Под новый год

Коль деньги есть, будь путник осторожен,
Пред первым встречным не раскрывай души,
Тать – вездесущ, он слушает, возможно,
Назваться его другом не спеши.

Зима в этом году выпала снежной, навалило снегу, замело избы в деревнях так, что с крыш амбаров детишки на санях катались. А в полях он такой высоты, что только по накатанным  редким дорогам проехать можно. Одной из таких дорог была дорога на Воротынск. Накатали ее огромные сани с цистернами, которые таскали трактором. Возили барду от Ливенского спиртзавода к животноводческим фермам. От барды запах сильный, хотя сивухи, как таковой, почти не слышится. Барда – продукт отхода спиртового производства, спирт гонят из картофеля, самого дешевого продукта Орловщины. За центнер картофеля аж пять рублей дают, что в переводе на нынешние деньги составляет целых пятьдесят копеек. Бардой той увлажняют резаную солому. Коровы хорошо ее едят. Барду добавляют и в корм свиньям, говорят, аппетит у свиней становится хорошим. Изредка, через Воротынск везут пиломатериалы от пилорамы Ливенского стройтреста. До нового года остается пять дней,
Настроение предпраздничное, елки закупают, елочные игрушки, да деликатесы к праздничному столу. Подпорчено у меня и милиции обнаружением трупа, вблизи Воротынска у края накатанной дороги. На двух санях мы выехали на место происшествия.
От города недалеко, не более 10 км будет. Морозно, градусов 25. а то и ниже. Мы добираемся до места. На белом снегу труп кажется громадной черной птицей, распластавшей свои крылья. Лежит он на спине, устремивши взор навстречу холодному зимнему солнцу. Кожа со лба задрана, чуть ли не до затылка, обнажая бледно-розовые кости черепа. На снегу от трупа в сторону множественные капли крови. Рядом с трупом лежит сломанная доска от старого штакетного забора. Доска серо-черная, с седым отливом.
Длиной она 2 метра. Окровавленный обломок ее с метр длиной лежит рядом с трупом.
Овчинный, крашеный в черное, полушубок расстегнут на все пуговицы, виден серого цвета свитер, воротник в крови. Все сфотографировано. Доска и ее обломок ролмещены в сани. Труп погружен на колхозные сани и отправлен в морг.  Может быть и побольше повозились бы, да мороз стрижет, как следует, забираясь под полы пальто и полушубков. Стынут пальцы ног, а уж о руках и говорить нечего, быстро мерзнут, если им не давать физической работы
Оформлять протокол осмотра место происшествия решили в тепле. Но план все же карандашом набросали. Шариковая ручка на большом морозе бесполезна. Едем в Воротынск, там у каждого из нас куча знакомых. По несчастью в селе отмечают козырной праздник, так называли религиозные праздники. Какого святого отмечали тогда, в Воротынске, я уже и не помню. Праздников глубокой осенью так много, что создается мнение о том, что все святые специально избрали этот период времени, чтоб их потомки потом отмечали. Часто в селе имеется не один церковный приход, а два, три. Они не совпадают по лику святых, так что деревня празднует неделями, ходят друг к другу, пьют, да едят. Попали на такой праздник и мы. А все человеческое нам не чуждо, в том числе  и к еде и к питью повышенное внимание, вызванное холодом. Наспех составлен протокол  осмотра места происшествия. Хорошо, что составлен, когда стол завален изделиями из мяса, а в бутылках водка и самогон. Нас пять мужиков, молодых, с отличным аппетитом,
Решено разделиться, чтоб одному хозяину не было накладно потчевать большую компанию, а потом через час встретиться. Я остался у Воробьева Якова , крупного но покалеченного мужчины, он со мной три года, до выхода на пенсию, работал санитаром в морге. Готовить хорошо крестьяне не умели. Мяса много, и куры, и гусятина, и свинина,
Все отварное, в том числе и отварная солонина. Голодным не уйдешь. Пока за мной приехали ребята из милиции, в числе их был и стажер прокуратуры, я успел и выпить, и закусить, и отогреться. Приехали мои друзья на хорошем «взводе». Им надо было заняться оперативной работой, они об этом сказали мне в слух. Я сказал, что моя работа только начнется в морге, делать мне с ними нечего, и я еду домой. Я взял прокурорскую лошадку с санями, все остальные – в другие, ничего- разместились. Приехав домой, я прежде всего заехал в прокуратуру, оставил там сани, распряг лошадь, надел ей на морду сумку с овсом и отправился спать- почивать. Утром я произвел вскрытие трупа, сделал наброски увиденного и отправился в командировку в Новую Деревню. По дороге, в поезде, я делал наброски заключения. Вернулся из командировки через три дня (объехать пришлось не один, а три района – такое у меня бывало, в каждом срочно ждали). По приезду сразу направился в райотдел милиции, узнать результаты оперативной работы, одновременно взять постановление о производстве судебно-медицинской экспертизы ( ведь мне о нем, вскрытом трупе, ничего не было известно. В кабинете Шаповалова я застал не только хозяина кабинета, но и следователя прокуратуры Сучкова. Шел допрос  гражданина.
Тот признавал себя виновным в случайном наезде на неизвестного гражданина по дороге на Воротынск. Вот, что он показывал, а следователь записывал: У меня широкие тракторные сани, вез я пиломатериалы. Доски лежали поперек саней. Когда едешь долго, бывает и так, что под монотонный шум мотора и засыпаешь. Поэтому, возможно, я и сбил человека. Отрицать не могу!»  Я пока не вмешивался, слушая этот бред. Когда протокол допроса был подписан трактористом и он ушел, я спросил: «Откуда вы его откопали?»
«А что, не нравится?» - усмехнулся Сучков.
« Не нравится потому, что тут был не несчастный случай, а убийство!»
«Не пойдет, вмешался майор Шаповалов, -  Петр Петрович, ты что?  Два дня до Нового Года, а ты баранку нам навешиваешь. Мы имеем право не согласиться с твоим заключением!»
«Да, таким правом вы все обладаете, это – правда! Но нельзя же убийство превращать в несчастный случай, взваливая вину на  тракториста»
« А чем он тебя, не устраивает? -  спросил Сучков.
«Тем, что все обстояло не так. Я не знаю мотивов убийства, но происходило он следующим образом: убийца и потерпевший ехали вместе, доска лежала в санях, была ли она положена случайно, или заготовлена с умыслом, не знаю. Скорее всего, убийство заранее не обдумывалось, иначе орудием убийства не была б доска. Проехав Воротынск, сани остановились, спутники вышли по нужде. И когда потерпевший стал разворачиваться, убийца нанес ему удар ребром доски. Доска не повредила черепа, а причинила обширную скальпированную рану. Потерпевший упал на спину, скорее всего, потеряв сознание. Убийца добивал его, уже лежащего, нанеся еще два удара ребром доски по лицу, о чем говорят раны, а также переломы верхних челюстей и нижней челюсти. Потерпевший еще жил, втягивая в просвет дыхательных путей кровь, он умер от механической асфиксии вследствие закрытия просвета трахеи и бронхов кровью!»
Хотя нарисованная мною картина убийства была мною аргументирована, работники следствия с ней не соглашались. Я пошел в кабинет секретаря милиции Аллы Спиридоновой, она мне отпечатала акт судебно-медицинской экспертизы. В заключении я не только поставил категорию смерти – НАСИЛЬСТВЕННАЯ, но и род смерти, написав –
УБИЙСТВО.
«Вот теперь попробуйте не проверить мое заключение. Хотите ли, или не хотите, но род смерти  вам придется проверять!»
Хочу сказать, что истинного преступника не пришлось долго искать, к вечеру этого же дня, за сутки до нового года, он сидел перед следователем и подробно рассказывал о случившимся. Вот, как все обстояло: У убийцы никакого умысла на совершение преступления не было. Он подъехал к железнодорожному вокзалу встречать бригадира. Тот должен был приехать из Москвы, но не приехал. Среди прибывших поездом был и Малышев Сергей, приехавший из Германии, где он служил. Его никто не встречал на вокзале и он долго бегал от одних саней к другим, выясняя есть ли кто из колхоза им. Калинина, за доставку он обещал хорошо заплатить Убийца, Ворошилов Николай,
смекнул, что у приезжего должны быть хорошие денежки, один чемодан чего стоил, не мог же он быть пустым, и предложил свои услуги. Малышев обрадовался, положил свой чемодан в сани Ворошилову, и они тронулись. Проезжая мимо  чайной, Ворошилов предложил выпить за знакомство. Выпили по стакану водки. Пока Малышев рассчитывался, Ворошилов успел оторвать доску от ближайшего забора. Дело было к ночи, дорога была пустынной, проехали Воротынск. А дальше все было так, как я описывал. Ворошилов обыскал убитого, забрал его деньги и документы. Документы он сжег. Когда к нему приехали сотрудники милиции, он все понял и не стал отпираться.