Казнь

Казнь
Рассказ из цикла  «Люди и судьбы»

1
       Они шли мимо здания школы имени Короленко, возведенного в конце ХIХ века в модном стиле модерн. Раньше в этом здании располагалась женская гимназия, где воспитывались благочинные богородские девицы. Членом попечительского совета этой гимназии в начале ХХ века состоял протоиерей Богоявленского собора Константин Голубев, расстрелянный в 1918 году.
      Сережа, когда они гуляли с Тамарой по городу, брал на себя функцию гида.
-     Кем расстрелянный? За что? – спросила Тамара, проявив интерес к трагической судьбе неизвестного ей протоиерея.
- За что в 1918 году расстреляли более тридцати тысяч священнослужителей? –
вопросом на вопрос ответил Сережа. – Патриарх Тихон призвал служителей православной веры к неприятию бесовской власти большевиков. Против церкви и священнослужителей прокатилась мощная волна гонений и репрессий.
       Серёжа до службы в армии тайком собирал материал о трагической гибели отца Константина. Он хотел сделать из сцены его расстрела крепкий рассказик или даже повестушку о батюшке сварганить. Сережа был осведомлен о некоторых эпизодах  легендарной смерти Константина Голубева.
       В 70-х годах XIX века митрополит Московский и Коломенский Сергей Ляпидиевский был обеспокоен раскольнической деятельностью старообрядцев и сектантов, которые активно действовали в Богородском уезде. Митрополит пригласил Константина Голубева, служившего в Саратовской епархии, на протоиерейскую вакансию в Богоявленский собор в Богородске.
      Отец Константин внес заметную лепту в обращение старообрядцев в лоно официальной церкви и возглавил борьбу с проповедниками религиозных сект. Являясь членом попечительского совета Богородской гимназии, отец Константин озаботился проблемами религиозного образования и просвещения женщин в России, считая, что именно от них во многом зависит нравственное воспитание подрастающих чад.
       Богородск в то время являлся небольшим мануфактурно-фабричным городом, в котором, наряду с кустарными промыслами и ремеслами, в конце XIX века стала бойко развиваться текстильная отрасль. В 1900 году отец Константин открыл при Богоявленском соборе церковно-приходскую школу, в которой стал заведующим и законоучителем.
      Голубев не только проводил многомерную пасторскую деятельность, но и являлся отменным семьянином. Жена родила ему семерых детей. Две старшие дочери вышли замуж за священнослужителей. Старший сын, названный также Константином, впоследствии стал протоиереем и служил настоятелем Троицкой церкви. Младший сын, Леонид, окончил Московскую духовную семинарию.
       В 1913 году у Голубева умерла жена. Дочь Маргарита вышла замуж за учителя. Младшая дочь Анна жила с отцом вплоть до его ареста в 1918 году. Без суда и следствия отец Константин был приговорен к смертной казни и расстрелян в лесочке неподалеку от железнодорожной станции. Молва донесла до потомков сведения о том, что раненый исполнителями казни, он был заживо погребен.
- Почему заживо? – удивилась Тамара.
      Сережа поведал фиктивной супруге о деталях смерти священнослужителя, которые узнал от местного краеведа. Амбросимов наспех состряпал рассказ под названием «Казнь», который в 1970 году вызвал на заседании литературного объединения «Огонек» ожесточенную дискуссию.

2
- Ведут, ведут! – пронеслось по толпе, которая ранним октябрьским утром
собралась у стен городской тюрьмы. Дверь тюрьмы, скрипя, отворилась. Из  черного провала вылезли несколько красноармейцев с винтовками.
- Осади! Куда прете? – заорал командир в черной кожанке с наганом в
руке. Конвоиры угрожающе повели холодно мерцающими штыками винтовок.   
       Люди попятились назад. В двери показалась мощная фигура седовласого отца Константина в черной рясе. Конвоиры, кольцом окружив отца Константина, повели батюшку от тюрьмы к железнодорожной станции. Возглавлял их низкорослый чекист Белов. Он орал на толпу, держал наготове наган и опасливо поглядывал по сторонам. Не сломленный побоями и заточением в тюрьме, отец Константин шел неторопливой поступью, а глаза его излучали немеркнущий свет духовной мощи. 
- Не ведают, что творят! – изрек треснувшими избитыми губами отец
Константин слова Спасителя. Они рефреном зашелестели по ропщущей толпе.
       Миновав железную дорогу, красноармейцы привели священнослужителя в лес. Остановились у небольшого овражка на опушке соснового леса.
- Раздеть попа! – последовал приказ Белова.
      Несколько конвоиров стали срывать с батюшки одежду. Он не сопротивлялся, но все равно получил несколько ударов прикладами винтовок по плечам и груди.
- Что вы делаете, изверги, не смейте! – крикнула из толпы женщина в 
кашемировой шали и рванулась к красноармейцам. Сухо щелкнул выстрел из нагана. Женщина словно споткнулась и ничком ткнулась в землю. У нее дергалась ножка в ботике, когда подошедший чекист всадил ей еще одну пулю в затылок.
      Толпа в страхе отпрянула назад.
- Хватит, пора кончать! – нервничал Белов. – Построились! – командовал он. - 
Готовсь! 
      Один из конвоиров опустил винтовку.
- Не могу! – взмолился он. – Не могу я  в батюшку стрелять!
- Не можешь? – ощерился Белов, обнажая прокуренные желтые зубы.  – А я
могу! – и направил наган в сторону взбунтовавшегося конвоира. Прищурил левый глаз и нажал на курок. Стрелял он метко. Пуля угодила побледневшему красноармейцу в лоб. Еще одно бездыханное тело опустилось на усыпанную желтоватой хвоей землю. – Чего ждете? – прикрикнул чекист на оторопевших красноармейцев. – Целься!.. Пли!
      Грянул винтовочный залп.
      Отец Константин покачнулся, но не упал, а стал медленно оседать на землю.
       К нему подошли два конвоира. Они подтащили обмякшее отяжелевшее тело к кромке овражка и кинули его вниз. Начали лопатами быстро закидывать тело землей. И вдруг замерли. Отец Константин громко застонал и открыл веки. Приподнял голову и явственно произнес:
- И пристрелить-то не можете…
      Вместо того, чтобы добить из винтовок батюшку, конвоиры, преодолевая страх, быстрее заработали лопатами. Вместе с заживо погребенным батюшкой они закопали женщину и красноармейца, застреленных Беловым.
       Другие конвоиры, угрожая оружием, с матюгами разгоняли оторопевших от  побоища людей, которые сопровождали отца Константина в последний путь. Белов оставил возле захоронения охрану, строго распорядившись никого не подпускать. Пост возле этого захоронения чекисты сняли через две недели, когда волнения после казни отца Константина в городе поутихли.
       Спустя полтора года Богородск молнией облетела новость: чекист Белов, который руководил расстрелом отца Константина, покончил жизнь самоубийством. Ему якобы стал являться в кошмарных сновидениях покойный батюшка. Белов стал близок к помешательству. Однажды, спьяну приняв жену, вошедшую в дом с неубранными волосами, за священнослужителя, он разрядил в нее из нагана пять патронов. Когда понял, что застрелил жену, то и себе пустил пулю в рот.
 
3
      На заседании литературного объединения, на котором Амбросимов в 1970 году прочитал рассказ «Казнь», ему устроили крутую обструкцию. Особенно яро возмущался ветеран Великой Отечественной войны, ходивший на занятия в темно-синем костюме с орденскими планками на груди. Ветеран писал плакатные и с литературной точки зрения беспомощные патриотические рассказы о войне, которые, тем не менее, регулярно появлялись в литературной страничке газеты «Знамя коммунизма». Этот ветеран являлся пропагандистом в школе марксизма-ленинизма при Ногинском ГК КПСС. Он подрабатывал и в городском педучилище, читая тамошним студенткам лекции по научному атеизму. В районной газете появлялись его статьи, в которых он гневно осуждал комсомольцев, которые крестили детей или после посещения ЗАГСа венчались в церкви. Активисты из горкома КПСС и ВЛКСМ собирали такие данные о комсомольцах и членах КПСС, регулярно наведываясь в действующие православные храмы. Провинившихся «песочили» на собраниях, подвергали критике в районной газете.   
       Сережу неожиданно поддержал другой участник Отечественной войны Леонид Стрекалов, работавший инженером-электриком в МОГЭСе. И местный поэт Женя Глазков эмоционально отбивал нападки на Сережу, утверждая, что в рассказе Амбросимова присутствует историческая правда, против которой не попрешь! Художественности, конечно, не хватает, но она с опытом придет – Сереже всего семнадцать лет и у него, мол, все впереди.   
       Руководитель объединения «Огонек» Николай Николаевич Соколов литературную дискуссию гладко завершил, уведя ее далеко в сторону. Никто толком не понял: он сам-то одобряет или осуждает опус Амбросимова?
      Соколов попросил Сережу проводить его до электрички.
      Николай Николаевич жил в Москве и по воскресеньям приезжал в Ногинск два раза в месяц проводить занятия с местными писателями и поэтами. Ему было лет шестьдесят. Ходил он с тросточкой. Умом обладал острым и проницательным. По пути на железнодорожную станцию Соколов сказал Сереже, что в литературное объединение ходят два стукача, которые передают информацию о том, что происходит у них на занятиях в местные органы КГБ.
- Вы знаете кто? – ошарашено спросил Сережа.
- Знаю, - спокойно ответил Соколов. – Я - тертый калач. Меня не проведешь.
- Вы их выгоните! – горячился Сережа. – Зачем нам стукачи?
- Одних выгонишь, другие появятся, - отреагировал Николай Николаевич в
обычной для него несуетной манере. – Нам они, конечно, не нужны, но система госбезопасности на донесениях сексотов держится.
- Каких сексотов? – не понял Сережа.
- Секретных сотрудников, - пояснил Соколов. - Стукачей в просторечии. 
- И вы их терпите? Они же нас закладывают! – горячился Сережа.
- Мне боятся нечего, – с невозмутимым  спокойствием ответил Соколов. - Я
не в том возрасте, чтобы кого-то бояться. А вот у тебя все впереди. Ты судьбу себе не испорть. Не стоит такие рассказы приносить на обсуждение. Ты лучше мне лично давай подобные вещички читать. Я их оценю и скажу, что с ними дальше можно делать. Какой сегодня год? – спрашивал Соколов. - Год 100-летия со дня рождения Ленина. Страна вождя чествует. Знаешь, как наш литинститутский поэт Иосиф Курлат писал? «Деревья, деревья, цвести еще рано…» Ну, договорились? – спросил Соколов, когда они взошли на железнодорожную платформу у вокзала.      

Через тридцать лет, в 2001 году, в Ногинске, на поселке Октября, был открыт храм Константина Богородского, годом ранее прославленного Архиерейским собором в лике новомучеников российских для общецерковного почитания.      

2001