Тринадцатый... глава 41

41
      Он ехал домой. В лобовое стекло сыпал мелкий весёлый дождик. Это даже не дождик, а так, слепая дождевая пыль с ярким солнцем. По краям трассы обнажили и подставили головы солнцу подсолнухи. Бескрайнее жёлтое море. Он как-то читал однажды, что головки подсолнухов крутятся вокруг стебля в направлении солнца. А в китайском фэн-шуе подсолнух означает - восхищение и любовь, и энергия этого цветка – это счастье и жизненная сила. Разноцветная радуга падала краями как раз в эти подсолнухи. Вот и знакомая часовня с печальной берёзкой, последняя пристань Михаила Евдокимова. Проезжая мимо, он по традиции нажал на сигнал: здесь все так делают. Ещё немного, и на краю трассы ему по-простому улыбнётся с рекламного щита знаменитый конструктор, создатель родного автомата Калашникова - Михаил Тимофеевич Калашников. Здесь его Родина. Проехав ещё немного, на него с такого же рекламного щита у родного села посмотрит лётчик-космонавт Герман Титов. Весело посмотрит, с широкой улыбкой. А ещё чуть дальше, на похожем рекламном щите серьёзно вскинет голову поэт Роберт Рождественский. Здесь тоже его Родина. И дорога... Сколько дум пронесётся в голове пока осилишь её и доберёшься до дома. День был воскресный, вереница машин змейкой тянулась по трассе: отдохнувшие в Горном Алтае люди спешили домой. Номера разных регионов России мелькали у него перед глазами. Едут люди в Горный Алтай на отдых, несмотря на большие расстояния.
     Ближе к городу небо сердито морщилось густыми чёрными тучами. Далеко на горизонте, словно в наказание за земные грехи, оно даже раскатисто стучало кулаком, посылая вниз гневные всполохи молний. Там было до жути темно. Да и вообще, лето плачет в этом году. Не очень хотелось попасть в дорожное приключение в виде грозы, но перспективы миновать этот каприз небес у него не было. Дождь так и преследовал его всю дорогу от Горного Алтая. Местами было немного ясно, но в основном шёл дождь: то мелкий и противный, то крупными каплями, хлёстко бьющими в лобовое стекло. В такую погоду сильно не разгонишься, и очень хорошо думается. Ты едешь, мощный гром бьёт прямо над тобой и раскатисто расползается по полям. А молния - как штык с небес. И кажется, что сейчас она наденет тебя на своё копьё и доставит прямиком по назначению. Нате вам свеженького! И с нехилым багажом на плечах. Он мысленно представил эту картинку и усмехнулся.
«И не разобрать тебя, Ваня, по полочкам всем вместе взятым апостолам и архангелам. Разве только сам Господь махнёт устало и укажет своим перстом:
- С копья и вниз. Где там его личный котёл?..
Шестая заповедь Божья: - Не убий! Любая война - есть нарушение этой заповеди. А как же тогда глава 15:13 Святого Евангелия от Иоанна: - Нет большей той любви если кто положит душу свою за други своя.
Защитник Родины и её народа вынужден участвовать в войне, и обязан исполнять воинский долг. Войны были и будут. Они единственное средство защиты своей земли от захвата и насилия. Грех? Возможно. Но он оправдывается безвыходной ситуацией и вынужденными обстоятельствами. Меньше мыслей о себе, и больше за други своя. А за други своя - мы глотки порвём. Вот и весь венец твоих мыслей, воин-христианин. Так что, Боже, моё искреннее покаяние и голова в смирении.
Святое Евангелие от Иоанна, глава 15:13 - странное совпадение цифр. Он, рождённый тринадцатого числа и выбравший его по жизни, и это: - Нет большей той любви если кто положит душу свою за други своя. Тринадцатым пунктом. Однажды он нечаянно обнаружил это совпадение, и оно заставило его задуматься о многом. Значит, так положено ему - за други своя? Есть ли в душе раскаяние или сожаление в том, что его жизнь сложилась именно так? Нет, и не было такого. Это же как Прометей, прикованный к скале. Вороны клюют его, а он терпит. Он должен быть чистым в своих помыслах. Так что... Спаси душу раба твоего Ивана. А может, и не раб я Божий, а потомок Русских Богов. Ну да... Мания величия попёрла».
А в пятнадцать лет ветер бил в висок,
Пальцы в рот и свисти подругам,
Модные штаны, прогулял урок,
Каждый был друг для друга - другом.
В восемнадцать лет в ГРУ билет,
По плацу ровный строй протопал,
Гордо, набекрень - голубой берет,
Зацепился за небо, в стропах.
В девятнадцать лет, ты - не знавший бед,
Мордой в грязь и к земле вразмашку,
Жизненный урок, первый вкус побед,
Горький тост за друзей в растяжках.
Годы бьют вперёд, службы нашей - суть:
На плечах тяжкий груз Кавказа.
Не печалься друг, собирайся в путь,
Есть приказ для бойцов спецназа.

     Перед въездом в город он попал в жуткий ливень. Вода так хлестала в лобовое стекло, что дворники не успевали её смывать. Езда в слепую: сброс дворниками воды, новый поток, и чуть мелькающая сквозь стекло машина, ползущая впереди. Из-под колёс соседнего ряда бил мощный поток в стороны, дополнительно заливая лобовик и боковые стекла. Рискуя быть облитым грязной водой, он чуть приоткрыл стекло и выглянул на дорогу. Идущие в крайнем ряду машины до середины колёс шли в воде. Потоп. Машины не едут, а плывут по дороге.
     Вечерняя гроза. Настоящая чёрная гроза... Низкие тёмные тучи не обещали прекращения этого ливня. Над головой трещало так, что невольно хотелось вжать голову в плечи. Яркие всполохи молний вразлёт чертили небо и били в землю со страшной силой. Он чуть пригнулся к рулю, выхватывая глазами идущую впереди машину. Не видел он такой мощной грозы в своей жизни. И кажется, что никогда не плыл до дома так долго. Телефонный звонок встряхнул его немного.
- Ваня, ты где? - голос у Наташи был беспокойным.
- В городе, Наташ, плыву потихоньку. Воды на дорогах много, машинам по колено.
- Да жуть какая-то, дома даже страшно сидеть.
- В лобовик ничего не видно из-за воды. Я не могу отвлекаться на телефон. Всё, давай, я уже рядом.
Он вспомнил, как часа полтора назад ему звонил Тимоха и волновался, как он доехал. Он улыбнулся: «Всё путём, Тимоха, доплывём».

     В ближайшие выходные они с Наташей попросились у мамы погулять и ушли вечером на речку, на своё любимое место. Узкий и длинный бетонный мост, перекинутый от берега к берегу, а за ним сосновый лес вперемешку с берёзами и осинами, с зарослями вербы по берегам реки. Именно эти места он наблюдал всегда с высоты своего этажа. Они стояли на середине моста, держась за железные перила, и смотрели на бегущую внизу воду. Багровый закат скользил вдоль течения, подпрыгивая на волнах, и затихал в кустах на противоположном берегу.
- Прости, Наташ. Ты устаёшь с детьми, а я иногда так бессовестно бросаю тебя.
- Да, устаю, но это же счастье. Ты скоро в командировку уедешь, а дети встают на ноги. Когда приедешь, то они ходить уже будут.
- Закат здесь красивый. А ты хочешь, как на Титанике? - он подхватил её лёгкое тело, перекинул через перила и поставил на широкий край бетонной плиты.
- Ваня-я, - в ужасе прошептала она. - Поставь меня на место.
- Не бойся, я держу, - он взял её руку в свою, второй рукой крепко держал за талию. - Стой. Не бойся.
- Ваня-я... - выдохнула она, вцепившись в его руку.
- Молчи, и смотри на закат, - он крепче прижал её к себе. - Не бойся, я зубами удержу. Посмотри, как красиво купается в речке солнце. Вода и кусты от его света - багряные.
- Вань, ты ненормальный. Я сейчас кричать буду.
- Что будешь кричать?
- Спасите и помогите.
- Я спасу и помогу. Закрой глаза и прижмись ко мне.
- Вань... Такое чувство, словно я вливаюсь в тебя сейчас. Головой под рёбрышки, и внутрь.
- Я чувствую, моя девочка, - он поцеловал её в щёку. - Я не железка.
- Я иногда теряюсь в жизни. И особенно, когда ты в командировке. Я живу, как одинокий, брошенный с дерева листок. И засыхаю.
- Не думай так больше. Я найду тебя там, где ты потерялась. Даже в мыслях найду, во сне найду.
- Ты смеёшься надо мной?
- Я не смеюсь над своей женой. Я люблю эту девочку. Мою девочку с грустными глазами.
- Ещё...
- Что ещё?
- Говори ещё.
- Ты словно птичка в моей руке. Я прикрою ладошкой, и тебе будет тепло.
- Ещё...
- Хорошо. Давай я начну, а ты продолжи. Через несколько дней осень.
- И ты уедешь опять в свою командировку.
- Я буду скучать по твоим обиженным губам, и тоскливо вдыхать твоё имя.
- И будешь думать там, какая я у тебя сильная.
- Нет, ты слабенькая у меня, тебе нельзя быть сильной. Просто жди. И не ищи во мне плюсы и минусы.
- Я привыкла. В моём терпении сгорели все мои атомы.
- Я виноват перед тобой, - он зарылся лицом в её волосы. - У тебя голос дрожит? Ну-ка, поверни ко мне лицо. Слёзы?
- Нет, просто соринка попала.
- Я заберу губами твою соринку. Не думай о плохом, думай всегда о хорошем. У нас его полно до краёв.
- Поставь меня на мост.
- Ты давно не говорила, как любишь меня. Может, уже не любишь?
- С ума сошёл?
- Ты скучаешь, когда я «там»? Только не говори мне о жалости.
- Ты сильный мужчина, а сильных не жалеют.
- А почему сильных не жалеют?
- Как можно жалеть сильных? Их любить надо. Поставь меня на мост.
- Хорошо, - он подхватил Наташу под колени и вернул на мост. - Пойдём, по лесу погуляем.
     Дождливое лето держало травы в яркой зелени, не позволяя им желтеть и сохнуть. Они шли по тропинке, держась за руки, и молчали, не нарушая звуков предосеннего леса. Перед глазами кружились и падали на землю оторвавшиеся с деревьев листья, где-то неподалёку выводила песенку лесная птица. Стояла влажная свежесть смешанного леса, насыщенная хвойным запахом. Он встал к берёзе спиной и притянул к себе Наташу.
- Вань, ты не изменяешь мне?
- Я давал повод так думать? - он положил её голову себе на плечо.
- Нет, я не чувствовала. Ваня, я предупреждала тебя. Если будет измена, ложь, то я тихо уйду.
- Не верю я, что женщина, с которой я засыпаю и просыпаюсь, будет так плохо думать. Я дал слово и поклялся в церкви, что ты одна у меня есть и будешь. Это моё.
- Мы какого числа с тобой познакомились?
- Мужчина, это не помнит. Он помнит, что вы у меня хорошие и любимые.
- Ты сильно скучаешь по дому, когда работаешь «там»?
- Я привык быть «там» с мыслью о вас. «Там» хочется одного - шума детского и жену рядом. Наташ, это мне у тебя спрашивать надо: ты не будешь мне изменять?
- Разве я давала повод так думать? Или ты уже выводы делаешь?
- Перестань накручивать эту тему. Я не дам тебе изменить, ты у меня хорошая.
- Изменить тебе? Поверь, что мне сложно это сделать. Передо мной ходит сильный мужчина с красивым телом, с голым торсом. А то и совсем... Я промолчу.
- Ты не сказала главное.
- Что? Что ты иногда из ванны до спальни голый бегаешь? Потому что забываешь взять бельё.
- Нет. Надо сказать: когда перед тобой ходит любимый мужчина.
- Мой любимый мужчина, в постель ни к кому другому я не пойду. Это мой ответ.
- Спасибо, успокоила. Я люблю тебя.
- Я понимаю, что ты горячий мужчина. Но иногда говори себе - стоп.
- Неужели я такой? Ах, ты моя добрая жена. А стоп мне, когда говорить? Когда из ванны до спальни голый бегаю?
- Бегай, мне нравится. Я не добрая, я злая стала. Это ты меня сделал такой.
- Я сейчас закрывать твои губы буду, чтобы они не болтали лишнее.
- Ах-ах! Так задай вопрос, умный ты мой. Зачем мне, кто-то другой? - она тихонько потёрлась щекой о его щеку. - Мы с тобой постоим здесь, и скоро рассвет будем встречать.
- Ах-ах! Я тебя нашёл и никому не отдам. Зачем тогда спросила об измене?
- Вань... А может быть, и я тебя ждала. Вот мы и встретились однажды. А об измене мы говорим просто так, о чём-то надо же говорить.
- У тебя внутри ноет, когда ты думаешь обо мне? Бывает так? Ты чувствуешь, что я скучаю?
- Бывает. И очень сильно, когда ты находишься «там».
- Мы запомним этот вечер. Как стояли на мосту, как качались от ветра твои волосы и закрывали мне лицо. Я точно запомню.
- Зачем ты уезжаешь от меня?
- Надо, маленький, - он прижался губами к её виску. - Возвращаясь домой, я считаю каждую минуту. Я мечтаю, как открою дверь, как войду, как ты будешь порхать в моих руках словно бабочка.
- Я счастливая женщина. Меня любят теперь трое мужчин. Вот и порхаю я как бабочка.
- Это же счастье.
- Я и говорю, что счастливая.
- Наташ... Мальчишки подрастут, мы родим с тобой дочку?
- Родим, Вань. И обязательно девочку, - они помолчали. - Пойдём домой, уже поздно. После командировки мама уедет к Кате, а мы к ней привыкли.
- Это она к нам привыкла. Поживёт там маленько и приедет. Как она теперь без внуков?
Точно, Вань. Так и будет теперь жить надвое: то там, то тут. Пойдём.


     Хмурая слякотная осень быстро дожала крайние дни октября и плавно перешла в ноябрьское предзимье. Первый снег падал большими хлопьями и тут же таял на тёплой пока земле. Пришла невесомая пора между осенью и зимой в ожидании первых морозов. С каждым днём становилось ощутимо холоднее, выпавший снег больше не таял, укладываясь по краям дорог на долгую зиму. Небольшие лужицы к утру, застывали сверкающими пятачками раскрошенного под колёсами машин льда.
     И вновь командировка. В этот раз, усиленной бойцами группой, они разбили сходивший с гор на зимовку отряд боевиков во главе с известным в своих кругах и кругах органов безопасности главарём. Зная, что главарю не избежать многолетнего заключения под стражу за его боевые подвиги в виде нападения на армейские подразделения и подрывы служб МВД и ФСБ, группа боевиков оказала жёсткое сопротивление. Отбивались они с категорическим отказом сдачи оружия и самой группы без боя. Бандгруппы всегда держатся крепко, и по оснащению, и по боевой подготовке.
     Многолетняя меняющаяся тактика борьбы с бандформированиями, делает группы боевиков более уязвимыми. Глубокой осенью и зимой работы спецгруппам бывает меньше: все тропы и перевалы в горах закрыты, бандформирования идут на зимовку и спускаются в селения. Добывается информация об их расположении, идёт адресная работа силовиков. Местным жителям тяжело с работой, вот и идут они либо воровать, либо в боевики, и как вариант - работа в крупных городах. Бывает и так, что хорошо обученные в военных училищах кавказские парни после окончания учёбы уходят в горы. Попадаются среди них бывшие сотрудники правоохранительных органов, знающие связь и оперативную обстановку в регионе.
     На людей в военной форме местные жители глядят из-за угла. Группа вооружённых русских для них слишком неприятная встреча: полное безразличие или открытое раздражение на лицах. Любую проехавшую военную машину или спецтехнику, они недоверчиво провожают взглядом. Перекусить в горах можно, имея с собой только сухпай. Придорожные забегаловки встречают военных не очень тепло, здесь могут и травануть. И видно, что народ к военным привык и сами бойцы к народу тоже. Спецоперации идут здесь постоянно.
     Они отдыхали после очередного спецзадания. Не спалось. Надев старые наушники, он смотрел в ноутбуке новостные ролики их сибирского местного телевидения, озвученные в социальных сетях. Серьёзная дикторша с озабоченным видом вещала:
- N- числа, N- месяца подразделения спецназначения празднуют свой праздник - день военного разведчика. Сегодня, как и прежде, военные разведчики остаются надёжным гарантом безопасности страны и защитой её национальных интересов. Используя все оперативные возможности и современное вооружение, зачастую подвергаясь смертельной опасности, они ведут активную борьбу с международными террористическими группировками, вносят неоценимый вклад в укрепление обороноспособности государства. В истории отечественной военной разведки есть немало грамотно спланированных и проведённых специальных операций и героических имён. Их мужество является примером для молодого поколения защитников Отечества. Накануне праздника, в частях и подразделениях прошли торжественные мероприятия с награждением отличившихся бойцов правительственными наградами. Военнослужащие этих подразделений неоднократно бывали в горячих точках, куда направлялись и будут направляться наиболее опытные и подготовленные бойцы. В текущем году, во время нахождения в служебных командировках, бойцы спецподразделений нашей области провели пятьдесят шесть боевых операций в зоне Северного Кавказа. Их работа была достойно оценена руководством. Мы поздравляем всех, кто причастен к войскам специального назначения, с их профессиональным днём - днём военного разведчика.
     Ему, почему-то вспомнились Пашкины слова перед отъездом. Пара молодых бойцов, только что обученных и выпущенных инструкторами, обратились к ним с просьбой - взять их с собой для стажировки. Пашка смерил их с головы до пяток серьёзным взглядом и страшно огорчил:
- Пацаны, в бой идут одни старики. Работайте пока дома, в особо секретной обстановке.
Он улыбнулся. Ребята спали, раскинувшись на кроватях, только Ваня-Ясень крутился у него за головой, пытаясь уложить себя поудобнее.
- Ясень, - шепнул он ему, отгибая край подушки. - Ты чего мечешься? Не спится?
- Не-а. По дому скучаю, по жене, по ребятишкам. У нас теперь там снегу навалило.
- Не говори. Мои пацаны теперь крепко на ноги встали. Когда мы уезжали, они уже пытались ходить.
- А я лежу, думаю, и вспомнилось, - Ясень перевалился на живот к нему лицом. - Лет пять назад это было, тут в командировке. Зажали вот также бандгруппу в горах, они оказали жуткое сопротивление, у нас даже два раненых было. Вроде отстрелялись мы, всё затихло. Стали между собой перекликаться, и тут выскакивает боевик из кустов, бросает автомат и орёт. Сдаётся же, мы и не стреляем. А он поорал что-то на своём, и как дунул назад в кусты. Я за ним, за мной следом ещё один рванул. Гоним его, а он, гад, быстрый такой, между деревьев мелькает и вперёд летит. Как стрелять-то? Безоружный, сдавался ведь. Пришлось его камнем подбить. Свалился он, за бок ухватился и орёт: «Нет, нет, не убей. Дома сын, совсем маленький, месяц нет». Подошли, сидит парень лет двадцати и слёзы по морде. Посмотрел я на него, да и хрен с тобой, иди домой. Чё грех на душу брать. Отпустили, оружие собрали и ушли.
- С собой его надо было тащить. Ты отпустил, а он потом очередь в спину.
- Знаю я. Про сына он шибко верещал, жалко стало. И хорошо, что не подстрелили. Ребёнок без отца, сам знаешь. Я сам такой.
- Мы тоже поймали однажды такого пацанчика. Посмотрели, а у него характерная мозоль на указательном пальце и синяки на правом предплечье. Вспомни срочку и вторую чеченскую. Из-за таких мозолей на пальцах и синяков от приклада драгунихи, мы нужду только по ночам справляли. Сопливый, а уже снайперок. А вообще, бывало, мирный люд молоко нашим бойцам носил, картоху, а то и барашка приводили.
- Знакомо, Вань. Везде так было. Жалко их, забили смолоду мозги дурью. Воины, пл...
- У тебя сыновья тоже, как грузди на поляне. Здоровые, крепкие. А главное - одинаковые. Как вы их различаете?
- У Даньки родинка под правой лопаткой. Никита без отметин. А вообще, иногда спрашивал - ты кто?
- На жену не похожи, она у тебя тёмненькая.
- Вань, - Ясень помялся немного, слегка волнуясь, и продолжил: - Не хотел я говорить, да ладно. Не мои они. Я с детьми её взял, - Ясень кивнул в его прищуренные глаза. - Дети ещё не родились, когда муж у неё в аварии погиб. Начало мая, заметная влага утром на дороге. Его машину снесла встречная на повороте. Пьяный. Тот нормально, остался на дороге с мордой разбитой. А муж её в высокий кювет и виском об машину. Сам весь целый. Знал я его хорошо. Да чё скрывать. В одном подразделении служили, только он моложе. Хоронить с ребятами приходили. Вот там её и увидел, - Ясень вздохнул. - Стоит - никакая, живот руками держит. Перевернулось всё во мне. Стал помогать тихонько, продукты, фрукты перед дверью оставлял. Поставлю пакет, позвоню и вниз по лестнице с этажа. Перед больницей уже сказал ей, что ношу пакеты. Пацаны родились, стал открыто им носить. Я бы из больницы их забрал, да она не захотела, - Ясень устало потёр глаза. - Звал её. Ходил, с ребятишками играл. Они радовались, когда я приходил, привыкли. А она долго отходила, года два точно. А потом сказала, что как будет пацанам по три года, тогда решит. А я ждал, не торопил. Приходи, говорю, с пацанами и просто поживи. Я вам большую спальню отдам, а сам в маленькой буду. Посмотри, привыкни, а потом решай. Не пошла. Я особо не напрягал, но время даром тоже не терял. Справился после двух лет. Мужик я, или кто? Вот так и приручились друг к другу.
- Да уж... Наворочено у тебя в жизни. Но, молоток. Закалился. Уважаю.
- Вы чё там шепчетесь? - Пашка шумно перевернулся на кровати лицом к ним. - Домой приедем, и в баню париться. Думайте, за что потом попьём. Давай, Неволин, начинай.
- Традиционный первый: за нас, за вас, и за спецназ.
- Второй мой, - Пашка потёр руки. - За женщин наших, за жён. Граф, ты очнулся? Давай.
- Третий, самый трудный: за тех, кого нет, но мы помним, - отозвался Олег.
- Ясень, давай твой, - Пашка развернулся к Ване-Ясеню.
- Четвёртый... Чтобы свои по своим не стреляли. Приходилось наблюдать братьев-славян по ту сторону. Тогда понятие «свой» размывалось.
- Перемешались все, забурлили словно бражка на дрожжах, - добавил Олег.
- Федот, ты чё там сопишь, как медведь в берлоге.
- Паша, ты до дома ещё не допёр, а стопку уже в руках держишь.
- Федь, ну скажи, за что бы ты пятую выпил?
- Я за то, чтобы пореже пили.
- Федь... Ну как же её не выпить-то? Представь: холодненькая, из морозилочки, вынул её оттуда, а она сразу такая потненькая.
- Паш, ты про что сейчас? Про водочку потненькую, или про тост второй? - вскинул он глаза на Пашку.
- Про всё. Да ну вас, все мечты обрубили, - Пашка привстал на кровати. - А чё Хан с Игорьком молчат?
- Перебор, Паша, делай паузу. Игорь с Ханом воздерживаются, перерыв у них между пятой и шестой, - Федя кивнул на Хана и Игоря, уткнувшихся за столиком в потёртую шахматную доску.
- Чё там думать? - Пашка тяжело вздохнул. - Сказку про репку на ночь, и спать.
- Кстати, дикторша из Сибири поздравила в новостях с праздником военной разведки, - объявил он. - А помните, как однажды при подготовке к празднику полковник Щербинин заставил нас петь для ветеранов подразделения. Мы с Вайсом ещё были, Пашка и Олег к нам на новеньких тогда пришли.
- Помню, - откликнулся Олег из угла, где стояла его кровать.
- Ну и вот, - продолжил он с ленцой. - У Вайса образование музыкальное, и даже бумага есть об окончании музыкальной школы. Вайс на синтезаторе, Федя-самоучка на гитаре, а нам втроём петь надо. Денис тогда отмахнулся, что ни петь, ни свистеть не умеет, и поёт только хором за столом. А Ромка прикинулся больным на всю голову. Они с Денисом сидели тогда на концерте и ржали во весь рот. Песню мы выбрали тогда самую несложную. Дай бог памяти.
- Хорошая песня, - подал Пашка голос. - Я подогнал коня. Чё там сложного? Трым-ты-ты, трым-ты-ты, и попёр.
- Во! Она самая, - он лёг на спину, забросив руки за голову. - Будет лететь мой конь, птицею над рекой, будет играть гривой размётанной, он у меня такой.
- Спели душевно, в три глотки. А чё ты вспомнил? - откликнулся Олег.
- Да так. Тоска, и домой хочется.
- Мы часто её в детдоме пели. И фильм «Пацаны» часто смотрели, эту песню там поют, - Ясень поворочался на кровати, устраиваясь поудобнее. - Ладно, давайте спать. Скоро домой.
- Ясень, - повернулся он к Ване-Ясеню, - можно я ребятам скажу? Лежу вот, и всё думаю о тебе. Не... Ну тронуло же, капитально. Или сам давай.
- Не, Вань. Рассказывай, чё уж там.
- Ребята, я не спал и всё слышал, - откликнулся Олег. - Я тоже думаю.
- Да чё тут скрывать. Свои все. Это поступок настоящего мужика, - и он пересказал ребятам историю Вани-Ясеня.
Ребята молчали, переваривая сказанное. Помучившись немного, Пашка спросил напрямую:
- Ясень, а как ты к этим ребятишкам? Главное ведь, принять их за своих.
- Да мои они, с рождения. Они знали меня с пелёнок. Я же по-тихому, тактически подходил. Сначала пацанов к себе притянул. Да так, что орали, когда домой уходил. А за мамкой их - это уже полдела. Женщина видит отношение к её детям и сдаётся.
- А как она к тебе, после такой трагедии? - спросил Федя.
- Вот и я мучаюсь этим вопросом, - добавил Олег. - Стресс-то нехилый.
- Тяжело было. Смотрит на детей и плачет. Муж сильно ждал, когда они родятся. Простите за подробности, но на моей груди ведро слёз её высохло. Это точно. А я молчал, да волосы гладил. Всё. Спите.
     Он лежал, и в открытую дверь наблюдал как одна из групп неспешно собиралась на выход в горы. Как там нас в обыдёнке зовут? «Тяжёлые» - профессионалы высшей пробы. Ничего, ещё один выход группы и винты закрутятся домой. В России есть взлёты разрешительные и уведомительные. Разрешительный - военный борт ждёт, когда гражданский диспетчер даст экипажу разрешение на взлёт. Уведомительный - экипаж не ждёт разрешения и просто предупреждает гражданских: «Ребята, расступитесь. Я взлетаю». Так летает авиация их спецподразделений. Расступитесь, ребята. Мы - домой.
     Вертолётный полк встретил их плотно выпавшим снегом. Он был свой, этот сибирский день с холодной ветреной погодой, с хмурыми тучами, несущими очередные осадки. Снег в этом году выпал позже обычного и подарил земле около трёх недель относительно тёплой осени. Всё... Домой, к Наташе и сыновьям. Открыв входную дверь, он с выпрыгивающим из груди сердцем бросил сумку в сторону и присел. К нему, неспешно перебирая непослушными ногами, шли его сыновья. Растопырив руки в стороны, он ухватил их в охапку и замер, уткнувшись носом в родные макушки. Оттолкнувшись, Сашка внимательно посмотрел ему в лицо и больно ущипнул за щёку.
- Правильно, сынок. Мне тоже обидно, что я уезжал.
А Серёжка, как плюшевый медвежонок, молча лежал на плече и сопел в ухо. Дней через десять он увёз маму к сестре, и она пообещала, что через пару месяцев вернётся. Так и будет она жить теперь на два дома.

     Было довольно морозно и снежно, когда они с ребятами после небольшого отпуска вышли на работу. Оставалась пара месяцев до окончания срока его контракта. При встрече с полковником Щербининым, тот внимательно вглядывался ему в глаза словно предупреждал, что скоро будет серьёзный разговор.
- Неволин, помоги инструктору, организуй вновь прибывшим летом бойцам лекцию патриотического содержания. Да такую, чтобы проняло их до костей. В строю сделай, чтобы не расслаблялись, - он открыл было рот для возражения, только полковник махнул рукой и добавил: - Да-а. И прихвати ещё тех, кто ни разу не был в командировке. Надо готовить новую смену, - полковник запнулся немного в словах и с подковыркой добавил, - взамен убывающим.
- Есть, товарищ полковник, - улыбнулся он, а про себя подумал: «Переживаешь, Вова».
     Молодые бойцы стояли в строю, щеря на морозном воздухе свои улыбки. Он укоризненно посмотрел на стоявшего рядом Дениса, вновь свалившего на него такую официальную речь.
- Ну что, бойцы. Побеждай чисто и без потерь? На языке спецназа - это закон для каждого. Нас обзывают «тяжёлыми», и не зря обзывают. У каждого спецназовца должен быть внутренний запас сил для достижения цели и выполнения приказа. Нас учат действовать в условиях, когда нам может быть известна минута смерти. И страх есть у всех. Меньше его у тех, кому нечего терять. Вы научились действовать профессионально, дерзко, и без лишнего шума. Кого ещё не научили по полной программе - того научат. В работе вы обязаны будете работать на опережение и иногда в одиночку принимать решения. Если вы видите, что противник многократно превосходит по численности, то в голове у вас будет много вариантов выхода из любой боевой ситуации, и много способов управления ей. В боевых условиях вы начнёте бить там, где выгодно вам, и сведёте к минимуму любые преимущества противника. Вас научили устойчивым навыкам стрельбы из разных видов оружия, жёсткому рукопашному бою и болевым приёмам. Вас научили способам проведения разведки, минновзрывному и снайперскому делу. Вас научили скрытности, полной экипировке бойца по правилам, выживанию в любых условиях. Вы изучили основные характеристики регионов возможного действия и хорошо понимаете, о каком регионе идёт речь. Это нужно для того, чтобы боец спецподразделения не засветился на территории, где ему придётся выполнять задание.
Профессионал высокого класса, незнающий слово - невозможно. Это цель, и каждый должен стремиться к этому сам. Вы знаете, что на доводку выпускника высшего военного и военно-десантного командного училища уходит больше года. У нас ведётся постепенная подготовка к реальным спецоперациям. Если сказать коротко, то теория, совмещённая с практикой. Кто-то из вас прошёл такую спецдоводку, кто-то ещё проходит. Вас не будут сильно пичкать теорией и усиленно гонять на тренажёрах. Главное - это практика. Вам прикажут: «Вперёд!», и вы полезете. А инструкторы помогут и объяснят. Нам важно сделать из каждого бойца такого, который способен свалиться с неба в незнакомой местности, застать противника врасплох и зафиксировать его. Скоро, кстати, будет зимняя парашютно-десантная подготовка и зимние тренировки бойцов на полигоне. На теории и практике вы научитесь навыкам психологической обработки противника, научитесь вытаскивать из захваченных боевиков любую информацию. Вы уже знаете, что при подготовке к боевым командировкам применяются психологические тренинги. Это важный этап доводки бойца и с вами плотно поработают психологи.
Спецназ используют как угодно, иногда и не во славу спецназу. Иногда нас даже не любят и открыто об этом говорят. Поэтому, нужно выработать в себе умение психологически держать такой прессинг. Корректно, но эффективно в вашу пользу. К сожалению, не до всех доходит, что случись в любой точке страны беда, то первым на помощь придёт именно спецназ. В случае угрозы от действий противника, спецназу первому кричат: «Помогите». Никто не знает о том, как нас ждут матери, жёны и дети, и как они за нас переживают. И если бы кто-то хоть раз столкнулся с нашей работой, то люди изменили бы о нас своё мнение. Спецназ никому ничего доказывает, он профессионально делает своё дело.
И главное. Надо помнить, что мы идём туда не против народов Кавказа, да и других народов тоже. Мы идём за мир на своей земле. Мы идём на пресечение действий незаконных вооружённых формирований и принуждение их к миру. Настоящий мусульманин не станет с именем Аллаха убивать людей. Во время военных действий мирные жители приходили и просили у нас есть, и наши русские ребята отдавали свои пайки. Наш русский мужик пулю словит, и снова в бой пойдёт. У нас случай там был, бойца ранило осколком бетона. Откололо пулей кусочек от стенки и прилепило возле виска. Полсантиметра в сторону - и флаг на крышку гроба с тройным салютом. Обработали мы ему рану спиртом, выдернули осколок и залепили пластырем. А он сидит и улыбается, в нём промидол вовсю булькает. Повезло!.. Парень со смертью взасос поцеловался. Какой бы порог боли не был - это ранение в голову. Конечно, сильной боли он уже не чувствует, но всё ведь соображает. Кусок бетона вошёл в мягкие ткани и его остановила кость. Это нормальное и обычное дело на войне, после такого даже в санчасть не ходят. Посидел, отошёл маленько, и пошёл дальше бороться с международным терроризмом. И остановит ещё немало головорезов, посягнувших на нашу землю и покой народа. И вообще... Кто к нам с чем, тот от того и того.
И про командировки... Мы бываем в них часто и решаем задачи, поставленные перед разведгруппой. Терроризм постоянно меняется. Он изучает нашу тактику борьбы и придумывает новое, он стал грамотным и современным. Мы тоже меняем методы борьбы. В боевой командировке у бойцов разведгруппы есть три главные заповеди: выполнить задание; в любой ситуации помочь товарищу; вернуться живыми. Тех, кто прослужил здесь меньше года до полной спецдоводки, в командировки мы не берём и проверяем некоторое время в подразделении. Позже пойдут плотные командировки в регионы проведения спецопераций. В любые, куда поступит приказ. Первое боевое столкновение с боевиками показывает, кто и чем дышит. Забегали пули, и ты обязан оставаться с товарищами в бою и отвечать огнём. Это значит - ты свой. Иначе быть не должно.
Спецподразделения всё чаще стали попадать в репортажи журналистов, потому что показательные выступления и соревнования спецназа зрелищные и интересные. Это вы тоже будете проходить за время службы. Только наша работа не настроена на доступность и открытость, к интересу вокруг себя мы не стремимся. Поэтому, при участии в соревнованиях и показательных учениях у нас существует своё табу: это о нас не снимать, близко не показывать. Спецназ не любит, когда о нём говорят, но рассказывать всё-таки надо. Правду рассказывать. Для того чтобы больше спортивной молодёжи было, и чтобы они стремились стать настоящими мужчинами. И защищать нас тоже надо. В первую очередь от необдуманных слов в наш адрес, а порой и от прямой лжи. Так что, держитесь. Прямо, гордо, честно.
- Товарищ майор, - крикнул кто-то из строя. - Вы, правда, скоро уйдёте? Не уходи.
Склонив голову и слегка прищурившись, он осмотрел строй. Кто-то из второго ряда. Точно. Скривив губы, он постоял молча и приказал:
- Разойтись!