Поиграли в прятки

               Владимир Степанович, глядя на рожь, колосившуюся на огороде, радовался. «Наконец-то уродилась рожь на славу! Теперь будет чем семью накормить» - думал он. Да и было чему радоваться, это первый урожай за послевоенные годы. На колхоз рассчитывать не приходилось. Там если что и уродится, то колхозникам, практически, ничего не доставалось, все приходилось отдавать государству. Да и то, что колхозники выращивали и держали в своем хозяйстве, пожирали бесчисленные налоги. Если резали скот, мясо почти полностью сдавали государству, яички – отнеси на погашение налога. Выходило так, что крестьяне, кормившие страну, довольствовались малым. И никого не волновало то, что они ели лебеду, толкли в пыль сухую траву «перекати-поле», смешивали ее со щепоткой муки и пекли лепешки, которые не приносили никакого ощущение сытости. А остаток свинины, после сдачи налога, ели «вприглядку». Например, ломтик сала делили на всю семью, и каждому доставался маленький кусочек, который клали на один конец отрезанной краюшки хлеба, а ели с другого, глядя на сало, маячившее перед носом, и съедали его в последнюю очередь. 
               Поэтому Владимир Степанович, глядя на колосившуюся рожь был доволен.
               За его спиной раздались крики и мимо пробежали двое ребятишек лет по пять. Это был сын Владимира Степановича Василий и его друг, соседский мальчишка, Николай. Они играли в прятки. Василий стремглав пронесся мимо отца к стене сарая, к которой нужно было прикоснуться рукой. Кто первый это сделает, тот выиграл, а другой должен водить. Пришла очередь Николая. Он прикрыл ладошками глаза, отвернулся к стене и затараторил считалку:
               - Раз, два, три, четыре, пять,
               я иду искать,
               кто не спрятался,
               я не виноват.
               Василий понесся прятаться. Отбежал всего несколько метров, считалка закончилась.
               - Так не честно, - плаксиво заговорил он. – Я считал медленно, а ты тараторишь так, что я не успел спрятаться.
               Николай вновь отвернулся к стене и медленно начал считать.         Василий не раздумывая нырнул в рож, которая сомкнулась за его спиной. На середине посева он присел на корточки и затих.
               Николай закончил считать, открыл глаза и осмотрелся. Друга нигде не было. Тогда он заглянул в сарай, обошел его вокруг, обогнул копну сена и тут увидел еле заметную дорожку поваленных стеблей ржи, ведущую в глубину посева. Николай медленно пошел по ней и через несколько метров увидел в глубине ржи темное пятно. 
              - Вижу тебя, вылезай, - крикнул он и, круто развернувшись, понесся к сараю, чтобы успеть первым.
              Теперь была очередь водить Василию. Николай, по примеру друга спрятался во ржи, но уже в другом месте там, где стебли были гуще. Так детишки играли около часа. С каждым разом дорожек становилось больше, а уцелевшей ржи меньше. Дошло до того, что некуда было спрятаться, куда бы ни присел, где бы ни лег, отовсюду было видно.
              В это время из дома вышел Владимир Степанович. Увидев, что стало с его рожью, в глубине которой маячили ребята , он в отчаянии взмахнул руками и закричал:
              - Что же вы наделали, чертенята? А ну вылезайте оттуда немедленно, я сейчас с вами поговорю, - и начал расстегивать ремень.
              Николай не стал ждать, когда с ним будут "беседовать", скатился в овраг, проходивший прямо за огородом, и был таков. Василий же, опустив голову, нехотя пошел к отцу…
              На другой день, когда он пришел к Николаю, тот спросил:
              - Вчера, наверное, попало тебе от отца?
              - Еще бы! Сидеть теперь не могу. Ты удрал, а мне за двоих пришлось отдуваться.
              Николай с сожалением посмотрел на друга и глубоко, не по-детски, вздохнул.