Шесть чёрных плоскостей

жанр: Куборизм.
 
С периодичной цикличностью в камере сгорания желаний и поддержки биологического полуфабрикатного сырья царила неприглядная, чёрно-кислая тишина. До поры до времени там она так и царила. Но время пришло, пора настала, и вызревшая безмятежность бежала прочь. Сбрасывая на ходу туфельки, не могла далеко убежать, а может и не хотела, дразнила преследователя приятными звуками и элегантными запахами. Он сам со своими мыслями бежал за нею, сбрасывая на ходу башмаки и одежду, но боялся напугать ускользавшую на доступное глазу расстояние физическую геометрию, а может, опасался слишком уж удивить босоногую лисичку заморскими подарками художника-передвижника. Она специально, прикинувшись глупенькой, забежала в замкнутое пространство, в мастерскую изобретательного на ласки живописца и стала метаться дикой кошкой, ища выхода, будоража зрительную масленую похоть погонщика. Лесная фея отдышалась, спрыгнув с низких облаков кокетства, и повернулась к нему спиной, приподняв хрупкие плечи. Скользкие анатомические полы улеглись и не хлюпали, стены и потолок были в меру влажными, они ждали появления нового представителя семьи человеческой. Шпингалет, на двери клацнув, закрылся. Подопытный экземпляр прилёг на широкую софу заваленную банками, бутылками, пузырьками с краской. Сударь коленом осторожно вошёл внутрь лаборатории. Он только что стал прямоходящим, думающим и знал, куда ему идти за кусочком радости, отдав взамен, может даже и свою никого не интересующую жизнь. При температуре +36,8 С выпадающее мастерство художника-литератора смешало все новые течения живописи начала 20-го века и, пунктирно набросав их на выпуклое тело натурщицы, размазало по нему натруженными руками до полного растворения всех красок друг в друге. Снизу вверх, слева направо, взад и вперёд прельщали собой объёмные чёрные плоскости дорого квадрат. Он был слишком чёрен из-за недостатка яркого света в мастерской, а может и к лучшему, ведь кое-какие тайны он скрывал, втиснувшись между ходовой частью куколки, двойственность разумного ума или плаксивость, например. В не зашторенном окне на доли секунд появилось лицо Тинто Брасса. Он вытащил изо рта дымящую сигару и, показав коровий язык, исчез. А тут ещё ручные часы на ногах сковало судорогой, прочно соединяли их на время нахождения в данной позиции. Стало страшно. Ноги терпеливо ждали разрешение на шевеление стрелками по циферблату белой простыни, а зрительный фотограф шестью придатками индивида продолжал свою работу, изучая геометрическое чудо, дышал в нём им же, прикрыв уши левой и правой беспросветными плоскостями. Очутившись головой внутри коробочки, пловец жемчуга, человек дождя оставшись в набедренной повязке, благодарил мангровый лес за его добродушный приём и в знак восхищения посадил молодую привитую цветущую яблоньку. Шесть чёрных веков помноженных на десять, художник, писатель, воин, мыслитель вертел эту загадочную фигуру с разных сторон. Пытался найти более рациональное применение этому парадоксальному творению природы кроме одного, для которого, в сущности, оно исконно и предназначено. Думая, не раз примерял стоя к себе его ближней гранью, в положении сидя нижней гранью, лёжа на спине ближней и нижней гранями, сгорбившись, пытался понять преимущество тыльной грани перед остальными чёрными плоскостями геометрии. Так ничего нового в нём и не обнаружил. И понял, наконец, что все стороны квадрата абсолютно равны, прекрасна каждая плоскость, а вместе они составляют один важнейший фрагмент жизни. Жизни убегающих и догоняющих изобретателей и конструкторов, людей потребного творчества целеустремлённо шагающих себе навстречу, прикрывая изначально вертикаль и горизонт целомудрия. Отыскав в красной траве крохотные туфельки, башмаки, одежду наши ева и адам смотрели на шершавое небо из мастерской, а по небу плыли белые квадраты облаков счастья и кое-где плоские прогнившие чёрные тучи, полные греховной злобы и зависти.