Сага об овощах

Сага об овощах

Переводчику горного санатория в Альпах, герру Кристиану Беккеру, хорошее настроение от приезда в Вену было испорчено самым неожиданным образом. И кем, о майн Готт? Своим же коллегой, переводчиком из России по фамилии Портнов. И не насмешка ли судьбы, коль немецкое слово «беккер» означает в переводе на русский язык понятие «портной»?
В пивном пабе столичной гостиницы переводчиков собралось вчера вечером около десятка человек. Всех их утром ожидала необременительная поездка в Швехат, где располагается главный аэропорт столицы Австрии: встретить иностранных туристов и препроводить гостей до автобусов из разных здравниц и турбюро. По давней традиции холостяцкая пирушка была закончена конкурсом на лучший анекдот из последних. Победителем конкурса стал на беду герра Беккера упомянутый Портнов.
- Леди из Англии, — сообщил коллегам рассказчик, — по обычаям Туманного Острова разулась в коридоре русской гостиницы. И дорогие модельные туфли остались на ночь перед дверью номера. Утром нонсенс: туфель нет! Шум, гам, тарарам... Администратор в присутствии разгневанной постоялицы строго спрашивает дежурную по этажу: «Где иностранная обувь?»
А заступила она на смену только сегодня утром, с 8-ми часов по московскому времени. Все кражи до ее дежурства — ей до лампочки. Поэтому нахалка дерзко заявляет начальнику:
- Да видела я вашу англичанку в гробу в ее модельных туфлях!
- Что она сказала? — заволновалась англичанка, дергая за полу пиджака личного переводчика. — Где обувь?
А тот в панике: как переложить с русского языка на английский услышанную грубость? И пустился бедолага в импровизацию, как в море бросился вниз головой…
- Миледи, консьержка утверждает, что она ваша дальняя родственница… Присутствовала при похоронах вашей матушки… Видела ее в гробу в модельной обуви…
- Что-о? — взвизгнула обычно невозмутимая дочь Альбиона. — Какой гроб? Какая обувь? Моя маман еще жива! Пусть эта самозванка в родственницы возмещает мне стоимость пропавшей обуви!
Переводчик облегченно вздохнул, ибо перевод этих слов не требовал импровизации.
- Чего-о? — в свою очередь возмутилась дежурная по этажу, — а хрена она не хочет?
Если бы миледи опять назойливо не забубнила переводчику:
- Что сказала самозванка? Во сколько оценивает туфли? Да переводите же все, дьявол вас побери! — то языковед не произнес бы ни слова еще пару часов. А тут подневольный знаток двух великих языков вынужденно солгал в очередной раз:
- Миледи, у консьержки нет денег, поэтому она желает расплатиться с вами овощами...
Мужской гогот был наградой русскому Портнову, а вот «Немецкому Портнову», герру Беккеру, анекдот не понравился настолько, что австриец не только не засмеялся, а, наоборот, возмущенно крикнул:
- Пфуй... Какая глупост! — Обиженный слушатель резко поднялся из-за стола, бросил около пивной кружки положенное число австрийских шиллингов и направился к выходу с каменным выражением на лице без слов прощания с сотрапезниками. Ну прямо как невоспитанные англичане! Переводчики оторопело смолкли, но неловкое молчание длилось лишь до той минуты, пока кто-то не поинтересовался у рассказчика:
- Да не о Кристиане был твой анекдот?
- Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Ой, не могу!.. Она желает рассчитаться овощами! — донеслось до входной двери паба, которую в этот миг прикрывал за собой обидчивый австриец.
«Нет, не обо мне эта клевета на наш клан языкознатцев! — мысленно обратился к смеющимся коллегам беглец из паба. — Да если со мною подобное случится, я в тот же день перейду из переводчиков в огородники... Хе-хе-хе... Буду выращивать для вас, коллеги, хрен, предмет вашего глупого веселья!»
В лифте, в коридоре и в номере гостиницы полпред горного санатория в Альпах еще долго уверял себя, что так бездарно он импровизировать не будет, ибо он не дебил-англичанин, майн Готт!
И не ведал несчастный, что Провидение уже приготовило ему испытание на верность его своим клятвам перейти в огородники.
Конфуз случился на следующий же день!
...Эта семейная пара из Москвы не понравилась Герру Беккеру еще на сходнях авиалайнера. Медлительный, высокий и краснолицый мужик был явно далек от мыслей о горных лыжах. Во время рейса Москва-Вена он выдул все спиртное, включаемое в меню обеда авиапассажиров, выпил и порцию жены в придачу. Недаром его фамилия оказалась весьма характерной — Литрошенко. При пересадке в санаторский автобус выпивоха успел прикупить бутылку австрийского шнапса. И теперь на крутых серпантинах опустошал покупку из горлышка при каждом приглашении гида обратить свой взор на красоты Альп: жена заглядывалась на снежные вершины, супруг заглядывал в глубину бутылки. В холле регистратуры санатория господин Литрошенко уснул прямо в кресле. Но печальный опыт персонала австрийского санатория с отдыхающими из России свидетельствовал об обманчивости внешнего миролюбия выпивох — то они желали переплыть нагишом зимний Дунай, то намеревались повторить на лыжах поход Суворова через Альпы. Объему информации о семейной паре немногословие главы семьи ничуть не повредило: жена охотно говорила за двоих, ибо была малорослым, плоским, бесполым существом. Герр Кристиан Беккер привычно переводил беседу между фрау Литрошенко и дежурным ординатором, герром Карлом Шилькгрубером. Он не вдумывался в смысл их слов. Да и зачем, майн Готт? Он не дебил-англичанин из анекдота Портного. И вдруг гордец слышит:
- Уточните, коллега, — обратился к переводчику доктор, — либо фрау говорит глупость, либо вы, майн Френд, неправильно перевели ее речь...
- Я дал повод, герр доктор, для подобного подозрения? — обиделся языковед. Замечание коллеги было не из числа приятных.
- Не знаю, коллега. Переспросите, прошу вас.
- Фрау Литрошенко, — обратился переводчик к гостье, — господин доктор не понял смысла вашего последнего вопроса. Повторите, пожалуйста.
- Со слов доктора, господин переводчик, вы сообщили мне цены на дополнительные услуги санатория, не вошедшие в стоимость путевки. Они очень высокие, — с готовностью затараторила москвичка, — поэтому я спросила у него, нет ли у вас в Австрии на эти цены льгот, предусмотренных у нас в России как инвалиду 1-ой группы?
Герр Кристиан Беккер в очередной раз допустил сегодня ошибку, переведя просьбу гостьи дословно.
- Ка-ак?! — у герра Шильгрубера от удивления и испуга упало пенсне с переносицы. — У фрау инвалидность высшей категории?
- Да, да, господа, — стала убеждать мужчин собеседница, приняв их удивление за недоверие. — У меня было четыре разрыва сердца! Вот мое пенсионное удостоверение, по которому я езжу бесплатно на всех видах московского транспорта. Оплачиваю лишь половину стоимости квартиры, газа и электроэнергии...
Наконец-то переводчик мобилизовал свою волю и не перевел коллеге ничего о четырех разрывов сердца. Даже он, не эскулап, не поверил владелице уникального сердца... Он оказался правым.
- А убытки государственной казне, — заинтересовался дежурный ординатор, — кто за таких захребетников гасит?
- Мэр Москвы, Лужков Юрий Михайлович! — услышали герры в ответ. — Но подобные льготы для инвалидов не только в столице, но и по всей территории Российской Федерации. Вот мой дядя по матери, Сажин Борис Викторович, живет в городе Александрове Владимирской области, а по пенсионному удостоверению ездит бесплатно на электричке и на автобусе за 50 километров три раза в неделю в деревню Шушково Ярославской области кормить кур на своей даче зимой.
- О, майн Готт! Варум зо гросс дер Тиргартен ист? Эту фразу не переводите, герр Кристиан, — застонал ординатор. – Какая варварская страна? Какой бесхозяйственный народ? Ведь если пенсионер заслуженный, то у него и пенсия пропорциональная! Значит, надо всем платить за транспорт, за электроэнергию и коммунальные услуги без всяких скидок... Или как у них там в России: без льгот! Живи по карману, не попрошайничай. Нет, не будут русские богатым народом и в следующем тысячелетии... Не будут!
-...Вот почему я задала вопрос о льготах мне на дополнительные услуги санатория: сауна, подвесная дорога через пропасть, консультации инструкторов горнолыжного спорта! — между тем твердила свое москвичка.
- Зи-и-ин-на! — подал вдруг голос из кресла муж-выпивоха, — стыдись своего крохоборства… Ммы н-не дом-ма!
- Молчи уж, пьяница, — привычно оборвала жена мужа, — тебе ничего не надо, кроме бутылки шнапса! Ведь из-за твоего пьянства беспробудного у меня было четыре разрыва сердца!
Тут бы переводчику вспомнить вчерашний анекдот да начать импровизацию об уникальном сердце, ан нет: гордец перевел истерическую тираду гостьи всю дословно.
- Что-о? — схватился рукой за свою грудь доктор. — Вы отдаете отчет своим словам, коллега, о четырех разрывах сердца? О четырех инфарктах?
- Фрау Литрошенко так сказала, — уныло начал оправдываться бедолага Беккер.
- Зер гут! — согласился Шилькгрубер. — пусть фрау так сказала. Но можете вы оба разъяснить мне подобный абсурд: как эта инвалидка высшей категории до сих пор жива? Как она оказалась в числе клиентов нашего горного санатория, где большая высота над уровнем моря гибельна для легких сердечников? Подумайте, коллега, что станет с репутацией нашей здравницы, коль у этой фрау в пятый раз разорвется ее удивительное сердце на горной лыжне либо в люльке подвесной дороги над пропастью?
- Виноват, господин доктор, сейчас переспрошу, — почти шепотом сказал переводчик и покрылся холодным потом в предчувствии неприятностей для себя.
- Сделайте одолжение, — сухо разрешил эскулап. — Спрашивайте, но не делайте из меня, доктора медицины, дурака, заявляя о четырех (?!) разрывах сердца у живого человека!
- Фрау Литрошенко, — обратился переводчик к горнолыжнице, — герру доктору непонятно, о каких разрывах сердца вы заявляете ему, если после первого разрыва вы должны были быть в гробу в модельной обуви?
- Майн Готт! — с ужасом он осознал свои слова, — ведь я сейчас говорю с фрау, как дебил-англичанин с миледи...
- Да купила она себе группу инвалидности, господа-геноссы, — раздался в очередной раз голос из кресла. — В молодости один раз было прединфарктное состояние, зато сейчас здоровая она, как олимпийский чемпион... Всех нас переживет, ей-богу! А так она ушла на пенсию на 20 лет раньше срока, не работает нигде, получает и пенсию хорошую, и не менее хорошие льготы во всем...
Жена правдолюбца громко завизжала и бросилась к обличителю с явным намерением удавить того голыми руками. По сигналу ординатора в холл вбежала охрана, чтобы с трудом успокоить фурию. Семейную пару едва отправили в номер, как два австрийских немца начали ссору между собой. Карл Шильгрубер никак не мог понять со слов переводчика кошмарные порядки со льготами в России. А уж заявление русского, что жена купила себе инвалидность не укладывалась в сознании эскулапа. На вершине ссоры медик обозвал языкознатца «костноязычным фантазером”, переводчик медика – неизлечимым тупицей.
Под укоризненным взглядом фрау регистраторши мужчины смолкли, выпили по мензурке настойки брома, распустили узлы галстуков...
- Скажите этой ведьме, гер Беккер, — первым пошел на мировую доктор, — чтобы она ехала «нах хаус», «нах Москау» и во все другие «нах...»!
Доктор резко поднялся из-за стола и направился к выходу.
- А хрена он не хочет? – грубо спросила москвичка переводчика, когда он в номере передал семейной паре пожелания ординатора. — У нас нет денег на перелет в Москву без путевки. Да и про льготы я неловко пошутила. А медицинских противопоказаний к отдыху в вашем санатории он у меня не найдет!
Долго шел герр Беккер по коридорам и холлам горнолыжной здравницы, но ничего умнее не мог придумать, как сказать Шильк Груберу:
- Герр доктор, фрау Литрошенко просит оставить их в санатории без всяких скидок на цены. А в благодарность за это фрау готова сделать вам презент овощами... Целебным растением под русским названием хрен...
- О-о, презент овощами? Это любопытно... Пусть остается эта особа с разорванным четыре раза сердцем. Когда еще мне посчастливится наблюдать такой уникум? Да, вы не перевели русским мою фразу: — «О, мой Бог! Но почему так велик твой зверинец?»
- Нет, господин доктор, не переводил.
- Данке шен, коллега. Ауфвидерзеен!
Но честный Беккер в тот же день подал прошение об увольнении его с должности переводчика в связи с твердым намерением посвятить себя профессии огородника. Клятвы свои надо исполнять!
Так в Альпах родилась сага об овощах во главе с целебным и ценным растением с русским названием хрен.