Сержант милиции

 
Я лежал в больнице, где мне сделали операцию аппендицита. В нашей палате было пять человек.  Мы жили мирно, коротая  время за   разговорами. Но в  среду спокойная жизнь закончилась:  Павла Сергеевича, мужчину в годах,  выписали, и на  его место сразу же положили другого больного – сержанта милиции.
    Сержанту был тридцать один год. Он был среднего роста, широк в плечах, силен. Его надменное хамское выражение лица,  жестокие водянистые  глаза,  речь, состоявшая только из матерных выражений, вызывали у меня отвращение.
   Когда он узнал, что я служил в армии, он попытался сблизиться со мною. Он стал рассказывать о своей армейской службе:
- Я был сержантом,  но перед дембелем меня разжаловали в рядовые.
- За что?
 - Да салабонов жить учил.  Исп****ел двоих так, что их родная мама не узнает. Они у меня кровью ссали.
   У меня мурашки по коже пробежали,  когда я подумал, что вот такой рафинированный садист мог быть моим командиром. Это был чужой,  неприятный мне человек.  Мне не о чем было с ним говорить.
«Неслучайно на гражданке он  устроился работать в милицию, - подумал я о новом соседе. -  Эта организация  дала ему власть, и теперь  он может безнаказанно  издеваться над людьми».   
  Когда он заметил, что я не иду с ним на контакт, он стал бросать на меня враждебные   взгляды. Его пустые  глаза садиста были страшны.
  Ночью я только заснул, он тут же громко окликнул меня.  Второй раз мне удалось заснуть лишь часа через два. Рано утром меня внезапно разбудили вспышка света, громкие шаркающие шаги. Я открыл глаза: сержант бесцеремонно расхаживал по палате.   В  шесть часов он на всю мощь  врубил радио.
    В следующие дни он  продолжал себя вести нагло, по-хамски.  Если бы я был  героем боевика, то я  убил бы его мощным ударом кулака.  Он бы ожил,  бросился бы на меня с ножом,  но я снова убил бы его. Но я не был героем, я был всего лишь скромным  ассистентом кафедры русского языка -  убийство  и последующее за ним  тюремное заключение  не входили в мои планы. Жаловаться  на злодея  заведующему отделением мне не позволяли ни этика, ни самолюбие.  Тем более, остальные обитатели палаты покорно приняли позу подчинения и делали вид, что выходки сержанта им не мешают.  «Хватит мне  в одиночку бороться со всем мировым злом, - решил я. - Пора проявить гибкость».
    Во время очередного врачебного осмотра я попросил своего лечащего эскулапа выписать меня из больницы пораньше.
   -  Хочу встретить Новый год дома, - мотивировал я свою просьбу.
   Врач, стремясь к Новому году  разгрузить отделение, охотно удовлетворил мою просьбу,  и я этот же день покинул больницу.
    Сержант мне больше никогда не встречался, его судьба мне неизвестна, но не сомневаюсь, что он  принес людям еще немало зла.