Остров

Солнце. Море. Тёплый ветер. Шум волн, говор… Это – Остров. К нам пришёл катер. Я стою среди отдыхающих. Глазею, как и все. Развлечение. Пассажиры неторопливо сходят по трапу. Сердце вздрогнуло, предчувствуя. И вот, точно, увидел два родных лица. Память тут же высветила имена: Наташа и… Татьяна. Натка – моя сестра. А Татьяна… Всему миру известная чемпионка по спортивной гимнастике. Глаза цепко выделили милые лица и уверенно повели их толпе новых отдыхающих.
Вот, я рядом. Таня что-то говорит сестре, придерживая на плече ремешок спортивной сумки. Поворачивается в мою сторону. Её глаза вдруг расширяются в изумлении. Я оглядываюсь. За мной – никого. Зеваки расходятся, расходятся и приезжие. Я стою, оцепенев. Я впервые вижу её так близко. Меня обнимает сестра, а рядом с Татьяной появляется рослый крепыш, спортсмен. Что-то говорит. Татьяна радостно мне улыбается. Улыбается мне. Прощаясь, поднимает руку. Они уходят за угол. Исчезает и сестра, сказав что-то. Я говорю: "Да-да". Значит, иду на пляж. Ветер пронёсся, качнул ветви акаций, запорошил глаза. На пляже отчего-то пустынно. Бросаюсь в зеленоватую синеву, в упругую свежесть моря. Она меня колышет, и я открываю глаза. Я спал, или сплю? Уже лежу на песке. Он остывает подо мной, и я лениво переползаю на новое, ещё тёплое место. Подгребаю шелковистое тепло под грудь, блаженно вздыхаю. Из-за домов ветер приносит обрывки смеха, музыки и уносит в море. Оно всё вмещает, всё поглощает, только дай, только поддайся. Солнце гладит тёплыми пальцами. Мне кажется, я – его сын. В неге накатывает волна воспоминаний.
Подумать только, я – на "гражданке"! Служба в Армии – в прошлом. Спасибо ей! Я хожу по тротуару, а могу и по дороге – волюшка вольная. Отдыхаю законный месяц, доволен этим и с утра до вечера пропадаю на пляже. Кровь кипит во мне при виде полуобнажённых девчонок! А внешне – я равнодушен. Я купаюсь с друзьями на ближнем пляже, нашем "кривом море". В воде есть завлекательный буй. Далеко от берега, но доплывёшь и можно на нём зависнуть, отдохнуть. А до чего же девчонки любят к нему плавать! Обратно плывут усталые, чуть испуганные, далеко всё-таки, но довольные собой. Обычно мы смотрим, комментируем, строим планы знакомств.
А куда плывёт эта малявка? Никого рядом, спросить некого. Уже пару дней я обращал на неё внимание. Хотя и лет десяти, но – серьёзная, гибкая, грациозная, необычайно стройная. Залюбуешься. Смешливая, независимая.
Да что же это? Отчего их туда носит? Тихо там, глубоко. Далёкий берег не слышен. Свистит в волосах ветер, море кроет рябью. Волны ляпают рыжую сталь буйка, да цепь в воде глухо тукает. Чёрная цепь, уходящая в тёмную, далёкую глубину. Плыть обратно всё равно надо, берег далеко , а здесь ты никому не нужен. Плывёшь, плывёшь, а берег всё где-то там. И вода лезет в глаза и рот, сбивает дыхание…
Девочка стала тонуть на пол дороге, чуть ближе. Она не кричала. Я увидел, что её развернуло в сторону от берега, руки хлопали по воде, взбивая пену. Суетливые, жалкие движения. Я вскочил, я забрался в воду по грудь, всматриваясь, где она. Плохо видно вдоль поверхности. Одновременно глубоко вдохнул-выдохнул несколько раз. И нырнул в ту сторону. Под водой, над самым дном, я двигаюсь быстрее, чем вплавь по поверхности. Я люблю так нырять – на дальность. Смотрю. Эту утопающую я и не искал. Она сама ко мне, на дно, дёргаясь, опускалась. Вытолкал на поверхность, перехватил, как надо, поплыл кое-как. Ох и трудно же мне было плыть! Я дрожал от волнения и страха. Я загребал одной рукой. Отплёвывался от лезущей в рот солёной горечи. Ругался, когда удавалось. Искал взглядом берег – далеко ли?  Искал бегущих, может, людей. Я тянулся к нему, тянулся… Я хотел девчонку бросить: сердце дрогнуло – сам не доплыву. И когда дотронулся кончиками пальцев ног до песка на дне – не поверил. Толкнул с силой девочку к берегу, притонув сам, хлебнув напоследок большой глоток воды. Она мало что соображала. Бессмысленно таращилась синими, как море сейчас, глазищами. Не утонуть бы! Её стало рвать помидорными шкурками. Господи! Я отвернулся, побрёл из воды. Салат ела, наверное. И стал делать героическое лицо. А зря. Никто не смотрел. Ну и ладно! Какой из меня спасатель, плаваю только-только, чтобы самому не утонуть. Девочка шла следом, спрашивала, говорила что-то. Я что-то отвечал, сам не помню что. Отмахнулся – иди себе, малявка! Подхватил с песка свои вещи, ушёл к другу. Там мы упились вина в честь моего подвига, ха!
Волны откатывали, волны воспоминаний. С тех пор прошло восемь лет. Подумать только! Столько событий вместилось в этот отрезок времени. Людское море прошло через мою судьбу. Жизнь в чужом, пыльном городе, женитьба, дочь, развод. Снова родной город, новые волны судьбы. Они качали меня, возносили к местечковой славе, бросали в полосу штиля…
Перевернулся на спину, открыл глаза. Небесное море готовилось упасть на меня. Или я – в него? Где это я? А. Ветерок повернул в море, сдувая в мутно-синюю рябь фантики, травинки, шелуху семечек. Уже сильно стемнело, стало прохладно. Быстро оделся, пошёл в свой номер. Сестра небось сердится, заждалась. Она у меня двоюродная, но роднее не бывает. Самая любимая из родственников. А кто Таня?.. Я для неё – никто. Мы не знакомы. А она для меня – далёкая звезда. Сияющая, желанная, недостижимая. Она одна такая в глубоком волнующем море моих мечтаний.
Вот и спальный корпус. Мой номер на первом этаже с восточной стороны. Сейчас в нём темно и тихо. А сестра, наверное, пошла смотреть на карнавальное шествие. У нас, на Острове, праздник. Приехали знаменитости.
 Толкнул дверь, шагнул в комнату. И тут из кресла, на фоне большого окна встал девичий силуэт. Я растерянно замер. Девушка шагнула ко мне. Стала близко-близко и я увидел знакомое лицо… эти глаза… Сердце моё рванулось – Таня! Она порывисто обняла меня, прижалась упругим сильным телом. Я почувствовал, как стучит её сердце, услышал севший от волнения голос. Незнакомый, но уже родной:
 - Где же ты… где же ты был всё это время? Милый. Валёша. Я ждала, ждала… А он всё не идёт. Я не могу больше… Любимый.
Всё закружилось перед глазами, я покачнулся. Я почти терял сознание от невероятности случившегося. Задыхаясь, крепче обнял её за узкую гибкую талию. Её тёплые руки жарче обвили мою шею. Моё горло сдавила судорога, из глаз сами собой полились слёзы. Я откинул голову, стараясь овладеть собой, пытаясь тихо перевести дыхание, стесняясь показать…
 - Ты плачешь, любимый?
Таня подняла голову, и губы наши встретились. Я чуть не застонал от её отзывчивых губ, от их смелости и доверчивости. Когда? Откуда? Я-то любил её. Я следил за любыми её соревнованиями. Я уже давно полюбил её милый облик, это имя – Татьяна. Я почти сходил с ума от тоски, от мысли, что она даже не знает о моём существовании. Я ревновал каждую её улыбку, обращённую к залу. Может, к знакомому, а, может, к жениху. Ей восемнадцать. Красивая, известная, смелая. А эта её таинственная, чуть печальная улыбка… Когда? Откуда? Уж не бред ли у меня? Может – море укачало, солнце подшутило? Таня чуть отклонилась, вглядываясь в меня, кончиками пальцев тронула щёку:
 - Валь, я тебя люблю! Давно. Ты слышишь? Полюбила ещё тогда, когда ты меня спас, из моря вытащил. Я тебя ждала… ждала… Знала, что встречу. А он не идёт…
И сама всхлипнула. Отпустила, выскользнула из моих жадных рук, шагнула назад. Я увидел её всю, близко, освещённую внезапной вспышкой за окном. Слева от стены отделился силуэт. Сестра. Она всё время была здесь. "Время" – сказала она и обе,  тихо смеясь, убежали. Я понял только, что им надо выступать. Один я остался в густой темноте комнаты. Опять я был один. А глаза хотели видеть её, сердце  - слышать её, руки хотели, губы… Наверное, час прошёл, как они убежали и я остался один. Или сколько? Вышел на улицу, шумную, залитую светом фонарей, весёлую. Чужую мне. Все вокруг чему-то радовались, окликали друг друга, пели какие-то песни. Какой-то повод их объединял. Я стал разыскивать её, свою единственную. Наташу я так и не увидел. А вот дальше, на площади, в кругу танцующих, я увидел смеющуюся Татьяну. Я стоял в толпе, смотрел. Она что-то весело горланила, отплясывая красивое своё, спортивное. Её окружили парни, взявшиеся за руки и тоже танцующие. Я стоял, смотрел… Кажется, кто-то, когда-то говорил, что меня любит? Или не говорил? Так что же заполнило мою душу, затопило её, подступило к горлу, мешая дышать, говорить?
Я как-то вновь оказался в своей комнате: тихой, тёмной, уютной. Мне показалось, что она сделана из толстых душистых сосновых брёвен. Сейчас они меня сожмут, согреют, придавят. А вот и Татьяна забежала ко мне на минутку, прижалась всем телом, зашептала что-то. Я почувствовал её бёдра, живот, упругую грудь, тёплые руки вокруг шеи. Сквозь шум крови в ушах я услышал, что ей пора бежать, что её ждёт тренер… Тренер ли?
 - Ты не любишь меня!
 - Люблю, люблю!
 - Докажи!
 - Как?
 - Стань моею, отдайся сейчас, здесь…
 - Но я же твоя… У меня режим…
 - …
И тогда ушёл я. Навсегда. Я только успел услышать её вскрик, когда она почувствовала, как ускользает из объятий моё тело, как улетает её любовь, тает. Как сон. И опять приходит яркий день, шум моря за окном, резкий ветер. Что-то исчезает. Потом изменится всё. Но не любовь. Я несу её в себе. Она, как весенняя почка. Как белое облако в синем небесном море. Ничего у нас не случилось. Мы в разных мирах. Она осталась в своей стране, на Острове. Я же вернулся в свою, реальную, как это зимнее море. Жизнь идёт. А на Остров не попасть, не увидеть… не обнять… И уж тем более – не остаться. Я старею, но помню, а иногда забываю. А она, я уверен, помнит, любит и ждёт. Ведь ты меня ждёшь Таня, Татьяна Голубеева? В своей вечно юной и вечно летней стране… В стране моих снов.