На краю пропасти

Внезапный случай, он успел
Вмешаться в дело правосудья,
Невинных ожидал расстрел,
Хоть не рассмотрено, по сути…

Закон, как маховик,
Раз раскрутив, остановить так сложно,
Хоть истина поднимет громкий крик,
Но стихнет, осуждаемая ложно.
Законы и заповеди живут своей жизнью, а мы живем своею, часто не зная об их существовании, и смотрим на вещи иными словами. Случайно столкнувшись с ними, мы становимся  бессильными  и совершаем одну ошибку за другой. Чтобы облегчить свою участь, разуверившись  в   возможности получить свободу, мы наговариваем на себя, допускаем оговор других, даже незнакомых нам людей, особенно, если подвергаемся устрашающим методам допроса.
На водку не хватало денег. Подсчитав свою наличность, Огарков Филипп и Огарков Федор
(однофамильцы) пошли к бабе Кате просить бутылку самогона в долг. Та долго выговаривала, но потом, смилостивившись, дала пол-литровую бутылку мутной жидкости,
да еще, расщедрясь, на закуску дала два соленых огурца. Огородами мужики отправились в поле. Расположившись около речушки, они, не торопясь, распивали самогон, издававший резкий запах горелой свеклы. Недаром этот напиток звали в округе коньяком «три свеклушки» или «ликером Марии Демченко» (была такая героиня колхозница на уборке свеклы, имя ее знал в ту пору весь Советский Союз). А через два часа в селе Воротынск огнем занялась изба, принадлежавшая Екатерине Боровиковой. Приехавшие из г. Ливны две пожарные машины, огонь затушили, что редко бывало у бойцов с пожарами. Сгорела только соломенная крыша. Все внутри дома уцелело. А на полу, около таза с водой был обнаружен труп хозяйки. Видимых повреждений на ней не было, одежда не повреждена. А вот поза трупа, да и то, что на ней не были одеты рейтузы, дали повод предположить, что незадолго до смерти с ней был совершен половой акт. Женщине было около 50 лет. Жила она одна, похоронив два года тому назад мужа. Был один сын, но он был далеко, служил в Германии, очень редко, проведывая мать.
Труп был направлен в морг. Вскрывая, я обратил внимание на то, что в дыхательных путях копоти не было. Следовательно, половой акт с ней был совершен до пожара. Мазок из половых органов был направлен нарочным в Орел на судебно-биологическую экспертизу.
Причиной смерти была механическая асфиксия от закрытия просвета дыхательных путей мягким предметом, не оставляющим следов, например, подушкой. Боровикова, женщина была некрупной, физически слабой, но не болевшей и давно забывшей о существовании врачей. Она нигде не работала. Небольшой приусадебный участок, торговля самогоном, который она гнала по ночам, да, пусть и редкая, но помощь от сына, давали ей возможность жить безбедно. Коль констатирована насильственная смерть, было возбуждено уголовное дело. Подозрение пало на  Огарковых Филиппа и Федора. Соседка Боровиковой, Мазанова Мария сообщила следствию, что незадолго до пожара, она видела Огарковых, идущих огородами от дома покойной. Арестованные долго не признавались, дней десять из них слова вытянуть не могли, потом разом заговорили, да так складно, слово в слово совпадало. Дело было быстро закончено. Выездная сессия областного суда Орловской области приговорила обоих Огарковых к смертной казни. Куда только не писали мужики, как клятвенно не заверяли, что они сдуру наговорили на себя, никто им не верил. Верховный суд Российской федерации оставил приговор областного суда в силе
Подали мужики кассационную жалобу в Верховный суд Союза, и ждали, боясь отрицательного ответа. Время шло, бедняги, каждую ночь, укладываясь спать, вздрагивали от малейшего звука, ожидая, что сейчас придут за ними и поведут на расстрел. Раздражал постоянно горящий свет. Частые заглядывания в смотровое окошечко  караульных. Словно опасаясь, что осужденные казнят себя до срока. Днем  не было страшно, от бывалых мужиков они знали, что расстреливают по ночам. Словно те, бывалые, всякий раз присутствовали во время исполнения приговора.
Только сейчас Огарковым, в сущности, стала понятна цена жизни,  которую они так бездумно растрачивали. Невероятно дорогими стали не только дни, но и часы, минуты. Надежды на то, что дело пересмотрят и их оправдают, почти не было. Какую глупость они сделали, послушав тех бывалых, с какими они сидели в камере предварительного заключения. На что польстились: на свидание с близкими, возможность переписки, еще на что?  Каждый из них помнит, как им говорили те, кто уже не раз отсиживал сроки: «Дураки, раз уже вас заграбастали, то не отпустят. Вот нам приносят передачи, мы имеем право на посещения родственниками, а вы нет. Признаетесь, ну, дадут вам лет по 10. А там зачеты пойдут, досрочное освобождение, наконец, амнистии. И они поверили. Взяли на себя вину за то, чего не совершали. Только теперь они поняли, что отняли у себя право на жизнь, обрекая на тяжкие страдания жен и детей, которым будут тыкать пальцами, что они жены и дети убийц. У Филиппа детишек трое, у Федора аж пятеро. Обреченные, они были беспомощны, как мухи в паутине паука. Кто поверит, что они на себя возвели поклеп
Их уверения, что они – не преступники разбиваются об чугунную тяжесть и несокрушимость бумаги. Филипп поседел, осунулся, постарел сразу на несколько десятков лет, часто беспокоят перебои в области сердца. Тюремный доктор прописал какие-то капли, но они не помогают. На Федора еще страшнее смотреть, грудь запала, дышит надсадно, надрывно кашляет. У обоих только и дел: ожидание, ожидание тех, кто войдет ночью, поведет и лишит жизни. Откуда беднягам было знать, что вскоре все изменится.
Убийство Боровиковой произошло в мае. Прошел июнь, наступил июль. В отпуск из Германии приехал Иван Боровиков. Приехал решить вопросы наследства, что продать, что сохранить, кому поручить наблюдение за домом. После окончания службы, он намеревался возвратиться домой. Он просматривая вещи, не нашел многого того, что присылал из Германии матери. Где они? Обыски в домах осужденных ничего не дали. Да что там, в той бедноте искать-то?
Сегодня воскресный день. Нужно сходить на рынок, кое, что из продуктов купить. Он шел и не знал, что все дело по убийству матери так круто изменится. Подходя к рынку он увидел китайца, обычного китайца, каких стало много в городах Союза. Что китайцы есть в Ливнах, это его не удивляло, они проходили обучение на заводах города. А вот то, что на китайце надет его костюм, это его поразило. Конечно, он понимал, что китаец не мог быть преступником, не для того сюда ехал. Но, как к нему попал его, Ивана костюм.  Боровиков, купив в Германии костюм, подгонял его по своему росту.  Свои вещи Иван хорошо знал, он мог их найти среди десятков подобных. Он прямо подошел к китайцу и спросил, откуда у того костюм?
Китаец ответил со свойственным китайцам акцентом: « Купил здесь, на рынке о одного человека.
«А ты можешь его опознать?» – спросил Иван.
«Могу, если увижу!» - ответил китаец.
Иван попросил китайца пойти с ним в райотдел милиции. Там в воскресенье, кроме дежурного, находился майор  Шаповалов, заместитель начальника райотдела.
майор выслушал внимательно и решил:
«Идемте!  Я попробую разобраться!»
Им повезло. Китаец указал на средних лет мужика, стоящего у входа в мясной павильон. Майор провел задержание, доставил задержанного, допросил его. К удивлению, тот и не стал отпираться. Вот так и стала вырисовываться правда. Денег у Заиченко Степана не было, а он в них нуждался. Освободился от очередной отсидки в апреле, устроиться было трудно, Как узнают, что бывший зек, сразу от ворот поворот. Да и какие деньги заработаешь мозолями? Он стал искать, где можно было поживиться. А много ли богачей в деревне?  Тут он и узнал об одиноко проживающей женщине, продающей из-под полы самогон. «Должны быть деньги!» - решил Заиченко. Он подошел к ее дому скрытно, чтобы никому не попасться на глаза. В дом его хозяйка пустила - не ночь же, чего днем бояться. А он, Степан, угрожая ножом, и деньги заставил ее выложить, и изнасиловал, а потом тут же на кровати удушил подушкой. Зачем стащил труп на пол?  Да, что он дурак, что ли! Если бы он оставил ее лежать в постели, кто бы поверил в случайность пожара…И вещи, что поценнее собрал. Часть их еще сейчас у него лежит не проданная…
Как медлительна Фемида, если колесо ее начинает раскручиваться назад, Огарковы на себе познали. И все же наступил момент, когда ворота тюрьмы открылись, выпуская их на свободу. Вот только, кто расплатиться за потерянное здоровье, за бессонные, полные жуткого страха ночи, за переживания  и слезы жен, да детишек, познавших на себе, как относятся дети к детям преступников. Малы дети, но узнали, как можно стать  сразу отверженными. Кто ответит за ошибки следствия? Кто ответит за бездушность закона?   Кто?  Кто? Кто?