Меч Медеи. Из цикла Женские причуды

                Посвящается О.К.            

          
"И над детьми, безумной жрицей,
 Возносит изощрённый меч".
                «Медея»  Валерий Брюсов

"Будь для них обороною
От материнской тьмы"
                "Медея"  Иосиф Бродский


                Женские причуды и выбрыки

     - Меня зовут Александра! Саша я! Не Медея! Не смей так называть меня!
      Женщина раздражённо швырнула телефон.
     - Надо, наконец, выяснить, кто  такая, эта Медея
       Имя незнакомое, редкое, Саша слышала его только от мужа и  принимала за обидное прозвище.  В самом  звучании  было для неё что-то отталкивающее.
       Набрала имя в  Googlе
     -  Так, вот оно: "Медея – колхидская царевна. Помогла   аргонавтам и их вождю Ясону завладеть золотым руном. Страшась гнева отца, бежала с Ясоном в Грецию, но Ясон обманул ее и взял в жены другую. Не ограничившись отравлением соперницы, Медея убила и своих детей от Ясона".   
    - Понятно.  Решил уязвить меня  именем обманутой жены! Ну, этого я тебе уж точно не спущу.
     Убийство детей женское сознание уже не постигло. Или тут же вытеснило как невероятность.   
     Медеей муж, его звали Сергей, обозвал Сашу во время очередной бурной ссоры.   
И теперь обращался к ней только так. Ту ссору наблюдал их сын, пятилетний Олежка. Во время скандалов родителям  обычно  не до детей.
      Мальчик вопреки обыкновению послушно доверять матери, что бы та ни учиняла, неожиданно воспротивился.
      - Мама, мама, ты говоришь неправду на папу. Он нам не враг. Он нам папа.
И расплакался,  повторяя сквозь слёзы:
      - Ну, почему, почему всё не может быть, как раньше. Почему мы не можем все дружить. Жить вместе. Я  вас обоих люблю. Хочу быть и с тобой, и с папой, и с Настей. Почему так нельзя? Ты делаешь мне плохо, мама!  Не надо говорить за меня.
      Разгорячённая скандалом мама  не вникала.  Олежка зарылся лицом в подушку, заткнул пальчиками уши. Вдруг метнулся  к папе.
      -  Не, надо, не спорь с ней, молчи, молчи!
      В последний год семейной жизни  новые обиды,  как и причины для ссор, Саша выискивала или выдумывала постоянно. И обязательно свою неизбывную обиженность и принципиальность  демонстрировала. Чаще всего мужу. Бороться со своими желаниями она не привыкла, никогда  не задумывалась, имеет ли  право желать и требовать желаемого. 
      - Я хочу лишь одного, понимания. В смысле, чтоб меня ценили, обхаживали, выполняли все мои прихоти. Ведь я - мать, и мне так трудно растить двоих детей. Я -  жертвенная мать. Всю себя отдаю детям.  А мужчина,  отец  -  подручное средство силы и денег, добытчик, защитник ",  -  говорила она уверенно, и в голосе креп металл.
       И родителям Сергея  она вскоре после рождения дочки заявила.
      - Не лезьте к моим детям. Когда понадобитесь, вас позовут. И не рассчитывайте на благодарность.  Мне и моим детям всё даёт Бог. А через чьи руки, неважно.
      Это было не слишком умно,  не слишком благородно  и уж  совсем не справедливо - семейство  недавно перебралось в квартиру, купленную на деньги свекрови.
      Мужнины  потребности  и планы на воспитание детей задвигались подальше.
     - Всё блажь и недомыслие!
      Сергей чаще всего предпочитал не связываться со взбалмошной женой в борьбе за лидерство. А та шла напролом.
     -  Решать всё за детей буду  я. Материнское сердце не ошибается.  Только я за них по-настоящему отвечаю перед Богом и перед людьми.
      Бога она поминала часто, даром, что всуе. Помянув, поступала, как заблагорассудится и убеждений своих менять не собиралась.
     - Я не могу навредить детям. Все остальные, даже отец, под подозрением. 
      Мужским своим чётким разумом Сергей давно понял, пятилетнего Олежку и трёхлетнюю Настю  Саша бесхитростно использовала  как дымовую завесу.  Она и  не подозревала, как всё прозрачно, и  привычно переводила стрелку,  упираясь в собственное благополучие и  закручивая весь мир вокруг себя.
      Дело было даже не в пресловутом материнском эгоизме, когда мать обособляет себя с детьми, печётся только о них и  готова на всё ради детей. Здесь скрывалось иное - психологическая незрелость и себялюбие так и не повзрослевшей балОванной девочки.
     - А что тут такого, каждой женщине  мечтается  о жизни  "по моему хотению, по моему  велению". У каждой свои средства давления на  мужа.
      Таким средством  Саша выбрала детей.
      Мужа ждало возмездие   за любое мало-мальское прегрешение, как ни пытался он уйти от конфликтов.  Жена, привыкшая самоуправничать,  сразу же отгораживала от него детей. А если не отгораживала, то  постоянной мелочной опёкой, назиданиями, критикой и претензиями отбивала  у Сергея всякое поползновение на инициативу.  Она не разумела, что вредит в первую очередь малышам, недополучавшим отцовского внимания.  И гнула своё.
     - Я,   и только я одна – оплот порядка и вменяемости в доме. Моё слово в моей семье – должно быть и первым, и последним.
       Из глуби доисторических времён всплыл матриархат, скукожился и  перешёл на семейный уровень.    Правда и власть  - полностью в руках матери,  в том числе и власть над детьми.  Отцу же не перепадает никаких прав.   Его голос и пожелания вообще не принимаются  в расчёт.
      Территория мужа  оказалась территорией вины, вечной и неискупимой.  Верная уловка женщины - отвести от себя   упрёки и подозрения: "Сама-то ты чего стоишь как жена", - и не вдаваться в  самоанализ.
      Помыслы о  женской несостоятельности быстренько обращались в едкое желание  причинять боль  обидчику-мужу. Оскорбления легко и бездумно слетали с негодующих уст.
      - Радуйся, пока тебе, недотёпистому, со всеми твоими подлостями и дефектами натуры разрешается иметь обязанности, радуйся,  ты ещё нам нужен.
        До стабильности, оплотом которой провозглашала себя Саша, дожить  не получалось. Постоянное недовольство жизнью и мужем,   обида, подозрения, оправданные и неоправданные, искали выход и находили его в истериках и скандалах.   
       Глубоко-глубоко в душе пряталось, копошилось что-то  смутное, страшное.  Из душевных тёмных подвалов выплёскивалась ярость. Ярость рождала жажду расправы, и это ни в коем случае нельзя было допустить до сознания.  Вина и тень опять падали на Сергея, заслоняя его истинный облик. Сергей принимал на себя проекцию всего Сашиного недовольства миром и собой.  Неудобные вопросы меняли адресата. 
       Клеймёный  вечной виноватостью муж, надел маску подкаблучника,   давно уяснив -  борьба за право голоса здесь бессмысленна,  и жил по принципу: "Не буди лихо, покуда тихо". Только всё чаще  отлучался из дома, куда глаза глядят, к друзьям, к подружкам,  и даже работу нашел такую, чтобы пореже сталкиваться с женой на домашней арене.
       Порой  совсем уже в отчаянии глаза заглядывали в рюмку. Алкоголь ненадолго давал забытье от выморочных  проблем, но после заглядывания надламывались последние остатки смирения и муж включался. Похоже, именно этого Саша и добивалась своими  надрывами и наездами.
     Семейные конфликты неизбежно перерастали во вражду.
     Дело шло к разводу с последующим разъездом, для Сергея он означал полное отлучение от детей.  О  правах детей  "жертвенная" мать и   не помышляла.
      Во времена Медеи только у раба могли отобрать детей, не спросив на то его согласия. Чтобы отобрать детей у свободного, нужно было их убить. Ослеплённая жаждой мщения Медея, убив своих детей, отняла их у Ясона и вручила смерти. Так она наказала Ясона за обман и измену.
      До Медеиных безумств и прямого убийства женщины теперь доходят крайне редко. Потому-то они и не могут связать чудовищное деяние с собой и своими детьми.
      Однако волшебница Медея  вросла в женскую психику и обосновалась в бессознательном.     Большинство женщин слыхать не слыхивали и слышать не хотят о так называемом комплексе Медеи – причинении вреда матерью своим детям с целью отмщения мужу.
      Медея в женщине может действовать мягко,  изощрённо, но не менее убийственно. Такие убийства называются моральными.  Они вершатся через подавление личности ребёнка.  Особенно страдают мальчики, будущие мужчины.
     Саша выливала на сына весь  накопленный и не вымещенный на мужа запас разрушительных эмоций. В ход шли обидные характеристики, беспощадные оценки.  Главное - убедить беззащитного пред материнским гневом ребёнка в его неполноценности, бестолковости  и нескладности. Одержать верх хотя бы над ним, таким зависимым и таким ранимым.
     Коварный вариант “морального убийства”   - удушающая материнская опека тоже не был забыт.  Среда за стенами квартиры представлялась Саше непредсказуемо опасной. Самым опасным вовне  почему-то считались новые впечатления.
     Источником  ярких впечатлений  всегда были  родители Сергея.  Поначалу, покуда отношения в семье сына ещё не зашли в тупик, они пытались показывать внукам красоту мира. Но это продлилось совсем недолго.
      Теперь Саша всячески прятала от них детей. Предлог выдвигался убийственный: " Вы своего-то не сумели воспитать. Что моим сможете дать, только вред от вас ".
      Ей казалось, она ограждает детей от угроз реальности, запрещая всё, что только может, на что хватало её фантазии, и контролировала каждый шаг детей.
      Прознав, что Олежка с Сергеем приохотились смотреть балет Щелкунчик, пресекла отцовские просветительские поползновения  раз и навсегда.
      –  У мальчика от балета разовьются гомосексуальные наклонности.
       Потом Саше взбрело в голову испугаться походов детей по мостику через речку, недалеко от дома. Воды в речке - по колено, но прогулки к ней даже со взрослыми за ручку сразу попали под взбалмошный запрет.  Мать настаивала  на своей большой и неразумной воле, не принимая в расчёт  робкую, пусть ещё незрелую волю маленьких.  Воля маленьких усыхала.  В конце-концов  постоянное подавление подрывало  в них и волю к жизни.
       Трудно было поверить в Сашину глубокую  психологическую дремучесть и неосведомлённость об угрозах детской психике.    У таких матерей дети часто вырастают беспомощными, зависимыми, как инвалиды, неспособными к самостоятельной жизни.
       Или, наоборот,  как чаще всего и бывает, чуть повзрослев, становятся неуправляемыми, сбрасывают материнский гнёт,  и  отдаются  всепоглощающему протесту, последствия которого страшны и всем известны.
       Порой, очень редко Саша прозревала от ослепления злобой и одержимостью наказать мужа и поработить детей. Винилась и плакала, жалея  их и мужа заодно, но не долго. Вскоре оправдывала себя массой причин, весьма весомых и реальных. Но за ними скрывалось желание причинить боль и заставить мужа страдать. И тогда она вновь забывала, что одновременно заставляет страдать и детей.  И по-прежнему считала себя  образцовой матерью.   Медея торжествовала.

       
                Некоторые факты статистики для современных Медей.

    • Ежегодно около полумиллиона детей в России переживают развод.
• Вероятность его пережить существует для каждого третьего ребенка.
• 98% детей автоматически при разводе передаются матери и лишаются отца.
• Более половины матерей всячески препятствуют контактам отца с ребенком.
• Материальный шантаж отца за право видеть своего ребенка стал повседневностью.
• В подавляющем числе случаев соответствующие органы оставляют без внимания нарушения матерью прав отца ребенка.
• Тысячи детей без согласия отца увозятся матерями за границу.

Дети, выросшие без отца:

• В 5 раз чаще совершают самоубийство;
• В 35 раз чаще сбегают из дома;
• В 9 раз чаще бросают школу, недоучившись;
• В 14 раз более вероятно совершат изнасилования (мальчики);
• В 10 раз чаще становятся наркоманами;
• В 9 раз более вероятно закончат свою жизнь в нищете;
• В 20 раз более вероятно закончат свои дни в тюрьме.
 
          "Материнские права и свободы почти безграничны и не заканчиваются даже там, где начинаются права отцов и детей. Необходимо раз и навсегда уравнять порции Свободы и Ответственности: признать, что права отцов являются настолько же естественными, как и права матерей; вступая в силу с момента зачатия ребенка, они должны сохраняться всю его жизнь. Эти права никем не могут быть ограничены; реализация отцовских прав на воспитание, общение и заботу о ребенке не зависит от воли и желания кого бы то ни было, в том числе, - от воли и желания матери ребенка. Любое нарушение прав отца на воспитание, общение и заботу о своих детях является нарушением прав человека и должно караться законом".