Конфетка

    На перроне Финляндского вокзала я с бабушкой ждал электричку до Зеленогорска. Стоял чуть в стороне от неё на этой долгой бесконечной платформе. Весеннее солнце слепило, чуть согревая асфальт, превращая всё видимое в белёсый пепел. Ко мне подошла старая женщина в с тёмным лицом, вся в черном. Её сопровождал молодой парень. Наклонившись ко мне она стала что-то говорить. Я испугался, посмотрел на бабушку - она мне резко махнула рукой - стой.
    Старая женщина держала в руках маленькую конфетку. Лица я не видел - оно было слишком рядом. Она долго, очень долго, по моим мальчишеским меркам, мне что-то говорила. Это не были слова - это было что-то другое. Я ощущал её тяжёлое глубокое дыхание на своём лице. Слова были не так важны - важно было это время стояния. Это я сейчас понимаю - она меня благословляла.
    Молодой парень в чём-то длинном чёрном, переминался с ноги на ногу. Его нервное лицо с блестящими светлыми глазами чуть на выкате мне было неприятно. Он мысленно торопил женщину, проговаривая про себя - я это чувствовал, - тоже мне, нашла экспонат. Маленьким детям открыто больше, чем взрослым. Но женщина с тёмным лицом продолжала что-то говорить и говорить.
    Рано или поздно всё заканчивается. На прощанье парень сказал мне, тщательно выговаривая каждое слово,- Мальчик, на всю жизнь, ты запомнишь эту встречу.
    Потом родные долго интересовались моими талантами в области стихосложения. Я не думая и особо не стараясь, выдавал свои детские перлы. Потом пришла живопись, да и переезд в родной город стал для меня моей вечной трагедией.
    Конечно, сейчас, по прошествии многих лет,  я понимаю, что конфетку мне - маленькому башкирёнку -  подарила татарка Анна Ахматова.
    Моя бабушка по маме - полька - тоже Анна - только Антоновна - узнала её, но особо на эту тему  не распространялась - время было такое. А поэзию Бродского я не люблю - как то всё деланное - ребёнка то не обманешь.