Следы

Был в моей жизни момент, после которого я захотел быть похожим на Тревора. Мой канадский друг был необычным парнем. Так думал не только я, но и все, кто его знал. Я мог бы много рассказать о нем и его жизни, но расскажу лишь чуть-чуть, лишь маленький момент моей дружбы с ним. Осенью две тысячи одиннадцатого мы сидели в его маленькой квартирке в Роузвилле. Мы пили пиво и ели пиццу. Речь зашла о моей жизни на Украине, и я захотел рассказать о своем друге детства. Перенесемся в тот приятный вечер.
- Павел, - говорю я, - это мой хороший друг на Украине. 
- Что за имя такое Павел? – спрашивает Тревор.
- Ты знаешь, Трев, это довольно популярное в мире имя. Оно имеет аналоги во многих языках. Например, в немецком языке это Пауль, а в английском - Пол.
- Пол?
- Да, Трев.  Пол – это Павел.
Опустив бутылку с пивом на пыльный пол, он слегка задумался, улыбнулся, а затем сказал:
- Знаешь, а ведь у меня тоже был друг по имени Пол. 
Тревор явно что-то вспоминал в этот момент. Его взгляд был устремлен в стоящую на полу недопитую бутылку «Бада». Я не мог понять, вспоминает ли этот парень что-нибудь хорошее или напротив, но он явно собирался поделиться этим со мной. Я люблю, когда люди делятся со мной чем-то сокровенным. Мне нужно было лишь чуть-чуть подождать.
- Пол жил в нескольких кварталах отсюда, - внезапно заговорил он, поглаживая свой подбородок. Пару лет назад он уехал в Филадельфию и с тех пор я его не видел. Пол научил меня одной штуке. Он называл это «пробуждением», хотя больше это было похоже на репетицию смерти.
 Тревор медленно встал и начал ходить по комнате туда-сюда, изредка поправляя свои длинные волосы. Я же сидел и ждал, когда он начнет рассказывать, чему же научил его Пол. Ему явно хотелось рассказать, но он не знал, как начать свой рассказ. 
- Эта экзотерическая хрень как раз будет в тему, - вдруг сказал он, глядя на меня. - В общем вот в чем штука. Пол был уверенным в себе малым, - сказал он с воодушевлением, - а я нет. Несколько лет назад, когда мне было почти девятнадцать, меня начала мучить депрессия. Я был просто подавлен.
 Было странно слышать это от постоянно жизнерадостного Тревора. За короткое время нашего знакомства мне начало казаться, что он вылез из утробы своей матери с сияющей улыбкой на лице.  Слово «депрессия», звучащее из уст этого солнечного волосатого парня ввело меня в ступор.
- Я был подавлен без какой-либо причины,- продолжил он. Мне просто казалось, что я зря топчу землю каждый день. Мне казалось, что мое существование в этом мире совершенно бесполезно.  Сейчас я понимаю, что это была лишь обыкновенная депрессия, к которым сейчас я отношусь как к отличному разнообразию моего настроения, но на тот момент я был просто уничтожен.
Он замолчал, и я решил спросить:
- Что тогда случилось, Трев?
- Абсолютно ничего. Однажды я просто проснулся и понял, что я - пустое место.
Он присел на кушетку и снова задумался. Мне не хотелось прерывать поток его мыслей. Начало его истории было весьма интересным. Никогда бы не подумал, что услышу от этого парня подобных откровений о его молодости. Я всегда представлял его молодость как в американских фильмах, которые я видел на Украине. Ну, вы знаете эти молодежные комедии: Американский пирог, Крэйзи и другие. Я говорю про фильмы длиною в восемьдесят минут, из которых двадцать уходит на игру в американский футбол, двадцать - на пьянку, двадцать - на секс, десять минут на колледж и десять на титры. Я всегда думал, что вся студенческая жизнь Тревора состояла из оргий и чрезмерного употребления пива. Видимо я ошибся.
- Представь, что ты сейчас умрешь, - выпалил он.
- Что?- сказал я не без удивления.
-Так сказал мне Пол в тот день. Он пришел ко мне домой и увидел лежащий на кровати кусок дерьма. Это я про себя конечно, – добавил он с легкой иронией. Он сказал, чтобы я представил, что сейчас умру. Это твои последние минуты жизни, Тревор, - сказал он мне тогда… и улыбнулся. Пол всегда улыбался. 
- И что дальше, Трев?
- На меня это никак не подействовало. Я все также лежал на кровати, думая о том, для чего я нужен этому миру. Разумеется, я не находил ответа на этот вопрос. Это очень просто, - сказал Пол тогда и подошел к выключателю света. На дворе была ночь, как и сейчас, а в комнате горел яркий свет.
Тревор слез с кровати и тоже подошел к выключателю.
- Представь, что ты умер только что, но с задержкой в минуту, - сказал Пол. Я серьезно, представь, что ты уже умер, свет в глазах погас, конечности не двигаются, но твое сознание работает еще минуту. У тебя есть минута, чтобы насладиться жизнью. У тебя есть минута, чтобы вспомнить, что ты сделал или не сделал. У тебя шестьдесят гребаных секунд для того, чтобы попрощаться со своей жизнью.
Я посмотрел на Тревора и улыбнулся. Он улыбнулся мне в ответ.
- Свет в твоих глазах погас, - повторил он.
Послышался щелчок, и свет в комнате отключился. Шторы были плотно задернуты, вся комната погрузилась в абсолютный мрак. Ощущение, будто ты в открытом космосе, но кто-то выключил свет всех небесных тел. Абсолютный черным вакуум окутывает тебя.
- Ты умер, - сказал шепотом Тревор.
Поначалу это было забавно, но уже через несколько секунд мне начало казаться, что вокруг ничего нет. Словно я один во всей этой тьме. Нет рядом никакого Тревора, это вообще не его квартира, это даже не Роузвилль, это не планета Земля.  А, может  быть,  меня вообще нет, и никогда не было? Если предположить, что это, действительно, последняя минута существования моего разума, то на что я бы потратил ее? Интересно, а на что ее потратил Тревор. Интересно, а на что ее потрачу я. Интересно, а сколько уже прошло. Я ловлю себя на том, что прошло уже около пятнадцати секунд. Получается, что четверть последней минуты жизни я потратил на размышления о том, что вообще происходит. Осталось сорок пять секунд. Какая глупая игра. Пять секунд я просто молчу. Я начинаю думать, а зачем я топчу землю каждый день. Для чего я нужен? Я вспоминаю свое детство на Украине в крошечном селе с красивым названием Краснополе. Я думаю о том, как мне было весело. В голову лезут самые приятные моменты из детства: просмотр мультфильма «Черепашки Ниндзя» после школы, строительство автомобильных дорог руками для маленьких игрушечных машинок. Я водил голыми ладошками по земле, очерчивая контуры так называемых автострад. Через пару минут мои руки были черными.  По этой причине кто-то называл меня грязным поросенком, другие же улыбались и говорили, что я - будущий инженер. Инженером я так и не стал. Поросенком? Отчасти!  Это было весело!  Однажды я разбил голову в кровь, упав с тарзанки. Однажды я забил красивый гол через себя и все вокруг мне хлопали. Однажды я целовал девушку…. В моей жизни было немало приятных моментов. Я ловлю себя на мысли, что я никогда не думал о своей жизни в таком ключе. Я вспоминаю приятные моменты своей жизни.  Я не стал инженером. Я не стал футболистом. Я не стал писателем (впрочем, отчасти стал, раз вы читаете мою писанину). Тем не менее, жизнь у меня была. Жизнь, полная приятных и не очень моментов. У меня была жизнь ребенка. У меня была жизнь подростка.  У меня была жизнь юнца. У меня есть жизнь сейчас и она продолжается. Это здорово!
В это мгновение свет резко включается.
- Это все! – говорит Тревор.  Он садится напротив меня, берет недопитую бутылку, делает глоток и говорит:
- Как тебе?
Я ничего не отвечаю.
Он говорит, улыбаясь:
- С тех пор я знаю, зачем я топчу землю каждый день, – затем делает еще один глоток, - чтобы оставлять на ней свои следы!
В этот момент я все еще находился под впечатлением от так называемой «репетиции смерти» или «пробуждения», как это назвал сам Тревор. Свет прервал приятнейший для меня мотивирующий поток мыслей. Это было невероятно. На моей коже все еще танцевали мурашки. Я думал о том, как все неплохо у меня сейчас, думал о том, чего могу достичь и тут…бах! Включается свет. Сложно передать ощущения. Мне кажется, если бы такая минута отложенной смерти, действительно, существовала бы, то люди чувствовали бы то же, что и я. Они чувствовали бы дикую разрывающую изнутри печаль. Но есть большая разница. Я жив. Мне будто дали второй шанс. Мне разрешили продолжать. Но ведь это может случиться в любой момент. Переходишь дорогу. Тебя сбивает машина. Ты получаешь свою минуту мыслей. Ты вспоминаешь самые прекрасные моменты своей жизни, а потом, действительно, наступает конец всему. Однако я жив и я очень рад этому.
- У каждого свой след, - говорит Тревор, прерывая мой внутренний монолог. – Не важно какие следы ты оставляешь. Ты в любом случае оставляешь их. Знаешь, с детства родители учат своих детей, что они должны быть лучшими. Родители хотят, чтобы их ребенок оставил большой след в истории. Даже фразеологизм такой есть. Родители хотят видеть огромные следы, оставленные их детьми, как доказательство успеха своего воспитания.
Тревор делает перерыв, чтобы сделать еще один глоток пива, а затем продолжает:
-  Детям говорят, что они должны учиться, чтобы получить хорошую работу; работать, чтобы получить хорошую должность и, как следствие, большую зарплату. Они должны стараться, чтобы  родители могли гордиться ими. Почему родители никогда не учат детей, как быть счастливыми?
Я догадываюсь, что детство Тревора было именно таким. Впрочем, почти у всех оно было таким.
- Мамаши учат своих дочерей, как подцепить богатого парня. Мамаши не хотят, чтобы их дочери были по-настоящему  счастливы. Они прививают им поверхностную систему ценностей.  То же самое и с сыновьями. Родители сами не знают, что такое счастье. Родители не сумели сделать счастливыми себя и даже не пытаются сделать счастливыми своих детей, - чуть ли не кричит заведенный не на шутку Тревор. - Общество навязывает свои поверхностные ценности. Они передаются от родителей к детям по наследству. В итоге человек следует им.  Он получает хорошую зарплату, квартиру, автомобиль и высокий пост. Полный статусный комплект,- улыбается Тревор. На работе все кланяются ему, жмут ему руку, он трахает половину сотрудниц, или даже сотрудников. Но в один прекрасный день он пускает себе пулю в рот. Все задаются вопросом: почему? Почему столь уважаемый человек засунул ствол обреза в рот и нажал на курок. Почему Мэрилин Монро - прекрасная кинозвезда, которую обожали буквально все, - выпила смертельную дозу снотворного? Самоубийцам придумывают психологические проблемы. Самоубийц называют психическими «инвалидами общества». Их обвиняют в пьянках, в злоупотреблении наркотиками, во врожденной неадекватности. Социум убежден, что Курт Кобейн размозжил свои мозги по салону своего автомобиля, потому что он – ненормальный наркоман. Никто не думает, что люди просто разочаровывают в тех ценностях, что у них есть.  Люди перестают считать статус, славу и собственность важными вещами. А ведь их с детства учили, что это – главное в жизни. Это основа основ. В этот момент человек понимает, что жизнь, которую он ведет, - это не его жизнь. Он понимает, что все эти ценности, о которых он мечтал и за которые надрывал спину – это навязанная обществом идея. Человек понимает, что в погоне за всем этим он просто просрал жизнь. Тогда он принимает простое решение. Я его не одобряю. Но я и не осуждаю этих бедолаг.
Животрепещущий монолог о смерти, - подумал я. Кто бы мог подумать, что Тревор способен на такие эмоции.
- Знаешь, - продолжает он, - я был близок к этому. В тот день, когда Пол пробудил меня к жизни, я задумывался о том, чтобы вскрыть себе вены в своей любимой синей керамической ванной. Я подумал, что это было бы быстро и безболезненно. Не думаю, что я сделал бы это, но такие мысли посещали мою голову.
- Тем не менее, ты здесь, - тихо сказал я.
- Да! Я здесь и очень этому рад. Я решил, что буду оставлять на земле свои следы ежедневно.  Маленькие, крошечные, незначительные. Но я буду их оставлять, и мне плевать, насколько они крошечные. Это мои следы!

Кстати... Подписывайтесь на мой интересный паблик "Кино по десятилетиям". Каждую неделю - новая эпоха из истории кино. http://vk.com/kinodecades