядь, а не хочешь, подойди и смотри, что мы делаем.
 Володя подошёл к одному из рабочих, который был моложе, и стал смотреть, как тот из полоски жести вырезал ножницами по железу какие-то треугольники.
 - Интересно?- спросил Степан. - Это, брат, вместо гвоздей крепить стекла, а то гвоздей не очень много, так вот приходится такие треугольники делать. Держат лучше гвоздиков, - пояснил тот.
 Он резал с таким проворством, что Володе показалось, что у него не руки, а механизм для резки жести.
 - Да ты не волнуйся, погодя и сам такое будешь выделывать, - и он, подмигнув, прищурил глаз.
 - Володя, ты возьми чайник и принеси воды, а мы тут и чайку к обеду приготовим.
 - Я сейчас,- крикнул он, накинув пальтишко. И, словно ветер сдул парня с чайником к колонке, стоящей возле конторы.
 - Ну и паренёк,- усмехнулся Иван, - вижу, будет толк.
 Вскоре появился Володя, неся полный чайник воды.
 - Куда поставить?
 - Да ставь сразу на плитку, пусть закипает.
 Володя поставил чайник и еще подбросил немного уголька, чтобы быстрей закипела вода.
 - Ты на обед пойдешь или с собой чего взял?
 – Нет, я тут рядом живу, сбегаю, да и посмотрю, как там братишки, если можно.
 -Конечно, сходи и покушай, но что бы в 13-00 был на месте. Не забывай.
 - Да, я помню, я быстро.
 Когда прогудел гудок на обед, все бросили работу и развернули свои узелки с едой и разложили на верстаки.
 - Ну, так я побежал,- обратился он к Ивану Дмитриевичу,
 - Давай иди, - сказал тот.
 Володя надел пальто и вышел из мастерской и прямиком побежал к своему бараку. В комнату только что вошла мать, и за ней, буквально через пару минут вошел он.
 - А, работничек мой! Ну, как там, понравилось?
 - Всё нормально, только вот надо поскорей покушать и опять бежать.
 - Давай садись, покушаем все, и опять кто куда.
 - Шурка, а ты после помоешь посуду и будешь дома с Мишкой. Смотрите никуда не ходите. Тот только мотал головой, уплетая картошку, которую мать разогрела на плите.
 Было без пятнадцати час, а Володя уже был в мастерской. Мужики закончили обед и, скрутив из газеты папироски, набитые махоркой, мирно покуривали, выпуская пахучий сизый дымок. Когда он зашёл, в мастерской стоял лёгкий папиросный туман. Володька закашлялся.
 - Открой кА двери пусть дым выйдет, а то ты парень еще не привык,- сказал Дмитриевич Володьке.
 В мастерскую влился свежий воздух с ароматом весеннего запаха.
 - Какая благодать, - вздохнул Степан, и, прикрыв глаза, наслаждался хлынувшим потоком весеннего настроения.
 - Ну что, Степан, вроде как зиму пережили,- завёртывая остатки в узелок, сказал Иван.
 - Кажись, да, - ответил тот.
 Прогудел гудок, и все заняли свои рабочие места, выполняя заказ. Печь была протоплена. Последние угли пламенели в печи, выбрасывая языки пламени, как бы силясь ещё показать свою силу. Володя перелопатил кочергой угли, разбивая их, чтобы быстрее перегорали.
 - Володь, ты помоги Степану в уборке, - повернув голову к пареньку, бросил Дмитриевич.
 Тот взял метлу и быстро, как обычно убирал дома, справился с поставленной задачей, взял ведро и высыпал мусор в него. После подмел возле другого верстака и вынес весь мусор на улицу, в кучу.
 Когда он пришёл с улицы, его подозвал Иван.
 - Вот смотри, смог бы ты отмерить, четыре размера одной длины из бруска, к примеру, на стул?
 - А что тут мерить, бери и отмеряй.
 - Ну, коль так, возьми и отмерь мне на завтра заготовки, - предложил Дмитриевич, а сам усмехнулся. - Попробуй.
 Володя взял брусок, положил на верстак и метром начал отмеривать положенные сантиметры.
 - Вот, я отмерил шестьдесят сантиметров, - и Володька провёл черту карандашом по бруску.
 - Эх ты, меряют не в сантиметрах, а в миллиметрах, запомни на будущее.
 - Запомню,- сказал Володя и продолжил отмерять ещё.
 - Молодец, - похвалил его Дмитриевич. - А скажи-ка мне, сколько будет в одном сантиметре, миллиметров?
 - Десять,- ответил бойко Володька.
 - Правильно,- подвёл итог тот.- А теперь на сегодня хватит. Подмети всё и прибери – пора закруглятся,- и он достал из кисета махорку и скрутил папироску.
 Володьке же хотелось пойти домой и рассказать о своём рабочем дне матери и братьям. Вскоре прогудел гудок, и все вышли из мастерской. Дмитриевич вышел последним, он закрыл двери и отнес ключ сторожу.
                ***
 Сегодня у Володьки был выходной, как и у всех рабочих. Утром он позавтракал и пошёл прогуляться. Проходя мимо сараев, где обычно собирались ребята, он увидел Борьку с двумя пареньками, которые, засунув руки в карманы, стояли рядом с ним.
 - Куда ты? – спросил Борька подошедшего Володьку.
 - Да вот вышел погулять.
 -Слышали, будто тебя взяли на работу?
 - Не как будто, а точно взяли,- с уверенностью сказал Володя. -У меня выходной сегодня,- произнёс он, делая небольшой акцент на слове выходной.
 - А в биток будешь? - спросил Борька, потряхивая в кармане мелочь.
 - Давай, - согласился Володька, – все равно делать нечего.
 - А по сколько играть будем, - спросили ребята, стоявшие с Борькой.
 - Думаю, по десять копеек,- сказал тот и вытащил несколько монет.
 Ребята быстро отметили черту и положили на кон по десять копеек.
 - Кто первый будет бросать или разыграем?
 - Конечно, разыграем,- согласились все.
 Первым бросил Борька, и его биток, чуть не задев кон, пролетел за линию и остановился. Вторым бросил Санька, и за ним бросил Петька. Эти два паренька жили на другой улице, но тоже в бараках. Петькин биток остановился совсем рядом с линией.
 -Да, не повезло,- подумали ребята, и по всей вероятности он будет разбивать первым кон.
 Но еще не бросал Володька. Все замерли в ожидании, куда упадёт его биток. А он спокойно прицелился и бросил. На удивление всех его биток пролетел и ударил Петькин биток, оттолкнув его от линии. Ребята ахнули, такого еще у них не было. Володька поднял биток с земли, повертел в руках, чтобы удобнее было бить, и ударил по кучке мелочи, что была сложена в столбик. Несколько монет перевернулись, а остальные рассыпались. Собрав все перевёрнутые орлом монеты, он сунул их в карман. Вторым ударом он перевернул ещё одну монетку и тоже положил в карман. Шансов что-то отыграть у ребят оставалось мало. Но следующий удар пришёлся вскользь, и монетка только подпрыгнула от земли и осталась лежать не перевёрнутой.
 Петька, бивший вторым, забрал остальные монеты и произнёс:
 - Кона нет.
 Игра затянулась. Вскоре у ребят не оказалось мелочи.
 - Я в проигрыше,- выворачивая карманы, сказал Борька.
 - Мы тоже,- « похвастались» ребята перед Володькой.
 - Эх вы, горе игроки, - произнёс тот.
 - Ты не дрейфь, мы в следующий раз отыграемся,- заявили ребята.
 - Хорошо, а теперь я пойду в магазин.
 - Мы тоже с тобой,- заявили ребята и зашагали в сторону магазина, хотя настроение у троих было не весёлое. У Володи же было отличное, что нельзя было казать о его друзьях.
 Когда ребята подошли к магазину, возле него, на брёвнышке сидели мужики. Трое с боку за магазином, раскрыв бутылку водки, разливали содержимое по стаканам. В магазине стояли люди в ожидании товара, который должны были подвести.
 Володя прошёл прямо к гастрономии и сказал продавщице, что бы она взвесила карамельки в кофейной присыпке. Это были конфеты, которые любили все ребята. Взвесив чуть больше и завернув их в кулек, продавец, получив деньги, отдала конфеты Володьке.
 Выйдя на улицу, он подозвал ребят и угостил их. Те, забыв о проигрыше, словно три мушкетёра, обнявшись, шли домой…
 - Где ты был?- встретила мать с порога Володьку.
 - С ребятами играл, вот принес конфет Шурке и Мишке, и он вытащил кулёк из кармана и высыпал на стол содержимое.
 - И ты бери,- сказал он матери. - Их много.
 - А деньги где взял?- попыталась узнать она, но лишь увидела, как он отмахнулся.
 Весна уже крепко держала вожжи в своих руках. Темно-серые облака становились светлее, напоминая стадо барашков. Солнце, пробиваясь сквозь них, отправляло лучи на землю, согревая весь мир после долгой зимней спячки.
                ***
 И не только дети радовались приходу весны, но и женщины выходили на лавочки посудачить. Весеннее солнце ласково поглаживало их морщинистые лица.
 - Вот дождались,- вдруг заговорила баба Безбородова, обращаясь к соседке Тосе.- Хоть и дров пошло больше, но хватило на зиму.
 - Да,- подтвердила та. - А мы и угольком добавляли. Выдувало сильно, а закрывать задвижку боялись, не дай Бог угореть. - Помнишь, приезжие жили под горой, у речки, в своём доме, так вся семья и полегла. Никого не спасли.
 - Ой, и не говори,- вздохнула баба Безбородова. И тут же переключилась на другую тему:
 - Тося, я тут видела, что люди перебирают картофель на посадку, как думаешь рановато или пора?
 - А кто его знает, - махнула та рукой. - Всякий год по-разному. Посмотрим, как люди, так и мы.
 Из коридора вышла на крыльцо соседка Шура из тринадцатой квартиры.
 - И чего это вам не спится, - глядя на них, выпалила она, - мне бы ваши заботы, так я бы хоть выспалась. А то с утра до вечера за стойкой прилавка. Ноги под вечер, словно ходули.
 - Шура, мы своё отработали, - как бы вскользь бросила баба Безбородова.
 - И что вам делать, почешите языком,- и она, усмехнувшись, пошла по тропе, ведущей вдоль заводского забора.
 - Вот ведь баба, без мужика, а в доме всё есть. И сын учится в музыкальной школе и радиолу недавно купила. А сын придет после школы и крутит пластинки целый день. Она на работе, а у него куча ребят. Порой дед приляжет отдохнуть - да куда там.
                ***
 Володя каждое утро, быстро умывшись и позавтракав, спешил на работу. Приходил он пораньше. Брал ключи и открывал мастерскую. Если было прохладно, он разжигал печь, а потом появлялся в нарядной комнате.
 - Здорово, Володя,- завидев паренька, говорил Дмитриевич.
 - Дядя Ваня, а я уже и печь затопил.
 - Молодец, - хвалил его тот. - Сейчас придём, а там и теплый запашок будет. Похвала для Володьки была высшей наградой за его старанье и прилежность в работе. Ему давали небольшие задания и все заметили, как он с особой старательностью выполняет порученное дело.
 - Смотри, как надо, - говорил Иван и, умело орудуя молотком, загибал один край жести таким образом, что бы его можно было соединить с другим концом.
 - Попробуй,- говорил Дмитриевич, - сделай загиб на листе жести. Сможешь? - Смогу, - говорил тот и застучал молотком, будто его этому учили давно.
 - Глянь, Паша! А из него получится неплохой жестянщик,- заключил Иван Дмитриевич, – напоминает меня в молодости.
 Не редко можно было видеть Володьку за верстаком, где он стругал доски и разные бруски. Петька научил его делать крепления между соединениями в рамах. Так крупица за крупицей он постигал мастерство столярного и жестяного дела.
 - Хороший у тебя сын,- завидев Домникию, говорил Дмитриевич. И она опускала смущённо глаза, махала рукой:
 - Да ну вас, не перехвалите.
                ***
Лето на Урале приходит неожиданно. Город утопает в зелени. Одежда людей меняет свой облик. После плащей и курток появляются разноцветные платья, напоминающие радужный дождь. Как и у всех горожан, после зимы, у работников ЖЕКа появляется много работы. Обычно приходилось чинить печи, у которых плохо было с вытяжкой или плохо грелся камин. Имелись в городе старые мастера. Хотя их было мало, но они делали печи так, что их вспоминали добром словом долгое время.
 Теперь Володя уже ходил с плотниками и помогал им в ремонте оконных рам. И сегодня он должен был идти с Егором.
 Аромат распускающейся сирени и черёмухи делал своё дело. Душа просилась на гулянье с девчонками под ласковым солнцем, под напевы птиц.
 - Вот бы сейчас на Пышму и смотреть на гладь воды, которая вдыхала тёплые лучи, нагревая своё нутро после зимней стужи, - подумал Володька.
 - Володя,- прервал его раздумья Иван Дмитриевич, - возьми инструмент, который пригодится, и сходите в шестнадцатый барак к Багдасаровой, у неё  на оконной  раме стёкла лопнули – замените, и где рама подгнила – тоже замените.
- Запомнил,- крикнул Володька, быстро собрал необходимый инструмент и направился к выходу. Егор пошёл следом за ним.
 - Смотри, что бы парень ни поранился,- крикнул вдогонку Иван.
 Целый почти день они провозились с ремонтом рамы. Сначала нужно было снять и сделать, а после поставить на место и поменять битые стекла. Работы хватило на весь день. И только в семнадцать часов вечера они вернулись в мастерскую. Там уже мужики прибирали верстаки и сидели, попыхивая «козьей ножкой» из махорки.
 - Ну как, справились?- спросил Дмитриевич, глядя на уставшего Володьку. Егор только улыбнулся, скосив глаза на парня.
 - Ничего втянется,- сказал он и выпустил большое кольцо дыма…
 Не редко приходилось работать и с каменщиками. Кладку никто не позволял, а вот подать кирпич или половинку, тут Володька был незаменим. Он смотрел, как мастер кладёт кирпич и, как умело убирает остатки раствора. Всё-то было ему интересно, и он запоминал, а когда бывал перекур, то спрашивал, почему так проходит дымоход, а не по - другому. И в чём тут секрет?
 - Сказать – забудешь, а когда сам своей головой дойдешь, (поймешь - примечание автора) век помнить будешь. А вот посмотри, подумай, почему так,- затягиваясь папироской, говорил печник, посматривая на Володю.
 - Мал, парень, ты, а уж сильно любопытен. Учись,- и одобрительным жестом хлопал парня по плечу.
                ***
 Был случай, о котором Володька не любил вспоминать. Дело - всего ничего, а могло вылиться в большую неприятность, если так можно сказать Он только начал работать, а первая его рабочая зима была лютой. Ему приходилось работать с мужчинами на улице. А одежда была не ахти, да и сапог не было. Тогда Володька работал в ботинках. Замерз и пошёл согреться в мастерскую, возле печки. А тут начальник появился, постоял, посмотрел, что его нет, и чуть парня не засудили, за прогул на рабочем месте. Да отстояли мужики, мол, парень совсем бы околел и еле-еле упросили, чтобы дело не передавали в суд. Сославшись на возраст, Володьку простили. После этого случая нашли, где-то в кладовой, старые валенки и дали Володьке для работы. Больно жёсткие были времена – не приведи Господь. За любую провинность наказывали без пощады, не глядя на возраст или многодетность. Может поэтому и выработалась у того поколения потребность к порядку и дисциплине.
                ***
 Рос Володя наравне со сверстниками, а иногда кое в чём и опережал их. Сказывалась специфика работы жестянщиком. Не особо, но в руках был силён, и частенько, в борьбе на руках, одногодки проигрывали ему. Дома, порой мать опиралась на его помощь, видя, как он старателен во всём. Как и у всех его сверстников была у него мечта - велосипед. Он понимал, что велосипед - нужная вещь в доме - картошку с огорода привезти или куда поехать, и не редко говорил об этом матери.
 - Да ладно, Володя, купим мы велосипед, - пообещала она. Вот накопим денег и купим. Сын ждал этот момент с большим нетерпением.
 - Парень- то работает,- думала Домникия,- и всё помощь, не на спине же картофель возить осенью с огорода.
 На следующий месяц, собрав достаточно денег, семья купила новенький сверкающий велосипед. Володя вёл покупку своим ходом. Это был велосипед марки «ЗИС». Корпус его был чёрный, лакированный, руль никелированный, на концах которого были ручки из прорезины. Подсумок для ключей, насос, который крепился на раме. И, конечно же, багажник - самая нужная вещь. Мать стояла возле барака с меньшими детьми и ждала, когда прибудет сын.
 Володя появился внезапно из-за сараев, ведя по тропинке велосипед.
 - Ой, какой красивый! - увидев велосипед, сказала мать. Шурка, что стоял возле матери, побежал навстречу брату, а за ним Мишка, перебирая, своими кривыми ногами.
 Шурка подбежал, ухватился за багажник и пошёл рядом.
 - Теперь не усидит дома,- сказала Евдокия, соседке Клаве.
 - Ничего, зато теперь, Дуся, у тебя помощник вырос.
 - И не говори,- ответила та, улыбаясь,- особенно за столом.
 - А моего и не заставишь что-то помочь, - вмешалась в разговор Вера - мать Борьки. - Всё надеется на меня да свою сестру.
 Евдокия, глядя на сына, вспомнила недалёкое прошлое, когда она заболела воспалением лёгких, то вся работа легла на его плечи. Сходить к ней в больницу, приготовить еду и смотреть за меньшими братьями.
 - Да,- подумала она,- не по годам взрослеет.
 Помнится, Евдокия всегда предостерегала его, когда он ходил на базар, чтобы не вытащили деньги. В то время не редки были случаи, когда вырезали карманы с кошельками, и семья оставались впроголодь – хоть иди по миру. Послевоенный бандитизм и воровство процветало даже в таком небольшом городке, в котором жила семья Евдокии. Но, что скрывать, ангел хранитель видать защищал эту семью, которой выпала нелёгкая доля высланной семьи. Хотя и их не обошло горе. Муж Евдокии был осуждён по 58-ой статье, как враг народа, и отбывал наказание без права переписки. Евдокия не знала, что с ним, и где он.
 Но надежда никогда не покидала её, что она найдёт его.
 Страна шла пятилетними шагами, взвалив на плечи народа долю бремени, выдавая часть зарплаты облигациями развития народного хозяйства. Крепла страна, и с ней мужал Володька.
                ***
 Сегодня был выходной, и Евдокия, как обычно, готовила борщ и овсяную кашу, чтобы было, что в понедельник утром поесть. В дверь постучали:
 – Входите, дверь не заперта.
 На пороге появилась соседка Вера.
 - Ой, Дуся, и чем это у тебя вкусно пахнет,- ещё с порога залепетала она тонким голосочком.
 - Да вот, варю борщ, а ты это чего с утра ко мне?
 - Знаешь, дочь уехала в деревню к родне и Борьку прихватила с собой, так я одна осталась и решила к тебе зайти поболтать.
 - Ну, садись на табурет, а я пока нарежу капусту и сделаю зажарку (обычно она делалась из кусочков сала поджаренных на сковороде с луком и приправлялась томатом) к борщу.
 Евдокия быстро управилась и села на скамейку, пока в кастрюле медленно варились говяжьи косточки и только что брошенный картофель. Евдокия особо-то не очень любила разговоры. Не любила она эти бабские сплетни. И тихо глядела на соседку.
 - Ой, всполошилась Вера, чуть не забыла. Видела я тут как-то Володьку твоего. Парень хоть куда: и рост, и красотой удал. Видела, как девчата к нему липнут, словно мухи на мёд.
 - Да рано ему,- отмахнулась Евдокия,- чего доброго, а ярмо завсегда найдётся. Рановато за девчонками бегать.
 - Да тут уж, как получится. Помнишь Тоньку Еремееву, ту, что за рекой живёт, как строго ни держали мать с бабушкой, а не уследили. Недавно родила. А кто жених неизвестно,- закончила она. - Вот тебе и рано! Ой, беда с детьми,- закачала она головой.
 - Может и твоя правда, но я держать не стану, пусть женится. Не на цепи же держать парня. У меня вон ещё двое. Мне бы с ними управиться,- сказала Евдокия.
 Она слушала Веру и готовила. Попробовав борщ на вкус соли, положила ложку в тарелку.
 - Ладно, Вера, баснями сыт не будешь, пододвигайся ближе, испробуй борща.
 - Да я как- то и не голодна.
 - Ладно тебе ломаться,- и она налила Верке полную миску.
 - Спасибо, Дуся,- закончив кушать, поблагодарила она Евдокию. - Пойду я, а то, видать, надоела.
 - Да чего ты, сиди, не мешаешь, и мне скучно не будет.
 - Да нет, пойду я, а ты детей покорми, а то проголодались. Прибегут – поедят.- Махнула она рукой….
 Интересные были времена. Любые праздники праздновали сообща. Выносили столы, стулья. Кто приносил брагу, кто бутылку горькой, и закусить по возможности, и устраивали пиры. Тяжкое время было, но жили дружно. Любой мог прийти и запросто попить с тобой чай. Не было разделений на моих детей и твоих - воспитывали вместе. Не редко за хулиганство ребята получали подзатыльники от других родителей. Так учили уму разуму в то время. Да и на кого было обижаться, все старались выжить.
                ***
 Евдокия и сама догадывалась, что неспроста парень каждый вечер уезжает на велосипеде. А что сказать, парню семнадцать уже. И где тут удержишь. Она старалась не сильно вникать в его сердечные дела. И без этого забот было много…
 Она писала самому М. И. Калинину, и недавно пришёл ответ на запрос, где её муж.
 Наконец, она сможет послать ему весточку. Как она ждала этого часа.
 Войдя в комнату, Шурка увидел на глазах матери слёзы.
 - Ты чего?- спросил он её.
 - Шурка, отец нашёлся,- обнимая сына, шёпотом произнесла она. Мишка, ещё не очень понимая суть слёз, но тоже прижался к матери.
 Володя едва появился в дверях, придя с работы, как его встретил Шурка и сказал, что мама получила письмо от отца.
 - Да не от отца,- поправила его Евдокия. - Володя, ответ пришёл из Москвы, сообщили, где находится сейчас наш отец. Думаю, что скоро получим весточку от него.
 - Вот видишь, мама, всё хорошо. Значит, отец скоро приедет?
 - Да нет, не скоро ещё,- вытирая слёзы, проронила Евдокия.- Но главное, что мы нашли его,- и она обняла детей.
 За ужином у всех было приподнятое настроение, дающее надежду на лучшее. Судьба сама бросила нить, за которую нужно было ухватиться.
 Обычно Евдокия, в свободное время, ходила проведывать Маргариту Семёновну и её дочь Варечку. Они были очень близки семье Евдокии, ( многие считали их родными ) и тоже были эвакуированные. Ещё в первый год эвакуации они жили в одной комнате, и Маргарита Семёновна, когда заболела Евдокия, смотрела за её детьми. Так эти две семьи и стали почти родными. И с тех пор дружба не прекращалась.
 Погостив у Вари, Дуся шла домой. Настроение было хорошее. Володя уже перешёл работать на завод, в горно, где обжигают фарфоровые изделия. О своём решении он сообщил матери уже неделю тому назад, вот она и радовалась, что Володя перешёл на другую работу.   - Работа тяжелей, но платят больше,- говорил Володя.
 Пройдя небольшую водокачку, Евдокия встретила табельщицу Раю, которую знала по работе.
 - А ты куда, Раечка?- спросила она её.
 - А я к вам, тётя Дуся,- теребя поясок от платья, ответила она.
 - Что же, пошли,- и они направились к бараку, где жила Евдокия…
 - Проходи в комнату и рассказывай, что тебя привело ко мне,- спросила Евдокия, усаживая гостью на стул.
 - Даже не знаю, как и сказать,- вдруг замялась она.
 - А ты говори, так как есть. Раз пришла, чего стесняться.
 Рая рассказала о ссоре с Володей, и о том, что он не хочет больше встречаться с ней. Она сидела, вытирая платочком слёзы, совсем ещё молоденькая и видать не хлебавшая горя, как Евдокия.
 - Что я могу тебе сказать, милая, я не знаю, что у вас было, и почему вы расстались. Только ведь любовь - она приносит и радость и разочарование.
 А ты пробовала с ним поговорить?
 - Да, но он каждый раз избегает меня. Я даже не знаю, что и думать.
 - Ой, Раечка, не могу же я его, в приказном порядке, заставить встречаться с тобой, но обязательно с ним поговорю, как мать – обещаю.
 Раиса ушла, а Евдокия, оставшись одна, подумала:
 - Это же надо, как время быстро летит. За работой и заботами и не увидела, как сын её совсем стал взрослый.
 Меньшие её дети целыми днями гуляли на улице с ребятами из соседних бараков.
 - Вот уже и эти подросли,- подумала Евдокия, прибирая возле плиты.
 - Устала я что-то, - вздохнув, подумала она и решила прилечь на кровать….
 Ей снился родной Сара Булат с низкими уютными домами, утопающими в зелени. Она вдруг во сне почувствовала запах морского воздуха и увидела явно волны, качающие баржи, стоящие у причалов. Ей казалось, что они, играя, набегают и ласкают песчаный берег своим пенным говором. Потом вдруг это всё пропало, и перед нею явилась чёрная огромная волна, накатывающаяся всё ближе и ближе, и вот она уже готова накрыть этот чудный поселок…. Всё смешалось, были слышны взрывы, гул самолётов, крики раненых, плач детей, потерявших родителей. Час на сборы, дорога к вокзалу и погрузка в вагоны. И долгий путь в переполненных, телячьих вагонах, с грудными детьми на руках, на далёкий Урал. Всё пронеслось словно вихрь. Вдруг она проснулась от крика в коридоре. На лбу была испарина. Она вытерла платком лоб.
 - Где это мои дети? – подумала она, - что-то совсем загулялись. Посмотрела на часы - они показывали семнадцать часов. Евдокия повязала платок на голову и вышла на крыльцо барака. Увидев играющих детей, она их окликнула, что бы шли домой кушать.
 - Мама,- обратился Мишка, подбегая к ней,- а мы пойдём ещё гулять?
 - Безусловно,- ответила она, - если поедите. И тот вприпрыжку побежал по коридору к своей квартире. А за ним спокойно прошагал Шурка.
                ***
Володя давно уже втянулся в работу на новом месте и теперь помогал матери финансово. На заработанные деньги ему справили новый костюм.
 - Кавалер,- про себя думала Евдокия, глядя, как сын каждый вечер собирается гулять. Среди его друзей уже было много рабочих, с кем он трудился. И это меняло его отношение к жизни. Он во всём был сдержан и немногословен. Всегда уважал старших и готов был прийти на помощь, когда было нужно чем-то помочь
 Как-то, сидя вечером, мать завела разговор о Раисе и о том, дружит ли он с ней и проговорилась, что та приходила к ней и жаловалась.
 Володя выслушал мать и только улыбался.
 - Мама, я как - то сам разберусь – не маленький.
 Мать не стала больше ничего ему говорить - поняв, что разговор бесполезный.
 - Да и чего вмешиваться, это его жизнь, и пусть строит её так, как считает нужным.
 Уходя как-то, Володя заикнулся, что может скоро познакомит мать со своей невестой. И улыбнувшись своей доброй и открытой улыбкой, скрылся за дверью.
 - Лицо прямо сияет, - подумала Евдокия - видать сильно влюбился парень…
 Всё чаще он стал задерживаться вечерами, а порой и не приходил ночевать, тогда Евдокия переживала и не могла уснуть до утра. А утром устраивала «допрос». - Ой, мама, не волнуйся, всё у меня хорошо. Нельзя сказать, что он совсем перестал слушаться мать, но и под её крылом ему было мало места. А через месяц Володя объявил, что решил жениться.
 - А кто хоть она такая? – спросила мать, на что Володя ответил, что в воскресенье они придут с ней….
                ***
 В дверь постучали, и в комнату вошёл Володя, пропуская вперёд молоденькую девушку, приблизительно его годов. Она была в платье и туфельках на небольшом каблуке. В руках у неё был букетик цветов.
 - Мама, знакомься, это Ида.
 Евдокия, увидев девушку, улыбнулась – это была новый мастер ЖКО, где до сих пор работала она.
 - Проходи, Ида,- пригласила мать девушку и подала табурет. Та прошла и присела, а Володя встал возле неё.
 - Мама, мы хотим пожениться, - начал он без вступительного слова, глядя, как мать на это будет реагировать.
 - А жить- то где будете?- спросила Володю мать.
 - А Иде дали комнату в новом доме, они там с подругой живут. У них двухкомнатная квартира, и у каждой по комнате.
 - Понятно,- сказала Евдокия, глядя, как девушка засмущалась.
 - Ида, а мама твоя знает, что вы собираетесь жениться?
 - Да, я ей писала. И она дала согласие.
 - А отмечать будете?
 - Да мы чуть-чуть - в узком кругу,- пояснила Ида,- сами понимаете, что сильно не разгонишься.
 - Да и нужно кое-что купить,- добавил Володя.
 - Что мне говорить,- смахнув набежавшую слезу рукой, проговорила Евдокия. - Остаётся пожелать вам счастья и любви. И будьте счастливы. - Она обняла будущую невестку и поцеловала её.
 - Мама, ты не волнуйся, мы будем приходить часто. Дом совсем рядом, через дорогу.
 - Может, перекусите чего-нибудь, - всполошилась Евдокия.- А может чаю?
 - Нет, спасибо, мама, мы пойдём. Нам надо к вечеру приготовить кое-чего. Подружка придёт с мужем. Мы хотим посидеть и отметить немного.
 - Ладно, уж, идите,- обнимая новоиспечённую невестку, проговорила Евдокия. Девушка сразу пришлась ей по сердцу. Увидев в ней кротость и теплоту души, Евдокия подумала: - Хорошая будет жена сыну.
 Мишка, сидевший на кровати, не понимал о чём речь. А когда Володя поднялся чтобы уходить, он вдруг спросил:
 - А что, он теперь с нами жить не будет?
 - Будет, будет, - ответила на вопрос мать, - только в другом доме. Подрастёшь – узнаешь. Если хочешь, проводи брата, только недалеко. Мишка взял брата и его невесту за руки и вышел из комнаты.
 Оставшись одна, Евдокия, подперев голову рукой, смотрела на двери. На столе, покрытом скатертью, стояли цветы в глиняном кувшине. Они, как бы говорили и о первой радости и о том как, почувствовав силу крыльев, улетают дети из родного гнезда….
                Часть вторая
 ….Постепенно Домникия и её меньшие дети, а это были Саша и Миша, привыкли к мысли, что их старший брат женился и не живёт с ними. После нескольких дней грусти, все приняли это, как само собой разумеющееся. Правда, с младшим была прямо морока. Как только наступал выходной, улучив минуту, когда надзор Шурки был ослаблен, Мишка бежал к дому, где жил Володя и Ида. Он знал, что брат всегда угостит его конфетами, которые присылала мама Иды.
 Встретив Мишку у порога, Володя, держа его за плечи , провожал до стула, а после доставал из запасов вкуснейшие леденцы
 - Вот, братик, держи,- и в ладони у Мишки появлялись разноцветные ледяшки, которые тотчас же исчезли во рту. Ида, услыхав, что Володя с кем-то разговаривает, выходила из кухни и, всплеснув руками, это она делала для пущего эффекта, говорила:
 - А кто это к нам пришёл? И, улыбаясь своей открытой улыбкой, она гладила Мишку по голове.
 - Ну, как поживаешь, Михаил Михайлович,- так она всегда обращалась к нему. Это был знак самого дружелюбного отношения жены брата к Мише. Хочется забежать наперёд и сказать, что уже, будучи бабушкой, она всегда к нему обращалась только так. Она видела его чистую и бескорыстную душу и лёгкую наивность, несмотря на его годы.
 - Хорошо,- отвечал он, и всегда что-то рассказывал, но все понимали, что это его фантазии.
 - Ох, ты и фантазёр,- теребя его подстриженную голову, говорила Ида.
 Для Мишки это были самые счастливые минуты. Он ходил по комнате и разглядывал всякие фигурки, которые стояли на комоде. Рассмотрев всё, уже в который раз, он собирался домой.
 - Ты что домой что ли?- перехватив его у дверей, спрашивала Ида Мишку.
 - Да! Мне пора, а то мамка ругать будет.
 - Тогда погоди, - говорила она и, взяв из стоящей вазы на столе горсть конфет, высыпала ему в карман.
 - Ты дома не забудь угостить и братика и маму,- напоминала она на прощанье.
 - Не забуду,- весело бормотал он и, помахав рукой, скрывался за дверью.
 …Где ты опять был?- спросила мать появившегося Мишку в дверях. Тот сделал виноватое лицо и проговорил:
 - У Володи в гостях,- и запустив в карман руку, вытащил конфеты.
 - Вот, Ида дала, - и он, с надеждой на «помилование», посмотрел на мать. Зная его склонность к сладости, она только улыбнулась…
                ***
 Володя уже работал на заводе, и ночные смены не давали часто навещать мать и братьев. Времени почти не было. После ночных смен хотелось хорошо отдохнуть и в общем- то не оставалось времени на простое общение.
 Семья требовала внимания, да и молодая жена тоже.
 Мишка уже пошёл в школу и вместе со своими сверстниками, так сказать, грыз гранит науки. Но бывали случаи, когда он, среди недели, отправляясь в школу, сворачивал к тёте Паше, жившей в другом бараке. Придя к ней и, положив портфель в сторону, играл с её внучкой, которая ещё не ходила в школу. А когда наступало время идти домой, он шёл назад. Увидев мать, учительница поведала о столь неадекватном поведении сына. И о том, что он пропускает занятия.
 Дома Миша объяснил своё поведение так:
 - У брата есть выходные, вот и я себе делаю.
 Мать только разводила руками. Но как бы то ни было, он был переведён во второй класс. Конечно же, не без помощи брата, который учился в старшем классе и помогал ему преодолеть отставания в учёбе.
 Пришла пора летних каникул, и Мишка с братом брали с собой корзинки, и, предупредив мать, уходили в бор за ягодами. Походы, когда утренняя роса гладит ноги в сандалиях, и пение птиц в утреннем лесу кажется райским, для Мишки были праздниками. Не то, что с друзьями гонять около дома. Лес был для него магнитом, где он чувствовал дыхание деревьев, шелест листьев. Это был другой мир, наполнявший душу Мишки. Конечно, как помощник по сбору ягод, он был слаб, но поесть – любитель. Шурка прощал ему эту шалость.
 Володя, загруженный работой, появлялся редко хотя и жил недалеко. Мать говорила, что у него своя семья и не обижалась на него. Но в одно воскресенье он появился с женой. Оказывается, им давали отдельную и большую квартиру в новом доме, что строили для специалистов. А Ида как раз и была молодой специалист, она приехала по направлению отрабатывать в этот город.
 - Мы тут подумали с Идой и решили, что вместе будет лучше, - глядя на мать, сказал Володя.
 - Ты как, мама, согласна переехать с нами?
 Домникия не стала долго думать.
 - А почему бы нет, если сын просит. Может и, правда, будет легче. И на этом вопрос о переезде был решён окончательно.
 Переехав на новое место, Мишка уже успел найти новых друзей, но и старых никогда не забывал. Совместные игры всегда сплачивали всех ребят. Лапта была излюбленной игрой поселковых мальчишек. Разыскав хорошую поляну, они могли гонять мяч, забывая о еде. Лето пролетело, словно стая воробьёв. И как бы ни держали ещё погожие дни, приближалось время уборки картофеля и прочих овощей. Это была самая интересная пора.
 Занятия в школе уже начались, и прозвеневший школьный звонок известил о начале учебного года. А, начиная с десятого или пятнадцатого сентября, все хозяева, имевшие огороды, выделенные на заводских полях, старались убрать урожай. Не редко по утрам, на почве появлялся иней, говоривший о приходе золотой королевы, под названием осень.
          В свободное от работы время, весь народ высыпал на свои участки, словно «саранча» или нашествие Чингисхана. Так говорил Шурка. Детвора не стояла в стороне, а старалась помогать родителям, копаясь и выискивая в земле клубни. Собранный урожай ссыпали на кучи и, дав проветриться, перекладывали в мешки и только потом перевозили, кто на тачках, кто на велосипеде, домой, засыпая в сооружённые для этих целей погреба, называемые ямками.
                ***
 В семье Домникии всё шло своим чередом. Взрослые работали, а дети учились. Глядя на невестку, Домникия, а от её глаза нельзя было спрятаться, поняла, что скоро будет бабушкой.
 - Ида, ты что беременна?- спросила она у невестки
 Та улыбнулась и кивнула головой.
 - Ну, дорогая ты моя, и она обняла её. Радость - то, какая, а ты молчишь.
 - Володька хоть знает или это сюрприз?- спросила Домникия.
 - Конечно, знает, я ему сказала.
                ***
 Зима наступила неожиданно. Северные ветра принесли снегопады и метели. Городские улицы и дома будто ждали этой поры. Они были укрыты белоснежным покрывалом, которое придавало им необычайную красоту .Преобразился и близлежащий сосновый бор. Яркие, снежные шапки расположились на деревьях - исполинах, придавая им величие и неповторимость. Бор был излюбленным местом для прогулок на лыжах. Морозы доходили до тридцати восьми градусов, но без ветра, и только скрип снега говорил о холоде. Мужчины, спешащие в магазин или на работу, надевали валенки и теплые полушубки или полупальто, в народе называемые «Москвичками».
 В сильные морозы детей старались на улицу не выпускать и, в младших классах даже отменялись занятия. Так прошла зима, понемногу сдавая свои позиции приходом посветлевших облаков и небольших оттепелей. Уже чувствовалось еле уловимое дыхание весны, а вскоре она заголосила, зажурчала своим трепетным напевом, переливаясь многоголосьем весенней поры. Мишка, словно медвежонок после спячки, стоя возле дома, вдыхал воздух, глядя, как плывут по небу облака в проёмах голубого океана. Его фантазерский ум рисовал что-то своё и только ему понятное, что он старался хранить бережно.
 - Михаил Михайлович,- встречала Ида Мишку на пороге,- как там погода?
 - Скоро будет тепло,- отвечал тот, снимая пальто и шапку, словно знал прогноз погоды наперёд.
 - Мама, ты слышала, что нам Миша сказал, что будет тепло.
 - Ну, если сказал, то точно будет,- послышался голос Домникии из кухни.
 - Мама, а что ты готовишь?- заглянув на кухню, поинтересовался он.
 - Иди мой руки, да будешь обедать,- прогнала его мать.- Сейчас все сядем за стол.
 Ида уже не работала и находилась в декрете. Появление ребёнка ждали уже скоро, и поэтому каждый день мог принести долгожданную радость.
          Зима в этом году была сложная, ещё в марте, сугробами на полях и в городе, лежал снег. В лесу серебристым ковром, сверкая от дневного света, укрытая земля напоминала царство снежной королевы с её фантастическими узорами и необычайной фантазией. Не редко, зайдя вглубь, можно было встретить одинокую лыжню, которая спешила в этот хрустальный мир. Конечно, в лес Мишка не ходил, но после школы, сделав наспех уроки, уже клянчил у матери, чтобы та ему разрешила пойти на улицу.
 Но как бы зима не держала вожжи, приходил час пробуждения. Выглянувшее солнце, словно первые скворцы, золотистыми струнами играло своё соло едва замаячившей весне. Кое-где на пригорках, стали появляться первые залысины, говорившие о том, что весна уже тут. Под лучами солнца таял снег, и бурные ручьи, звенящие свирелью, наполняли городок.
 Постепенно там, где недавно бежали ручьи, появились тропинки. Не смолкали с утра до вечера скворцовые хороводы, вселяя надежду жителям посёлка на скорое тепло. Поселковые старики, идя в баню с вениками под рукой, рассказывали друг другу о весенних заботах. Любили здешние мужички попариться, сохраняя давние традиции - обычаи своих отцов… одним словом Урал!
 Не редко, соседка по квартире, Тося, зайдя на кухню, услыхав разносившийся запах борща, спрашивала у Домникии:
 - И как это вам удаётся так вкусно готовить, а вот я не могу, у меня не получается,- жаловалась она ей.
 - А ты, Тося, ещё и усердие своё вложи, и тогда получится. Меня так мать учила в молодости, и я тебе говорю. Попробуй…
 Тося налила из заварного чайника заварки и, добавив кипятка, прихватив из вазы несколько баранок, прошмыгнула в свою комнату.
 Володя, когда был на выходных, старался быть с женой, зная, что она должна рожать со дня на день. И в этот день он сходил в магазин и отдыхал…
 - Мама, - вбежав на кухню, бросил он,- ты пока побудь с Идой, а я побегу вызову скорую – кажется начались схватки. И накинув демисезонное пальто, выбежал из квартиры.
 Ждать пришлось не долго. Скоро в комнату вошли медсестра и врач в сопровождении шофёра, на случай, если будет нужна помощь. Домникия быстро собрала необходимые вещи, невестка, в сопровождении медперсонала и мужа, вышла из комнаты. Все спустились по лестнице, на первый этаж. Машина стояла возле подъезда.
 - Ну что, положили? – спросила мать у сына, когда тот возвратился домой. - В какой палате находится она.
 - Да, в третьей палате,- ответил Володя.
 - Ну и хорошо, вечером сходишь, проведаешь, что да как.
 Мать видела, что Володя волновался.
 -Ты пока побудь дома, а к вечеру сходишь, узнаешь. Всё будет хорошо, - успокоила мать сына. Она вспомнила свою молодость и первую беременность и почему-то улыбнулась. Весь в отца пошёл. Тот тоже целый день ходил возле дома, пока я не родила. Тогда врачей не очень много было, всё дома рожали, да и принимали роды бабки – не то, что сейчас, и она, вздохнув, успокоилась.
 Едва забрезжил рассвет, а Володя был уже на ногах. Сегодня он работал во вторую смену, т.е. с шестнадцати часов и поэтому приготовился бежать в больницу и узнать, не родила ли жена.
 - Ты рано не ходи, они там спят ещё, а ты тут как тут,- полушутя сказала Домникия.
 - Нет, мама, я побегу, узнаю и, прихватив для  Иды печенья и конфет, уже «летел» в коридоре по ступенькам, перепрыгивая через одну.
 Роддом - двухэтажное здание, из красного кирпича, старинной постройки. Вот, где происходили самые удивительные вещи - появление детей. Володя стоял у окна и смотрел, что бы кто-то выглянул. Он нашел небольшой земляной камешек и бросил в окно. На стук выглянула женщина. Володя начал ей объяснять про жену. Та оглянулась в палату, что-то спросила и, повернувшись к нему и приоткрыв немного окно, сказала, что Ида ночью родила девочку. И, что она пока спит.
 - Идите домой, и порадуйте бабушку с рождением внучки. Володя не шел назад, а летел, видать, сам ангел одолжил ему свои крылья, чтобы он скорее известил о радости.
 ….. Вбежав в квартиру с сияющей улыбкой, Володя почти прокричал: - Мама, у нас девочка!
 Мать улыбнулась, обняла Володьку и тихо сказала:
 - Вот видишь, всё хорошо. Ты хоть не забывай, что тебе сегодня на работу ещё, а то от радости можешь забыть, и она легонько толкнула сына в плечо.
 - Да, помню я,- ответил он,- как не помнить.
 Меньшие братья по- своему восприняли появление племянницы, эту радостную новость. Не успела Домникия обернуться, как Мишка уже был на улице, и весть о том, что у него появилась племянница, облетела весь двор. У него были сияющие глаза, и он не мог усидеть на одном месте.
 Соседки по дому приходили и поздравляли Домникию с внучкой.
 - Вот уж, сорока,- сокрушалась мать на Мишку. - Уже успел растрезвонить. Да,- подумала она,- как дети по-разному воспринимают известия, - и у неё появилась гордость за её детей.
 Хотя они и воспитывались в трудное время, но доброта, которую привила она, теперь даёт хорошие всходы.
                ***
 Через неделю Володя пошёл забирать жену из больницы. Больница была недалеко, и он нёс домой крошку на руках. Ида шла рядом, держа Володю под руку. Дома уже все ждали появление новорожденной и приготовились к встрече ещё одного маленького человечка. Так у Володи появилась первая девочка…
 За торжественным столом сидели все домашние и поздравляли невестку с рождением дочери. Встал сразу вопрос, как назвать девочку.  Взрослые сидели и перебирали имена. Вдруг в разговоры встрял Мишка и произнёс:
 - А я хочу, чтобы назвали Люда.
 Все переглянулись, глядя на него, в его сияющие голубые глаза.
 Ида взглянула с улыбкой на присутствующих и произнесла:
 - Мама, ну если наш Михаил Михайлович так хочет, пусть будет Люда. И все согласились. А Мишка захлопал в ладоши.
 - Вот командир  уж, иди, гуляй, ты своё слово сказал, - произнесла мать. И тот выскочил из-за стола, побежал на улицу.
                ***
 В этот год весна принесла не только радости, но и ряд сюрпризов. Приближался месяц май и распустившиеся деревья, меленькой зелёной листвой, напоминали ребёнка, увидавшего солнечный мир. Бурное цветение напоминало вспышку зеленого ядра, готовившегося забрызгать своим изумрудом деревья и поляны в городе. Приближался Первомай. Царившее предпраздничное настроение передавалось и детям, которые ждали его, чтобы с родителями пройтись в колоннах демонстрантов с флажками и шарами. Это был самый любимый праздник большинства детей. Некоторые, восседая на плечах отцов, гордо возвышались над колонной. Словно великие реки, колонны демонстрантов, под звуки парадных маршей и песен, выплёскивались на огромную площадь с трибунами. Это была мечта любого мальчишки и девчонки. Не были исключением и Мишка Шуркой, хотя Шурка ходил на демонстрацию со своими сверстниками. Мишка же гордился своим братом Володей, потому что тот играл в духовом оркестре на трубе, называемой «альтушка», как Мишка говорил друзьям…
 Тридцатого апреля день был такой, как и всегда, и завтрашний день не предвещал ничего необычного. Все жители городка готовились на парад. Некоторые женщины вытаскивали из сундуков штапельные платья и накручивали волосы на бумажки, чтобы выглядеть красивыми.
 Мишка ложился спать рано, как говорила Ида:
 - Куры спать и наш Мишка с ними.
 Но в это утро,1 Мая, он был рано на ногах, боясь проспать парад. Тихонько пройдя по комнате, чтобы не разбудить никого, прошёл на кухню. Там увидел лежащие в миске пирожки, что напекла мать. Взяв один, и, откусив, он подошёл к окну. Какое было его удивление, когда в окно он увидел землю, покрытую пушистым покрывалом яркого снега. Весь двор был в плену сверкающих снежинках, словно стая лебедей, пролетев, подарила на память свои перья жителям городка.
 - Мама, мама,- тронул он мать за плечо. - Там на улице снег.
 - Ну что тебе ещё, какой снег?- возмутилась Домникия.
 - Обыкновенный и холодно.
 -Что там такое?- качая малышку, спросила Ида.
 Проснулся Володя и вышел на разговор.
 - Что за шум, а драки нет,- спросил он спросонья?
 - Там на улице снег,- тараторил Мишка и, схватив брата за руку, повёл на кухню.
 Вскоре все домочадцы узнали о том, что на улице снова зима. Пришлось прятать весеннюю одежду, а одевать зимнюю. Не остались в стороне и валенки, потому что снега выпало много. Вновь тёплая одежда была вытащена из комодов. Но ни какие перемены погоды не могли омрачить первомайское шествие. Народ, одевшись теплее, сходился к администрации завода. Была слышна музыка и песни. Кругом были знамёна и транспаранты. У некоторых в руках были плакаты: Мир-май, портреты вождей и членов президиума Верховного Совета. Впереди образующейся колоны, на машине был установлен транспарант с названием предприятия, которое представляет эта колонна. Везде слышен был смех, и народ ликовал, не смотря на снег и мороз. Лица демонстрантов от мороза приобретали румяный цвет.
 Послышалась команда «Становись!» Собравшиеся разобрались по пять человек в ряд, и колонна двинулась от стен заводоуправления по дороге к центру города, на площадь, где должен был быть митинг, посвящённый празднованию дня  Первое Мая. Духовой оркестр заиграл марш. Володя, держа «альтушку», играл вместе с оркестром. По дороге, в этот огромный поток шествия, вливались работники и работницы других предприятий. От радостных улыбок и весеннего настроения город молодел под духовые марши и любимые песни того времени.
 Конечно, Мишка на парад не ходил, а остался дома с мамой и Идой, на руках которой была Людмила.
 Хоть снег и выпал, но пролежал он всего три дня. Как ни хотела зима уходить и принесла с собой много хлопот, как природа ни капризничала, а майский парад прошёл на высоте. Тёплый весенний ветер и солнце высушили землю, которая ещё вчера дрожала в объятьях сверкающих снежинок.
                ***
 Что такое два года? Мишка закончил четвёртый класс, а средний Шурка уже закончил обучение, и теперь он мог выбирать свой путь после окончания школы. Вскоре мать Володи получила письмо, которое ждала столько лет. Возвращался её муж. Она читала письмо, и слёзы медленно текли по её щекам.
 - Мама, что там? - глядя на неё, спросил сын.
 - Отец приезжает, вот и письмо прислал.
 - Так радоваться надо,- успокаивал он её, а ты плачешь. - А когда приезжает?
 - В среду, в десять тридцать,- показывая телеграмму, сказала Домникия.
 - Так это послезавтра,- сказал обрадованный Володя.
 -Мам, я пойду встречать его на вокзал, надеюсь, он меня узнает и я тоже.
 - Ладно уж, иди, ты старший, тебе и встречать, а я дома приготовлю обед.
 Вскоре все знали, что приезжает отец.
 - Как примут дети? - Думала Домникия. Хотя все ждали этого часа. Не по своей воле пришлось её мужу быть в «лагере», разделяя участь многих, попавших в места не столь отдалённые, как враги народа, на долгие десять лет без права переписки. Многих семей не минула эта страшная машина правосудия. И вот теперь Домникия ждала его. Ждала того, которого столько лет любила и без него растила их детей в такое тяжкое время. Сердце её билось радостью.
 Было уже двенадцать часов, и Домникия выглянула из окна, выходившего во двор.
 - Что-то нет ещё,- подумала она и поправила платье,- да и Мишка запропастился на улице.
 Вышла из комнаты соседка.
 - Дуся, да ты не волнуйся,- успокоила она её.- Сейчас придут твои. Счастливая ты, Домникия, муж вернулся. Не плакать надо, а радоваться, - и она обняла её…
 Володя стоял на перроне и поджидал появления поезда. Вскоре объявили прибытие, и на перрон вышел дежурный с флажком встречать состав. Сбавив ход, поезд подошёл точно по расписанию и, остановившись, заскрипел тормозами. Володя смотрел то в одну сторону, то в другую. Наконец, из одного вагона вышел мужчина, с небольшим чемоданом, и медленно спустился со ступенек вагона. Был он высок, с зачесанными на бок волосами. Осматривая перрон и встречающих, он обратил внимание на Володю. Подняв с пола чемодан, пошёл навстречу к нему. Что-то ему говорило, что это его ожидают. Не мог ошибиться, если у него была фотография, которую высылала ему Домникия. Подойдя к Володе, он поздоровался и обнял его.
 - Да, вырос,- вздохнув, произнёс отец.
 -Мамка-то где?
 - Да дома она, ждёт тебя.
 Они шли рядом. Выйдя из вокзала, спустились по ступенькам и, свернув направо, пошли в сторону перекидного моста.
 -Тут недалеко, через мост перейдём и почти дома,- старался поддержать разговор Володя.
 Уже подходя к дому, во дворе, Володя увидел Мишку и окликнул его.
 - Вот, наш Мишка.
 На отца глядел голубоглазый паренек, смотрящий с любопытством на незнакомого человека, стоящего с братом.
 - Мишка, это отец.
 - Ну, здравствуй,- прижав русую голову к себе и потрепав по волосам, сказал отец.
 - Как дела?- спросил отец его.
 - Хорошо,- ответил тот. Они втроём вошли в подъезд и поднялись на второй этаж.
 Дверь была открыта, и Володя с отцом и Мишкой вошли в квартиру. Домникия стояла в коридоре и, увидев мужа, вошедшего с сыновьями, подошла и обняла его.
 -Ну- ну, всё хорошо - я уже дома.
 А у неё слёзы катились по щекам. После долгих лет разлуки эти слёзы казались напитком счастья, или лучом утреннего света, озарившим хмурое небо, висевшее над женщиной и её детьми столько лет.
 - А это наш Шурка,- сказала Домникия, показывая на вышедшего из комнаты сына. Отец обнял его и долго держал возле себя.
 - Но чего мы тут стоим, давайте проходите в комнату…
 Ида только что уложила Людмилу спать и вышла поздороваться с отцом.
         - Это моя жена,- сказал Володя, - а там спит дочь. Потом увидишь. Такая шустрая, словно юла,- добавил Володя.
 В этот вечер разговоры длились допоздна. Много было сказано и рассказано. Много перетерпел невзгод и страданий муж Домникии, но вера в то, что он встретится с женой и детьми не покидала его ни на минуту.
 Через пару дней, Люда уже не слезала с рук деда.
 -Ты хоть дай деду отдохнуть, - ругала её мать. - А то замучаешь. На что та только улыбалась и, обняв деда за шею, не отпускала никуда.
 Домникия, после рождения внучки, по просьбе сына и невестки, уволилась и теперь сидела дома. Шурка пока не работал, и теперь Володе и жене приходилось кормить всех. Ситуация была не критической, но было видно, что им тяжело. А тут ещё и теща, ссылаясь на здоровье, просила приехать дочь поближе к дому. Поговорив между собой, они объявили матери и отцу о том, что хотят уехать на родину жены. Домникия, конечно, не стала возражать – дело семейное и каждый должен вить своё гнёздышко. Жаль было расставаться, но что поделаешь. Дети растут и, словно птицы, вылетают из гнезда, а матери только остаётся смотреть, как они выбирают свою дорогу в жизни.
                Часть третья
 Приехавший муж часто болел, и Домникии пришлось снова устраиваться на работу. Хоть какой-то заработок. Мишка в этот год закончил четвёртый класс, и теперь летом он мог быть свободным, но отец устроился на сезонную работу, пасти коров из частного сектора, и взял Мишку помощником.
 - Чего тапки рвать без толку, а тут помощь отцу,- думала мать,- и всё лето на природе. Пусть побегает вдоволь за коровами, чтобы они, не приведи господь, не потравили колхозные поля. За такие упущения, часто пастухам приходилось пасти целое лето стадо бесплатно, возмещая убытки, которые выставлял колхоз. Понемногу Мишка привык вставать в четыре утра, хотя не каждый раз ему хотелось идти с отцом.
 - А что поделать, Миша,- говорил тот, - деньги нужны, да и что будем кушать, если никто не будет работать. И сын понимал, потягиваясь в постели, и, опуская ноги с кровати.
 Шурка, окончив школу, пошёл работать на завод, понимая, как трудно родителям. Лето пролетело, словно опавший осенний листок, покружив тёплыми днями. Теперь дни напоминали птицу, выпорхнувшую из-за Уральских гор. Или златокудрую осень, покрытую необычной оранжевой шалью с вплетёнными серебряными нитями. Этот чудный рисунок назывался - "бабье лето".
 Сезон работы пастухов закончился, и Мишка был готов снова идти в школу, соскучившись по своим друзьям.
 Осенняя пора, когда на полях собирают урожай картофеля и прочих овощей, когда вспыхивают костры из пересохшей ботвы - самая интересная пора для детей. Суетившиеся тут же, ребятишки, подбросив в уже потухающий костёр несколько картофелин, с нетерпением ожидают, когда те испекутся. Незаметно золотистые дни сменяются затяжными дождями, и с криками, улетающих клином журавлей, потемневшими полями, приходят холода. Часто зима приходит под утро, выпадая лёгким слоем пушистого снега и, сверкая снежинками – миллиардами разнообразных звёздочек. Тут уже не теряйся - готовь лыжи и пимы. И тёплый полушубок не помешает. Наступает долгая Уральская зима, с морозными днями, скрипучим под ногами снегом и долгими звёздными ночам.
 В семье вопрос был решён, и Володя и Ида стали собираться на постоянное жительство в Иваново, в город, где родилась Ида. К тому времени у Володи было уже две дочери. Людмиле было почти три года, а родившейся весной девочке - почти десять месяцев. Вторую дочь назвали Галиной.
 Они, собрав скромные пожитки, и, уложив чемоданы, отрабатывали, положенные по закону, две недели и уже готовились к поездке. Было жалко расставаться, но каждый понимал, что так надо.
 Взяв билеты на поезд, они уезжали в город, который назывался – город невест. Глядя на уплывающий перрон, и на дорогие места, провожая взглядами родных, стоящих на перроне, они старались забрать с собой частичку родительской теплоты, частичку души этого небольшого города, ставшего на многие годы родным и близким…
                ***
 Словно опустел дом Домникии после того, как сын с невесткой уехали. Вскоре пришлось переехать обратно в барак, чтобы меньше платить за квартиру. Но постепенно жизнь вошла в своё прежнее русло. Порой задумается Домникия, посмотрит в окно, и тогда становилось понятно, что отъезд детей всё ещё тревожит её душу.
 И снова, тихо вздохнув, она принималась за привычные женские дела по дому…
                ***
 …Поезд, тихо попыхивая, притормаживал и вскоре совсем остановился.
 - Кажется, приехали,- сказала Ида, вставая с полки, и, беря Галину на руки.
 - Володя, ты чемодан бери, а я за руку буду держать Людмилу, и к выходу. Пассажиры один за другим покидали вагон, и Ида и Володя с детьми оказались на перроне. Город встретил их небольшим морозом, он потихоньку щипал щёки и нос. Хотя солнце выглянуло с востока, но ничего тёплого не предвещало. Утренний мороз давал о себе знать. Прикрыв Галине рот шарфом, чтобы не заморозить ребёнка, Ида держала её на руках. Старшая, Людмила, держась за руку матери, одетая тепло, шла рядом. Как успел заметить Володя, вокзал был каменный, как многие вокзалы России. Но недалеко, как потом он узнал, был ещё один вокзал деревянный, на котором в 1913 году черносотенцы схватили большевичку Генкину и тут же, возле вокзала, и расстреляли. И сегодня эта площадь называется пл. Генкиной (прим. Автора), а старый вокзал существует, и по сей день, как памятник.
 Выйдя на привокзальную площадь, они подошли к остановке и встали в очередь, стоящую и ждущую подхода трамвая. Мороз был крепкий, и люди, стоящие на остановке, «пританцовывали», согреваясь на морозе.
 - Вот мы и приехали,- с неподдельной радостью сообщила Ида, прижимая к себе укутанную малышку. Постояв некоторое время, они услышали звонок вышедшего из-за поворота трамвая.
 - А вот и наш трамвай, Володя, садимся на него и, прямо без пересадок, до нашей остановки. Покачиваясь, словно кто-то его раскачивал, трамвай подкатил к остановке. Володя взял вещи и, пропустив вперёд себя Иду с ребёнком и Людмилу, вошёл в вагон. Места были заняты, но Иде уступили место, и она присела на крайнее сиденье, держа малышку на руках. Людмила стояла возле матери, прижимаясь к ней, держась одной рукой за её рукав. Город просыпался, и небо только начало сереть, играя чуть видными проблесками света, который пробивался после долгой ночи. По всей дороге висели фонари, излучая свет, и, освещая, ещё не совсем проснувшийся, город. Трамвай двигался медленно, подбирая на каждой остановке всё новых и новых пассажиров. Вскоре в трамвае было полно народа.
 - А вот скоро и наша остановка, - повернув голову к мужу, сообщила Ида. - Нужно готовиться к выходу, поскольку на следующей остановке нам выходить. Кое-как пробились к дверям, стараясь обойти пассажиров.
 Выйдя из душного вагона на мороз первым, Володя принял Людмилу и взял малышку из рук жены. Ида сошла с трамвая и почувствовала хлынувшее морозное дыхание утра.
 - Вот, мы почти и дома, - взяв опять дочь на руки, сказала она. - Теперь через дорогу, а там и рукой подать.
 Тихая, не очень широкая улица напоминала, скорее всего, одну из улочек провинциального города. Дома были частные, но среди них возвышались двухэтажные, дымя уже трубами растопленных печей. Володя шёл рядом с женой и разглядывал новый город, в котором им предстояло жить и трудиться. Пройдя где-то метров пятьсот, Ида остановилась.
 - А вот и наш дом,- и указала на дом в два этажа, деревянной постройки, стоящий за небольшим забором.
 Калитка была открыта, и они свободно вошли во двор.
 - Ух, ты, какие хоромы!- сказал Володя и,- что это весь ваш, что ли?
 - Нет, да ты что! Там, как я знаю, пять семей живут, - успокоила Ида.
 Двор был безлюден, и они подошли к двери. Во дворе лежал снег. Лампочка, освещавшая двор, заставляла сиять снежинки необычным свечением.
 - Мама и бабушка живут на втором этаже, - предупредила Ида, подымаясь с Галиной на руках. Володя шёл за ними, неся чемоданы. Поднявшись на этаж, и, пройдя по коридору, Ида указала на двери, стоящие на правой стороне, в углу.
 – Эти наши, и постучала в них.
 За дверьми послышались шаги.
 - Мама, это мы,- сказала она, когда мать открыла двери.
 -Ой! А мы ждали днём вас.
 - А мы сели на другой поезд,- проходя в комнату, добавила Ида. Поставив дочь на пол, она обняла мать.
 - Вот знакомься, мама, это Володя, - представила дочь матери своего мужа. - Ну чего вы, проходите и располагайтесь, - засуетилась она.
 - Ну, здравствуй, внученька,- сказала бабушка и хотела обнять малышку. Но та только сильнее прижалась к матери.
 - Погоди, мама, она чуть осмотрится, тогда увидишь, какая она непоседливая,- усмехнулась Ида, раздевая меньшую дочь.
 - А это - старшая дочь наша, - кивнула она на Людмилу головой.
 Девочка искоса посмотрела на незнакомую женщину и пододвинулась к матери. Володя уже познакомился с тёщей, которая представилась, как Александра Петровна.
 - Вот и хорошо, давайте располагайтесь, а я пойду на кухню и поставлю чайник.
 Услышав разговор в комнате, из спальни выглянула мама Александры Петровны – баба Лиза. Так её назвала Ида, увидев, вышедшую, в валенках на босые ноги, старушку.
 - Ну, здравствуй, бабуля, как вы тут без нас, а? – и обняла бабушку.
 - Да, что говорить, вот тут совсем замерзаем, что-то печь плохо греет, вот и мёрзнем.
 Сказав это, она пошла за дочкой на кухню.
 - Шура, ты хоть чай поставь, - напомнила она дочери.
 - Да, ставлю, ставлю, а ты чего сюда, я уж тут сама справлюсь, мама. Иди лучше в комнату.
 Вскоре из кухни в комнату Петровна принесла чайник и завтрак, который приготовила, чтобы накормить дочь и мужа с детьми.
 Пока Ида раздевала детей и раскладывала вещи, мать уже накрывала на стол угощенье. Дом наполнился радостью и светом и будто ожил с детским лепетом.
 - Вот, с дороги покушаете и отдохнёте, а там видно будет. Я на работу после обеда, а ты остаёшься хозяйничать. Баба Лиза тебе всё покажет и расскажет. Сильно детей не раздевай, а то видишь, как холодно.
 - Ладно, справлюсь, не с юга приехали, - Ида продолжила разбирать вещи из чемоданов.
 По коридору прошла соседка и, увидев какое-то движение в кухню и обратно в комнату, спросила Петровну:
 - К тебе никак дочь приехала с мужем?
 - Да, вот только что,- ответила она и скрылась в комнате.
 - Теперь мужик появился в квартире, так может хоть что-то приладит. А то женские руки не с родни мужской сноровке, - и, бормоча под нос, или, жалуясь на жизнь, соседка прошла обратно в свою комнату, что была напротив. Когда всё было поставлено на стол, выпили по рюмочке за приезд. Комната Петровны напоминала пчелиный улей. Разговоры не стихали до конца завтрака. Когда все встали из-за стола, Петровна понесла мыть посуду на кухню. Ида накормила детей и старалась уложить спать Галину и Людмилу. Те, вроде кто подменил их, не хотели ложиться, чувствуя перемену в их жизни. Володя сидел на стуле и рассматривал квартиру. Вскоре Петровна принесла из сарая дрова и растопила печь. В комнате почувствовалось, чуть нахлынувшее ,тепло от горящей плиты.
 - Вот так, Володя, и живём, пока топим печь - греет, а как закончили топить, сразу выхолаживается. И кого только не просили. Приходят мастера, посмотрят - говорят всё нормально. А мы, как мёрзли, так и мёрзнем всю зиму.
 - А у вас есть песок и хоть немного цемента?- спросил Володя у неё. - Завтра посмотрю, не может быть, чтобы не грела.
 - Да, есть у нас всё. Печников у нас ладных нет, - подчеркнула Петровна.
 - Я завтра посмотрю, и будет, что в горно жарко,- и бросил мимолётный взгляд на тёщу, которая уже не верила, что будет тепло.
 - Да тут разве мы одни? Посчитай, в каждой квартире мёрзнут. Дров уходит уйма, а толку нет. Эвон, всё в пимах ходим. Чай скоро, как пингвины станем,- и она изобразила улыбку не то от сказанного, не то от горя.
 Баба Лиза пыталась как- то развлечь правнучек и, шаркая валенками, ходила взад и вперёд по квартире.
 - Шура, а на работу ты не опоздаешь?- напомнила она дочери.
 -Нет, не опоздаю, у нас сегодня ещё собрание до работы будет. План месячный сделали за три недели, так что еще и премировать могут. Обещали премию за отличный труд.
 - А тебе дадут?- поинтересовалась баба Лиза.
 - Мне-то откуда знать, кому дадут, - проходя мимо, ответила Петровна. - Пойду и узнаю.
 - Шура, а ты ведь у нас в передовиках числишься,- не отступала мать.
 - Ой, мама, не забивай голову и так спешу,- отмахнулась дочь от матери…
 Вскоре Петровна ушла на работу, оставив семейство. Баба Лиза, со своим большевистским опытом жизни, всё расспрашивала Володю, что, да как. И тут же вспомнила о своей молодости, как они собирались на р. Талке и читали марксистские книжки. И как их разгоняли казаки нагайками.
 - Баба Лиза, ты хоть дай человеку отдохнуть,- посочувствовала мужу Ида, - а расскажешь в другой раз.
 - Ладно,- махнув рукой, согласилась та и пошла в другую комнату, чтобы не мешать.
 Вскоре дети наигрались и легли спать, устав от игр и переезда. В комнате наступила тишина. Ида подсела ближе к мужу и обняла его.
 - Ничего, дорогая, всё наладится,- ответил он, прижимая свободной рукой жену. На диване рядом лежали уставшие дети, посапывая носиками. В комнате потеплело и, брошенные в печь, берёзовые дрова ярко горели, отражая пламя огня то ли плачущего, то ли пляшущего. Володя встал, подошёл к печи и открыл её. Он пошевелил кочергой и обратно закрыл дверцу.
 -Ида, вот завтра я и займусь этой печкой, а то, и правда, весь запас дров может поглотить эта обжора,- и он показал на неугомонное чрево «дракона».
 До вечера в квартиру постоянно кто-то заглядывал, то будто что-то надо, то спрашивали, когда Петровна будет дома. Но всё сводилось к тому, чтобы взглянуть на зятя Петровны, да и за одним глянуть на дочь, которая приехала с мужем и детьми. Дом - это «улей», в котором всё, и про каждого известно. На каждую «гостью», из числа соседей, баба Лиза с возмущение говорила:
 - Эвон, повадились, комнату совсем остудили. Вам, что цирк, что ли здесь? Повадились на смотрины. Вот уж любопытный народ, - и, шаркая валенками по полу, шла в свою комнату.
                ***
 Следующее утро разбудило дом, так же, как и обычно. Каждый занимался своим делом. Грохот посуды на кухне известил, что жильцы на ногах, и каждый что-то себе готовит к завтраку. Поскольку кухня была общая на три – четыре хозяина на этаже, то и приходилось встречаться непосредственно возле плиты, готовя для семьи обеды.
 Володя встал, умылся и зашёл на кухню напиться воды.
 - Доброе утро!- сказала женщина возле плиты.
 - И вам того же,- ответил он и, взяв стакан из шкафа, налил из крана воду. Пока пил, он успел заметить, что у каждого был свой стол и шкаф, который висел над столом. - Да, не очень- то здешние мужики стараются, чтобы помочь жёнам, - и, усмехнувшись, незаметно исчез из кухни.
 - Ну, что, Ида, печь пока топить не надо, я тут с ней разберусь, тогда и затопим.
 - А ты что, сможешь сделать?- спросила Петровна, глядя на зятя.
 - Мама, да Володя работал с каменщиками, так что он в этом деле специалист. Ты лучше покажи, где взять песок и цемент.
 Петровна повела зятя в кладовку, где в мешке лежали песок и цемент, а глину взяли под навесом во дворе. Видать, как каменщики строили, так и оставили, а жильцы прибрали.
 - Этого хватит?- спросила она его.
 - Да, конечно, я думаю, что хватит. Тут работы на час другой. Так мне кажется.
 Он, не спеша, взял песок, немного глины и цемент, подливая воду, расколотил раствор в цинковом ведре – другой тары не нашлось, принёс раствор в комнату. Простучав колодцы, словно врач простукивал простывшего больного, он молотком выбил несколько кирпичей.
 - О, да тут придётся всё раскидывать. Он разобрал стену, где проходили колодцы.
 - Кто это вам так кладку делал? Вот уж, работнички, лишь бы сделать, а будет греть или нет, их не интересует. Взяли да напрямую и вывели дымоход. Через час разобранная плита снова обрела прежний вид, но мастер поработал со знанием дела.
 - Володя, печь будет греть? – спросила Петровна, глядя, как аккуратно все было сделано.
 - Давайте дрова, и будем понемногу протапливать, пусть просыхает. Вскоре печь, получив тягу, загудела.
 Протопив немного, он прощупал стенку, и почувствовал, что вся стена нагрелась, и в комнате стало тепло.
 - Вот теперь будете в одних халатах сидеть – будет жарко, - и он потёр руками, как делал всегда, когда заканчивал работу.
 И, правда, к вечеру в комнате стало так тепло, что дети бегали в кофточках, а баба Лиза сняла свои валенки.
 - Вот ведь, молодец,- похвалила она Володю.
 На тёплый огонёк и новую печь стали слетаться соседи, чтобы погреться. Теперь заказы на исправление печи стали делать они.
 - Обещать не буду, но попробую и вам помочь,- успокаивал Володя их. А кому захочется погреться, приходите, чего мёрзнуть.
 И так, второй день был ознаменован радостной вестью, что появился мужчина, который сможет помочь. Вскоре Ида и Володя прописались у матери и устроились на работу на одну из ткацких фабрик. Иде предложили в отделе кадров, поработать мастером, поскольку у неё был уже опыт работы. Она согласилась, а Володю взяли на эту же фабрику, только по своей специальности – жестянщик. Тем более, что на любой фабрике есть вытяжки и такие работники были востребованы…
 В один из вечеров, когда на улице совсем распоясалась зима, и, завывая за окном, грозилась снежными кулаками заморозить всех, в комнату к Петровне зашла Наташа Морозова, у которой рос маленький смешливый парнишка. Жили они с матерью в двухкомнатной квартире рядом с Петровной. Зайдя к ней, она зябко куталась в шаль и держала сынишку за руку.
 - К вам можно, а то что-то у нас прохладно, и печь не очень греет.
 - Проходи, - отозвалась тёща, приглашая к столу. - Мы тут чай собрались пить, так ты присаживайся, и пусть парнишка побудет с нашими девчатами.
 - Ой, Шура, у вас, правда, очень тепло.
 - Спасибо нашему зятю, он у меня мастер на все руки. Наладил, теперь теплота, чуть протопили и всё. Даже ночью тепло.
 – А то ведь было, что ночью под двумя одеялами спали,- сказала она соседке.
 - Володя! - сказала Петровна, когда тот появился с женой после работы,- ты у Наташи не сможешь посмотреть печь? А то бедная мёрзнет, да и ребёнок маленький у неё.
 - Конечно, посмотрю. В субботу и гляну, пусть только приготовит всё для раствора. - А остальное я смастерю,- сказал тот, умываясь после работы.
 Неделя прошла быстро, и в субботу Володя с утра начал ворожить над печкой соседки.
 - Ну и, молодец, твой зять, Шура,- похвалила она, входя к Петровне.- Сейчас не печь, а "зверь"- горит, и тепло сразу стало. Что значит мастер.
 А Володя, сидя на диване, после работы, держа на руках дочь, только улыбался уголками губ, принимая похвалу из уст соседки. Так и жили в этом большом доме разные люди, словно одна семья. На всех одна радость была, и горе порой было тоже одно на всех. Это было время, когда человек человеку был друг и брат…
 Неизвестно, как бы сложилась судьба Володи и, как бы принял его фабричный коллектив, если бы не его покладистый характер. Всё, что поручали ему, он делал, как любил выражаться - на совесть. Никогда не терпел «халтуру».
 - В каждой работе нужна душа, а без неё как? - не редко говаривал он.
 Ответственный сам, он требовал того же и от коллег. И за прямоту снискал уважение товарищей.
 Был Володя молод и не по годам сильный. На его развитие сказалась специфика работы. Порой приходилось махать молотком, да так, что другому мужчине не под силу, а он махал играючи, словно в руках держал игрушечный молоток, и гнул, будто не жесть, а листок картона. Был в плечах широк, а твёрдая походка делала его очень привлекательным.
 Володя часто вспоминал о братьях и матери. Нередко его письма напоминали перечень житейских новостей, писать - то он не любил. Вот и приходилось Иде чаще и подробнее описывать всё. Жизнь продолжалась, дети росли и уже пошли в школу. В маленьких детях каждый видел своё продолжение. В жизни нет ничего вечного и кто-то, прожив тяжёлую жизнь, с её революционным прошлым, ушли в мир иной. Но каждый прожил её честно так, как требовало время. Вскоре Александра Петровна ушла на заслуженный отдых, отработав ткачихой на фабрике. Теперь она больше времени отдавала внучкам, за которыми нужно было следить.
 Ида и Володя, проработав несколько лет на фабрике, получили отдельную квартиру в большом пятиэтажном доме с горячей и холодной водой и отдельной кухней, на которой теперь Александра Петровна была полноправной хозяйкой.  В жизни Володи и Иды  было и плохое и хорошее, но по жизненному пути, они шли, неся, словно факел, любовь, взаимоуважение, и понимание.   Главным среди всего была родительская любовь к детям, что самое дорогое на свете. Впереди была интересная  целая жизнь….