Хоть какие-то чувства

Каждая ступенька давалась двум из четырех ног с трудом. Лицо Серьезного было облечено той степенью отстраненности и страдания, которая возможна только когда за плечо тебя периодически игриво покусывает спотыкающийся товарищ, Веселый, а ты ужасно трезв. Веселый совсем не желал своему другу страданий, но галстук, бывший целью кусательных поползновений, пал на левую сторону его пиджака, так что тот невольно становился жертвой на пути к достижению цели. Серьезный морщился, аккуратно отодвигал скулу друга к направлению их движения и делал очередной шаг, вынужденно придерживая его за талию. Впереди было еще три пролета. Между охотой за тряпичной закуской Веселый не умолкал.
-Леша, как я (ик)… счастлив!
Серьезный Алексей, бросив взгляд, осмотрел все признаки счастья (жирное пятно на рубашке, застывшее размазанной помадой вино, подрасстегнутая ширинка) и сделал еще шаг.
-Леха, как же я, чртпбри, счастлив! Эх… Вот Марина – она же… (от переизбытка чувств Веселый попытался ухватить язычок галстука, но Леша  предупредил его выпад) нуот… чудо! Мы уже пятый год – пятый! Вместе. И знаешь что? (Веселый повернул голову для усиления эффекта) Знаешь что? Дсихпор меня удивляет! Дсих-пор, ага… Вроде шестой год вместе, а (ик) как выдаст что-нибудь! Ой, Леха… Я точно счастлив (Речь прервалась, так как кончился последний пролет).
Серьезный толкнул дверь парадной, всколыхнув снег у порога, но под писк доводчика Веселый вырвался вперед.
-Отпусти  меня, Лёха, я трезвый!
Сделав два шага, он поскользнулся на луже и упал. Алексей вздохнул, рывком поднял его и начал отряхивать. «Дзабей» буркнул Веселый и бухнулся на скамейку.
-Курить будешь? А, да…
-Сейчас такси будет.
-Ну и ничего, подождет!
Из клуба дыма понеслась речь. Когда завеса рассеялась, подбородок оратора был обращен к звездам.
-Какой воздух хороший… А звезды! Ты посмотри, какие яркие! С ума сойти…
Леша покачивался на носках, разглядывая их окрестности. Руки покоились в брюках, пальто спадало окрест них волнистыми складками. Веселый опустил голову и прищурился.
-Странный ты, Леха. Вот мы от Михи идем – женился сегодня человек! Женился! И счастлив. А я не женился, но я домой еду – и тоже счастлив! (Секунд пять Веселый вглядывался в часы и заметно погрустнел) Там по балде получу, конечно – но суть-то, улавливаешь! А ты, Леха?  Бизнес есть, деньги есть – вон пальтецо какое – а где твоя радость? На свадьбе – стоял, здесь – стоишь, да и в школе, будем честны – сидел себе – и все. А где твое счастье, Леха? Я не пойму. Ты вообще, чувствуешь хоть что-то? Кругом, чувствуешь?
На этом Веселый развел руками, как если бы изображал волка на детском утреннике.
-Такси приехало.
- Леха, скажи, вот честно – ты пидор?
- Вставай давай, я тебя Марине обещал доставить (Леша подобрал выпавший у скамейки бумажник) целым.
- Я же приму, столько лет знаю. Это многое объясняет, кстати. Хоть ту же Алину…
Серьезный резче, чем надо, встряхнул плечо друга, поднимая, и повел его к двум красным огонькам в серебрящейся тьме.
-Леша, ты прости. Я же люблю тебя… Ну, ты понял. Но сил нет на твои воротнички, «не пью», «не курю», «не интересуюсь»… Смотреть тошно! Вот Миша – женился сегодня, а ты только руку ему пожал, сухоонько так. Я же переживаю за тебя. Ну нельзя так. Ну бабы нет – давай хоть в сауну эту сходим, ну е-мое. Надо же что-то чувствовать, Лешка, надо. Жизнь же идет, а ты? Стоишь себе, не пье-е-ешь. (Веселый снова всмотрелся в запотевшие часы) Ух, влетит мне сегодня… Такая она, да.
Перенеся уже половину своего благоуханного тела за дверь такси, он глянул еще раз на небо, спустя с него посерьезневший и даже слегка потрезвевший взгляд.
-Хорошая ночь сегодня. Эх, Лешка… Да, твоя жизнь, чего там. Счастливо, братец.
-Пока, Дим. Марине привет.
-Передам.
Дверь хлопнула, мотор завелся, машина уехала. Алексей еще постоял, следя за двумя удаляющимися за сереющий под фарами дом огоньками, развернулся на пятках туфель и зашагал обратно к входной. Из окна третьего этажа раздавались свет и музыка, мелькали чьи-то силуэты. На балконе мигали две красные точки, над ними кто-то громко целовался. Леша шарил рукой в пальто, поигрывая дурацким потертым брелоком (брелок тряпичный «Лиса», 65р. за штуку) между пальцами. Над крышей из наметенного снега рассыпались звезды.
Орион и полярный крест находились на том же месте, что и три года назад. Это всегда удивляло его, что сейчас, что в детстве. Он вспоминал созвездия, насколько позволяла иллюминация. Каждое было, где ему положено. Люди так не умели.
Неизвестно, сколько он так стоял, но в какой-то момент в кармане вздрогнул телефон. Леша даже не повел головой. Наверное, опять Марина. Мерзко. Он постоял еще немного. Брелок в руке нагрелся, и был как живой. Снег неторопливо падал с самого неба и покалывал, тая, онемевшее лицо. Нет, что-то он еще чувствовал.