Таверна Рендла

СЕМЁН РЕЗНИК.


С чего начать? Право, не знаю. Может быть, так: я сижу в мяг-ком кресле у окна и смотрю на редких прохожих у окна. Изред-ка по мокрой мостовой проезжает автомобиль, подняв из-под колес фонтанчики жемчужных брызг.
А, может быть, начать по-другому: я, Джек Барк, сорока трех лет (далее следуют внешние данные), хочу рассказать об одной таинственной истории, которая волей случая приключилась со мной. Эти два варианта, с которых я бы хотел начать повествование, конечно же, не идеальны. Подозреваю, что они даже скверны… Но следует сделать снисхождение, так как ваш покорный слуга никогда не преуспевал на литературном поприще. Более того, он никогда не пытался перенести свои мысли на бумагу. Это первый его опыт, может быть, крайне неумелый. Отсюда некая сухость изложения, неуклюжесть языка и, порой, топорное выражение мыслей. Единственное, на что я рассчитываю, так это на то, что моя искренность и стремление познать неизведанное в какой-то степени компенсирует недостатки мастерства.
Несколько лет назад я и не думал выносить эту странную исто-рию на суд читателя, но времена меняются.
Я не могу больше таить в себе то, что терзает меня постоянно, заставляет вскакивать в ночи. Иногда я думаю о том, что мне все пригрезилось, но стоит мне коснуться рукою правого плеча, где расположена красная отметина, я говорю себе: «Нет, нет, Джек! Все это было! Было… И никогда тебе от этого не деться! До самой гробовой доски».
В конце концов, есть предел, за которым зияет бездна. Я чувст-вую: он вот–вот наступит. Поэтому я хочу использовать последний шанс рассказать обо всем, что произошло со мной.
Быть может, после этого спокойствие и покой вновь войдут в мою душу.
Итак, был вечер. Солнце уже клонилось к горизонту. Жара по-немногу спадала, но откуда-то появились полчища мошек, и я быстро закрыл окошко своего старенького автомобиля. Из двух зол приходилось выбирать наименьшее: либо быть истерзанным кровожадными исчадиями ада, либо сидеть в машине, обливаясь потом, и проклинать Стенли Райта, из–за которого приходилось терпеть эти муки.
«Этот подонок подложил мне грандиозную свинью, – подумал я и чуть было не задохнулся от злости. – С удовольствием врезал бы тебе, ублюдок, попадись ты мне теперь!»
Я резко крутанул руль, чтобы не влететь в очередную колдобину. Еще несколько дней назад я и не подозревал, что существует эта дыра – Уэтсби. «Просветил» меня мой шеф Давид Коэн, по прозвищу Кондор. Кличку эту он заслужил вполне справедливо, ибо, в самом деле, был похож на эту экзотическую птицу. Высоченный и худющий, с маленькой головкой, и с таким же маленьким лицом, большую часть которого занимал огромный, хищно изогнутый нос-клюв. Да и череп, почти голый, с островками седых волос, лишний раз напоминал сходство с кондором. К тому же и характер у стервятника Коэна был паскудный: мне не раз хотелось набить ему морду. Он вызвал меня к себе и, даже не предложив сесть, ехидно улыбнулся и сказал:
– Слушай, Барк, тебе необходимо побывать в Уэтсби.
– Где-где? – не понял я.
– В Уэтсби, – повторил он, глядя куда-то в сторону.
– Но… но, мистер Коэн, – совсем растерялся я.
– Выедешь завтра утром. Остальное спросишь у Ронни Бартона. Ты понял меня, Барк?– он дал мне понять, что разговор окончен.
– Да, мистер Коэн,– тихо произнес я.
Кондор кивнул головой, что означало – пошел вон.
Я вышел, тихо прикрыв за собою дверь. Ронни Бартона я знал неплохо, даже очень неплохо. Парочку раз мы бывали с ним в одной компании. И везде этот живой, как ртуть, шатен с бабь-им лицом вызывал у всех повышенное внимание. Неунывающий толстяк был всегда весел и разбрасывал вокруг, всякие прибаутки, изрядно потешая этим окру-жающих.
И на сей раз, он не изменил себе.
– А, малыш Барк, входи, входи! – завопил он, едва я переступил порог его кабинета. Очаровательная секретарша при этом на миг оторвалась от монитора и, улыбаясь, взглянула на меня.
Надо сказать, что если кто-то называет меня малышом, я обычно обижаюсь. Но на Бартона нельзя было сердиться.
– Малыш Барк! – он как очумелый ринулся ко мне, а секретар-ша тихо засмеялась. Я даже знаю почему: мои шесть с полови-ной футов явно «гармонировали» с его пятью. Мы «отлично» смотрелись рядом.
– Садись, садись же, – он привлек меня к креслу. – Ты ко мне или, может быть, к Марте?– он кивнул на покрасневшую де-вушку.
– К тебе, к тебе, Ронни. Дело в том…
Он не дал мне договорить и громко завопил:
– Даю голову на отсечение, что знаю. Знаю! Тебя вызвал Кондор и поручил смотаться в Уэтсби, – Ронни радостно захлопал в ладоши, затем метнулся к столу и выхватил из груды бумажного хлама какую-то желтоватую бумажку.
– На, читай! – он ткнул ее мне.
Это была телеграмма: «В связи со сбоем процессора КТ-201 просим прислать представителя фирмы для устранения неис-правности. Эд. Мэтлок».
Ничего не понимая, я еще раз прочел телеграмму.
– Но я не специалист по процессорам… – я недоуменно глянул на раскрасневшееся лицо Бартона.
– То-то, я и говорил Кондору… Но он уперся. Говорит: «Барк от-личный специалист – разберется, – хмуро произнес Бартон.
– А, где Райт? – я знал, что этот парень занимался такими про-цессорами.
– Греет пузо на Мичигане. Он уже неделю в отпуске. Слушай, дружок, кроме тебя и Райта, никто не смыслит в этих прокля-тых процессорах. Никто! – он приблизился ко мне, пристально глядя в глаза.
– Ну, и где этот Уэтсби? – сдался я.
– Сейчас, сейчас, малыш, – он снова метнулся к столу, едва не опрокинув при этом стоящее на пути кресло. Через мгновенье Ронни вновь стоял возле меня и с видом фокусника развернул карту.
– Смотри! – он ткнул в нее пальцем.
Я еле нашел название «Уэтсби» среди множества других. Это был, если верить карте, крошечный городок, затерявшийся где-то среди скалистых плато у самой канадской границы.
– Старина Райт нахваливал этот городишко. Он с энтузиазмом туда ездил, – Бартон стрельнул глазами на Марту, затем под-мигнул мне:
– У него там много подружек…
И теперь, трясясь на этой проклятой дороге, я живо предста-вил, с каким энтузиазмом Райт рвался в этот чертов Уэтсби. «Даже если этого проходимца ждет там сотня подружек, то по-сле такой дороги и одной не захочется», – подумал я.
Тем временем дорога, если ее можно было назвать таковой, становилась все хуже и хуже. То и дело приходилось включать низшую передачу, и автомобиль полз как черепаха. Казалось, вся дорога состоит из колдобин и ям. Кроме того, кромка дороги зачастую граничила с пропастью, так что глядеть надо было в оба. Следует еще добавить, что из-за проклятых кровососов я сидел в закрытом раскаленном салоне, страдая от адской жары.
Все это доконало меня, и я ударил по тормозам. Затем открыл дверцы, рискуя быть искусанным, но вместо этого в салон во-рвался свежий ветерок, и сразу стало легче. А мошки исчезли, словно их вовсе не было.
Я остановился, вылез из машины и подошел к краю дороги. От пропасти меня отделял невысокий, заляпанный грязью, бетонный бордюр. Одного взгляда вниз было достаточно, чтобы почувствовать головокружение. Бездна «тянула» меня вниз, и я, чтобы пощадить нервы, отступил на несколько футов от обочины.
Только теперь я огляделся и застыл, очарованный открывшейся панорамой. Солнце еще было высоко. На ослепительно голубом небе, ближе к западу, в золотых венцах застыли стайки тучек. Воздух был потрясающе прозрачен, и лишь слабые дуновения ветерка нарушали неподвижность окружающего мира. Со смешанным чувством восторга и смятения я созерцал открывшийся пейзаж. Я смотрел на громадные пологие склоны, на черные скалы, поднимающие-ся резкими зубцами на высоту четырех-пяти тысяч футов, и вдруг ощутил себя одинокой затерявшейся песчинкой среди глубоко враждебного ландшафта. Меня охватил ужас и, не чувствуя ног, я бросился к машине, рванул дверцу, ввалился вовнутрь и лихорадочно нажал на стартер. Автомобиль рванулся так, что я чуть было не вынес лобовое стекло. Удивительно, но, несмотря на ветхость, моя стальная лошадка выдюжила и меня не подвела. Через час я был уже далеко от того рокового места, но страх маня не отпускал.
«Чего я так испугался, – подумал я, – ведь ничего не произошло. Горы как горы. Возможно, это усталость давит на психику».
Когда-то я слышал, что на земной поверхности существуют аномальные участки, где человек испытывает необузданный страх и даже галлюцинации. И все потому, что глубоко под землей в этих местах проходят линии разлома тектонических плит и выделяется мощная энергия. Она-то и влияет на психику человека. Видимо, я попал в такое место. «Достаточно разложить все по полочкам, и все станет на свои места», – решил я.
Надо сказать, я никогда серьезно не относился к мистике и ве-рил, что все можно объяснить с материальной точки зрения. Кроме того, я считал, что в штуке, которая называется мозг, очень много неизведанного. Это сейчас, много лет спустя я по-нял, что нельзя все ограничивать материальным миром, кото-рый, может быть, является лишь малым окошечком в миро-здание.
Но хватит, я отвлекся. Пора возвратиться к той ситуации, кото-рая сложилась на дороге. Заметно темнело, солнце уже скры-лось, а небо из голубого превратилось в нежно зеленое – столь необычное у нас в Омахе. Впрочем, в городе о цвете вечернего неба судить нельзя, так как ночные светильники донельзя его искажают. Другое дело здесь, где цивилизация не успела испо-хабить природу, где воздух прозрачен, как хрусталь… Одним словом, я готов был насладится видом ночного неба, но, вспомнив, что до ближайшего населенного пункта еще миль двадцать, увеличил скорость, насколько это было возможно на этой чертовой дороге. Конечно, я рисковал оставить колеса на так называемом шоссе, но перспектива коротать ночь в авто-мобиле меня вовсе не радовала.
Тем временем совсем стемнело. Если на равнине ночь надвига-ется медленно, то в высокогорье она наступает мгновенно, без всяких полутонов и теней: после сумерек сразу наваливается душная вязкая ночь.
Вот и теперь уже было совсем темно. Я включил ближний свет, но затем перешел на дальний. Он с трудом пробивал белесый ночной туман. В такой обстановке надо быть особенно внима-тельным, ибо неминуемо свалишься в пропасть, стоит лишь зазеваться. Это сейчас, когда после тех событий прошло много времени, я вижу ясно, что следовало бы заночевать в машине. А тогда – как черт меня дернул, я решил ехать до первой де-ревни. И, надо сказать, что этот вариант мне казался единст-венным.
Итак, я включил дальний свет и, проклиная Райта, медленно-медленно, почти вслепую двинулся вперед. Уверен, что у этого болвана Райта было в тот момент отвратительное настроение, хотя он и находился в тысячи миль от меня. Так я полз на пер-вой-второй передаче около часа. Затем дорога пошла вниз, и я выехал на относительно ровное плато. Развернув карту, я уви-дел, что горы остались позади. Теперь до деревни, если я пра-вильно определил свое местонахождение, оставалось совсем немного. На душе сразу стало веселей, да и туман к тому вре-мени рассеялся. А на черный бархат неба высыпали звезды – крупные, разных цветов и оттенков, весь небосвод был запол-нен ими. В другое время я бы остановился, чтобы полюбовать-ся ими, но сейчас надо было спешить. Проехав еще несколько миль, я боковым зрением заметил некую искорку справа. Это было так неожиданно – в кромешной тьме увидеть сверкаю-щую точку – что я не успел среагировать. Чуть позже, правда, я глянул вправо. В самом деле, далеко в стороне мерцал слабый, почти незаметный огонек.
Я тотчас же хотел свернуть вправо, но, к моему великому огор-чению, сделать это не представлялось возможным, так как по обе стороны дороги рос густой кустарник. Он был настолько густ, что через него с трудом бы протиснулся человек, не то что автомобиль. Разочаровавшись, я вновь поехал вперед.
«Дался мне этот огонек! Скоро ты окажешься в деревенской гостинице, Джек», – сказал я тогда себе. Но огонек справа как будто становился ярче, и через несколько миль он уже казался расплывчатым пятном света. Неподвижное царство мрака об-ступало со всех сторон. Потом показалась дорога, которая, вроде, вела к нему. Не раздумывая, я свернул вправо и въехал на узкую проселочную дорогу.
Я проехал с полмили, и передо мной в лучах фар возникло темное приземистое строение, приткнувшиеся к откосу. Опять откуда-то взялся туман. Тусклый свет от  окон и светильников, укрепленных на стене здания, почти не пробивали его. Неда-леко от невзрачного здания в темноте угадывались контуры другого строения.
Возле основного из них росло несколько деревьев, где я и за-глушил двигатель. Выбравшись из салона, я подошел к осве-щенным окнам. Они были аккуратно завешены – ни щелки, чтобы заглянуть вовнутрь. Немного постояв и подумав, я по-дошел к двери и, взявшись за дверную ручку, потянул на себя. Я оказался в плохо освещенном помещении. В глаза сразу бро-силась стойка, у которой стояло несколько человек. Они не об-ратили на меня никакого внимания. Может, потому, что они были окончательно на взводе. Я это отметил сразу. Еще пароч-ка забулдыг горячо спорили между собой. Если судить по дю-жине бутылок на столе перед ними, то они явно не знали, о чем спорят, но, тем не менее, готовы были вцепиться друг другу в глотку. Они были настолько пьяны, что не обратили никакого внимания на какого-то чужака. Если не считать хо-зяина, кроме этих пьяниц, здесь никого не было.
Я сел за столик и осмотрелся. Несомненно, я оказался в дере-венской таверне. Это было небольшое помещение, насквозь прокуренное, с низким потолком. У стены близ окна за стойкой орудовал гориллообразный детина. На расстоянии футов пятнадцати от него были расположены грубо сработанные столики с такими же стульями. Здесь напрочь отсутствовало электричество: вместо лампочек горели керосиновые лампы.
«Точно попал в прошлый век», – подумал я. Но, все равно, после долгих часов, проведенных в машине, попасть сюда было приятно. Хотя, по правде сказать, что-то меня угнетало. Что-то здесь было не так. Я чувствовал это нутром и даже пожалел, что оставил пистолет в автомобиле. Однако нож оставался при мне.
Итак, я сел за столик и стал ждать. Хозяин же, перестав мыть бокалы, подошел ко мне.
– Слушаю вас,– голос его оказался чересчур низким.
– Если можно, принесите что-нибудь перекусить, – произнес я, глядя ему в лицо. Что-то в облике его поразило меня. Хотя, что именно, я не понял.
– Есть отбивные, – флегматично сказал он.
– Да, да, отбивные. И стакан виски. Если можно, конечно.
– Хм… почему же нельзя.
Он пошел к стойке, смешно переваливаясь с ноги на ногу. Стену за стойкой закрывала тяжелая портьера. Там, определенно, было подсобное помещение, возможно, небольшая кухонька. Хозяин таверны скрылся в ней. Появился он минут через десять с подносом, на котором покоились отбивные и стакан виски. Он подошел к моему столику и протер его салфеткой. Я обратил внимание на то, что делает он это как-то неуверенно, хотя и старается скрыть свою неловкость. Возможно, в этих диких местах и не слышали об этикете, но перед человеком городским ему не хотелось ка-заться олухом.
– Послушайте, милейший, – я постарался придать голосу некую приветливость, – не могли бы вы оказать мне услугу.
– Услугу?! – он бросил расставлять приборы и уставился на ме-ня. Тяжелый взгляд из-под густых бровей не предвещал ничего хорошего. Мне даже показалось, что в воспаленных глазах мелькнуло нечто похожее на страх или подозрение.
– Да, да, мистер… – я намеренно запнулся.
– Рендл. Крис Рендл, – мрачно вставил хозяин таверны.
– Я хотел бы, мистер Рендл, переночевать. Вы не подскажете, где это можно сделать? – я ткнул вилкой в коричневое мясо.
Рендл стоял, таращась на меня, словно никогда не видел, как ножом и вилкой разделывают отбивные. Мне даже показалось, что я слышу слабый скрежет шестерен в его мозгу. Этот тугодум явно обдумывал мою просьбу. Я давно заметил, что природа, если обделяет человека в чем либо, то с лихвой возмещает это в другом. Живой пример этого стоял теперь передо мной: золотое правило подтверждалось на все сто. Крис Рендл, хотя имел фигуру Геркулеса, но явно обладал куриными мозгами. Вдруг до него дошло:
– Я… я не знаю, – растерялся он и развел руками, – но… но я спрошу, – он повернулся и зашагал, как я предполагал, на кух-ню.
Отсутствовал он долго, я даже успел немного выпить виски и прикончить отбивные. Даже выкурить полсигареты. А его все не было. Я еще раз обвел взглядом помещение. Первоначаль-ное впечатление при этом ничуть не изменилось. Разве только усилилось ощущение убогости и запущенности. Полы были грязны. Обои на стенах явно не обновлялись ни один десяток лет и имели довольно жалкий вид. Я подумал, что в этой глуши явно не знали об электричестве.
«Интересно, видели ли они телевизор?» – подумал я и содрог-нулся, поставив себя на их место.
Тут взгляд мой коснулся стойки. Те двое дебильных ребят, ко-торые смаковали виски, когда я вошел, ушли, и о них лишь на-поминала дюжина пустых кружек. Вдруг мне пришла мысль, что заведение, в которое волей случая я попал, резко отличается от заведений такого рода. Обстановка в таверне была точь в точь такая, какую я видел на экранах черно– белого кино. Действие этих картин происходило в прошлом веке. Огромный бочонок на краю широкого прилавка, бокалы, парочка бутылок виски и больше ничего. В то время, как у любого маль– мальского питейного заведения, должен присутствовать гораздо больший асортимент. Я попытался проанализировать это и еще ряд непонятных мне вещей, как дрогнула портьера и показалась гигантская фигура Рендла. Он подошел к бочонку, нацедил себе бокал пива и залпом выпил. Затем достал из бокового кармана какую–то тряпку и вытер пот, выступивший на багряном лице. В это самое время, из кухни вышла женщина и подошла к Рендлу. Она была молода и изящна. Где–то в пределах тридцати и лицо ее было прелестно, хотя немножко измождено. Да еще: очень бледно. Видимо, особа эта, не слишком утруждала себя прогулками на свежем воздухе, чего не скажешь о хозяине… . Кстати, я совершил оплошность: не описав более чем причудливую внешность этого мужлана. Делаю это сейчас, к сожалению, не-много запоздало.
Этот грузный человек, как я уже упомянул, был и впрямь похож
на исполинского обитателя местных лесов. У него была боль-шая квадратная голова, покрытая густой рыжей шевелюрой, густые бакенбарды, усы и бородка, короче говоря, все лицо его было покрыто щетиной, средь которой сиротливо торчал хищно изогнутый нос. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели на меня насторожено из–под низкого покатого лба. Даю слова, даже могу поклясться, что кожа на его лице не знала бритвы. Удивительно, но сходство с гориллой еще подчеркивало то, что этот человек сутулился, точно нес на плечах тяжелый груз.
Та женщина, которая теперь вполголоса разговаривала с хо-зяином, резко отличалась от него. Природа как бы говорила: не все в этом мире уродливо, есть и прекрасное: вот эта жен-щина, например. Видимо, я надолго задержал взгляд на этой женщине, она почувствовала дискомфорт и взглянула на меня. Наши глаза встретились, но свет лампад был не столь ярким, что бы в ее глазах можно было что–то прочесть. Впрочем, она тут же отвернулась и они зашептались. Результатом этих переговоров было то, что Рендл наполнив два бокала, двинулся ко мне. И эти бокалы в его ручищах выглядели иг-рушечными.
–Разрешите присесть!– он поставил бокалы на стол.
–Да, да, пожалуйста.
–Попробуйте моего пива,– он сел, и стул затрещал под ним.
–Спасибо!– я поднял бокал и сделал глоток.
Рендл сделал то же самое. После этого в его бокале жидкости почти не осталось.
– Ну, как?– Рендл сделал гримасу, в которую с трудом можно было принять за улыбку.
–Пиво отменное,– солидно произнес я.
–То–то! Я вот переговорил с женой. Вы можете остаться у нас,– он допил остаток пива и поставил кружку на стол.
–Премного вам благодарен мистер Рендл. Я воспользуюсь ва-шей любезностью. Мне только переспать. Рано утром я уеду.
–Обычно мы не оставляем посетителей на ночь. Но вы, видимо, издалека и небось намаялись за день?
Я был поражен, услышав такую заботу обо мне.
–Да, издалека! Из Омахи.– Пиво заметно взбодрило меня.
–Из Омахи!? А где это?– он вытаращился на меня.
–Как!? Вы не знаете, где Омаха?– вырвалось у меня. И я пожа-лел, что сорвался. Однако, Рендл ничуть не смутился. По край-ней мере, из–за его растительности, покрывавшей его лицо, ничего нельзя было разобрать.
–Мы тут, как у черта на куличках. Ничего не знаем.– хладно-кровно произнес он и вдруг крикнул:
–Эй Салли, иди к нам!
Тут же подошла женщина, которую я раньше видел за стойкой, и присела за стол, прямо против меня.
–Моя жена, Салли. А это, Салли… мистер…–Рендл, вопроситель-но
посмотрел на меня.
–Смит. Джорж Смит,– соврал я.
–Мистер Смит приехал из Омахи,– в его тоне мне послышалась ирония.
–Омахи? А где это?– удивилась она
–Вот– вот, я уже говорил мистеру Смиту, что мы здесь отстали от цивилизации,– он противно захихикал.
Салли же покраснела.
–Омаха находится на правом берегу Мичигана,– назидатель-ным тоном произнес я.
Она кивнула. Зеленные глаза на сей раз глянули на меня в упор.
В самом деле: она была восхитительна. Даже бледность лица шла ей. Я подумал, что Рендл не такой простак, как кажется. Он то поселился , видимо думая, что здесь его красотку никто не уведет. Ведь вокруг нет и намека на жилье, так что здесь он будет спокоен.
–Мистер Смит останется у нас на ночь.– Внезапно оскалился Рендл.
–Ну и прекрасно,– произнесла Салли, и я ощутил легкое при-косновение ее ноги.
–Приготовь постель,– он как–то странно посмотрел на нее.
–Да, милый!– нога под столом надавила сильнее.
Я ответил ее тем же. Салли не глядя на меня поднялась. Подо-шла к двери, расположенной в стене,( удивительно, что я ее раньше не заметил) открыла ее и исчезла в темном проеме. Когда дверь захлопнулась, Рендл тоже встал и подошел к загу-лявшим пьяницам.
–Все, все ребята! Уже поздно. Пора домой!– это было сказано твердым, не терпящим возражения голосом.
Один быстро поднялся. Другой же остался сидеть. Он был со-вершенно пьян.
–Ты, что оглох, Билл,– Рендл тряхнул сидящего. Тот поднялся и, проходя мимо меня, вдруг остановился:
–Ты молишься на ночь, Джек Барк? Молишься?– спросил он, глядя мне в глаза. Я готов был поклясться, что он в этот момент, был совершенно трезв. Произошло все внезапно, и я был так поражен, что не мог вымолвить и слова. В тот же миг Рендл толкнул его так, что он отлетел к двери как куль соломы.
–А ну вон, ублюдок! Я говорю вон!– он решительно к упавшему. Схватил его за шиворот, поволок, и выкинул за двери. Затем, видимо остыв, подошел ко мне.
–Подонки. Отпили мозги. Ну, идемте, я вам покажу комнату. Я встал и безвольно побрел за ним. Только что произошедший эпизод не выходил у меня из головы.
«Откуда этот Билл знает мое имя? Ведь я сказал, что меня зовут Смит. Почему он спросил меня: молюсь ли я на ночь? Что он еще хотел сказать, прежде чем Рендл вышвырнул его вон?»
Все эти вопросы вертелись в голове и после того, как Рендл ушел из комнаты. Кстати, о комнате. Это было крошечное по-мещение, Такое маленькое, что в ней помещалась кровать, па-ру тумбочек, на одной из которых горела свеча. Блики от нее гуляли на стенах, создавая жуткое впечатление. В футах десяти от кровати было окно. Оно было приоткрыто и с улицы тянуло свежестью. Боясь, что порыв ветра задует свечу, я закрыл окно. В тот же миг пламя свечи стало ровным и это вселило в меня некое спокойствие. Не раздеваясь я лег на аккуратно разостланную кровать. Но тревожные мысли овладели мною. Все–таки усталость взяла свое и я уснул. Видимо, спал я несколько часов и проснулся оттого, что будто, кто–то невидимый навалился на меня. Чувство страха и самосохранения заставили меня проснуться. Было около двух. Свеча давно уже потухла, и вся комната была залита лунным светом. Около меня никого не было и, чтобы успокоится, я решил посмеяться над своими страхами и уснуть. Но не тут было. Сон ушел и все мои старания забыться ни к чему не привели. Так я лежал с открытыми глазами, и почему–то мне подумалось, что и Салли сейчас не спит. Я ясно представил ее лицо. Мне захотелось увидеть ее, и я подумал, что это лишь пустые мечты. Потом мне надоело валяться на постели, я подошел к окну и распахнул его. Светила полная луна. Все пространство было залито серебром. Даже деревья, и те были точно из серебра. На западе небо темнее. Там сверкали крупные звезды. Я узнал красно–зеленоватый Марс. В то же время все вокруг было объято тишиной. Лишь громко вереща-ли цикады.
«Может быть мне уехать? Ведь все равно я не усну».– Подумал я и отошел от окна. Но не успел я подойти к кровати, как вдруг, что–то огромное и лохматое, влетело в раскрытое окно. Отменная реакция и на этот раз выручила меня. Я рванулся в сторону двери и сделал это вовремя.
Кровать затрещала под ногами чудовища. Оно явно рассчиты-вало вцепиться мне в горло, но в следующий момент я был уже у двери. Я рванул ручку, но к моему ужасу, дверь была заперта. Страшнее ситуации нельзя было придумать. Я стоял спиной к двери, ожидая очередного прыжка незваного визитера. Я даже позабыл о ноже, так я был напуган. Тут неведомое чудовище спрыгнуло с кровати на пол. Свет луны коснулся его. Я увидел, что это был громадный волк. Я даже не мог представить себе, что они достигают таких размеров. Налитые кровью глаза сверкали ненавистью. Шерсть стояла дыбом, а из оскаленного рта торчали огромные клыки, меж которых на пол стекала слюна. Зверь, явно не торопился: он хотел выбрать момент поверней. Он медленно– медленно, не сводя с меня горящих глаз, отступил немного в сторону. Я же смотрел ему в глаза, и дьявольский страх сковал мои мышцы. И тут я вспомнил о ноже, и рука моя медленно потянулась к пояснице, где в чехле находился нож. Я уже коснулся рукоятки как зверь прыгнул. Я ощутил страшный толчок, который бросил меня на пол. В тот же момент, я почувствовал страшную боль в правом плече. Клыки зверя рвали плоть. Меня спасло то, что в момент прыжка, я чуть сместился в сторону, иначе волк бы вцепился мне в горло. Теперь же мы находились в неравном положении. Правая рука моя оказалась поврежденной, а левой я мало что мог сделать. Я уже потерял надежду. Но тем не менее изловчился и ударил волка по глазам, по горящим ненавистью глазам. Это был сла-бый удар, но зверь на миг ослабил хватку. И я в мгновенье вы-катился из–под него. Даже успел выхватить левой рукой нож. В тот же миг волк снова бросился на меня. Я же ударил его и лезвие погрузилось в мягкую плоть. Зверь страшно зарычал, стараясь дотянуться до моего горла. Я же наносил удары ножом. Я чувствовал, что еще немного, и я потеряю сознание. перед глазами поплыли красные круги. В тот самый момент, когда я прощался с жизнью, волк опять страшно зарычал, бросил рвать меня и выпрыгнул в окно.
Еще несколько минут я неподвижно лежал на полу, не веря, что все закончилось. Затем встал и подошел к кровати и рухнул на нее. Надо было, что–то делать с плечом. Я разорвал сорочку и кое– как, стиснув зубы, перевязал рану. Ткань сразу пропиталась кровью. Я намотал на плечо еще слой ткани и подошел к двери и стал стучать в нее, но безрезультатно: дом, точно вымер.
«Что? Что делать?– одна мысль сверлила мозг,– может воспользоваться окном? – я подошел к окну и глянул во двор. Лунный свет по–прежнему заливал землю. Во дворе не было ни души. Но я убедился, как обманчива ночь.
« Возможно, где–то притаился ненавистный враг. Не успею я ступить и шага, по этой залитой, лунным светом равнине, как он набросится на меня». – Подумал я, и запер окно. Затем кое–как добрел до кровати и упал на нее.
Все пережитые волнения разом нахлынули на меня и я, сам то-го не желая, заснул крепким сном.
Проснулся я оттого, что яркий свет бил сквозь веки. Это были лучи восходящего солнца. Они падали прямо в лицо.
«Какой ужасный сон мне приснился!»– подумал я и чуть было не рассмеялся. Но в следующий момент, когда я чуть повернул-ся, жгучая боль пронзило тело. Я взглянул на плечо. Оно было в крови. Точнее кусок рубашки, которым я перевязал плечо, был весь в крови. Еще не веря в случившиеся, я рывком вскочил на ноги. Сильно закружилась голова и, чтобы не упасть, я вцепился в спинку кровати. Потом мой взгляд коснулся пола. На нем были красные пятна. Я согнулся и увидел клок волос. Ничего не соображая, я рассмотрел их. Это были женские волосы! Белокурые, ухоженные женские волосы! Я не мог поверить глазам.
«Откуда они взялись? Быть может, когда я спал, меня навещала женщина? Но зачем она оставила свои волосы?
Это была чудовищно трудная задача, и мой мозг отказывался решать ее. Тем не менее надо было, что–то делать. Я подошел к двери и толкнул ее. К моему удивлению она легко поддалась. Я выглянул в коридор. Он был пуст. Я быстренько, вернулся, и кое–как сдерживаясь, чтобы не крикнуть от боли, накинул пиджак. Внезапно на полу что–то сверкнуло. Я нагнулся и под-нял… кулон.
Он был в форме эллипса. Тонкая цепочка была порвана. Поэтому и кулон был утерян. Если бы произошло землетрясение или в мой дом ударила молния, я был бы поражен меньше, чем теперь. Я вертел в руках эту странную находку, и на меня повеяло чем–то ледяным. Несомненно! Та-кой же медальон я видел на шее Салли.
Это значило лишь одно: в комнате была Салли. Но когда она его оборонила? Когда я спал?
«Видимо, не хотела будить».– Подумал я, и сунул кулон в кар-ман, рассчитывая перед уходом отдать хозяйке.
Когда я вышел в коридор, там по–прежнему было ни души. Я прошел в столовую и положил на прилавок де-сятидолларовую бумажку.
–Неплохая плата за отлично проведенную ночь,– сказал я себе и направился к двери. Честно говоря, мне хотелось побыстрее убраться отсюда.
–Эй, молодой человек!– услышал я вдруг и обернулся. Ко мне подходил маленький лысый человечек, в помятом старомод-ном костюме. Откуда он взялся, я так и не понял.
–Во дворе я видел машину. Это ваша?– спросил он сиплым го-лосом. В ответ я кивнул головой. Он подошел и протянул мне руку.
– Ричард Уайт, местный врач.
Я пожал холодную как лед руку.
–Джек Барк,– я забыл, что Рендлу я назвал другое имя.
–Вы не подбросите меня?– спросил он, глядя мне в глаза.
–Но…вам куда?– спросил я, внезапно почувствовал страх.
–Туда, куда и вам. Всего несколько миль,– он скупо улыбнулся, и, видя мое недоумение, добавил:
–Отсюда лишь одна дорога, поэтому нам по– пути.
Я в ответ лишь пожал плечами, показывая тем самым, что со-гласен. Когда мы отъехали, он сказал, что среди ночи Рэндл послал за ним: жена его упала и разбилась. Уайт сказал, что на-шел ее в крайне тяжелом состоянии. Ее необходимо было по-местить в больницу, но Рэндл почему–то заупрямился.
–Не оказались ли у нее раны, похожие на ножевые,– вырвалось у меня. Уайт как–то странно посмотрел на меня. Затем вдруг глянул в окно:
–Вот здесь высадите меня, пожалуйста. Мистер Барк, большое вам спасибо, что подвезли,– он протянул мне холодную как лед руку. Я проследил куда он пошел. В мелкий кустарник, где там и сям торчали кресты и могильные плиты. Да это было кладбище.
« Видимо, путь к деревне, где жил доктор, лежал через клад-бище».– подумал я и выжал сцепление.
Через несколько дней, когда я закончил свои дела в Уэтсби и возвращался домой в Омаху, мотор внезапно забарахлил. Ругая себя, я вышел из машины, чтобы устранить поломку. И тут я понял: это то самое место, где я высадил Уайта. Конечно, я не придал этому значения, но когда кое–как я управился с мотором, мне почему–то сильно захотелось осмотреть окрестности. Ноги сами несли меня вглубь кустарника. Я бродил среди могил давно заброшенного кладбища, читая надписи и фотографии на плитах. Но одна надпись, вызвала у меня шок. Я не верил своим глазам. На плите была фотография … Фотография того человека, которого я подвозил. Он, это был он. Несомненно он. Под фотографией было
выбито: Здесь покоится Ричард Уайт. 1870–1942г.
«Скорей, скорей отсюда!»– я бежал, спотыкаясь о плиты. Нако-нец, добрался до машины и ввалился в салон. Опомнился я то-гда, через минут сорок, когда страх мой немного улегся. Но все равно я решил заехать к этому Рендлу, в надежде, что это по-может разрешить мне эту темную историю. Поехал милю или две. Вот и эти деревья, которые я видел у стен таверны. Но где же сама таверна? Здесь не было намека на строение. Лишь го-лая поляна расстилалась предо мной. Тем не менее, это было то место, где несколько дней назад, я прожил страшную ночь. Сомнений на этот счет у меня не было. Случайно я сунул руку в карман и нащупал холодный кружочек. Я вынул его. Это был золотой кулон Салли.
Не долго думая я бросил его на землю. Затем запустил мотор, поехал, стараясь как можно быстрее покинуть это место. Уже потом, проехав милю или две, мне встретилась отара, которую гнал хромой старик. Я остановился, пропуская стадо.
–Вы не подскажите, где найти таверну Рендла, спросил я у него. Он надолго задумался: овцы даже ушли вперед.
–Рендл…Рендл. Я где–то слышал это имя,– но где? Внезапно он стал лихо креститься.
– Мой отец, когда я был маленьким, пугал меня: вот придет Рэндл и заберет тебя в преисподнюю. Последнюю фразу он проговорил скороговоркой. Затем, ковыляя, бросился догонять отару.