Культура европейской повседневности 4

Ковалева М.В. Очерки по истории европейской культуры повседневности XVII века. - Орел: издательство ФБГОУ ВПО "Госуниверситет - УНПК". 20013.

Сноски и иллюстрации по техническим причинам не воспроизводятся. Надписи под иллюстрациями оставлены с целью облегчить их нахождение, если читатель захочет их увидеть.

Германские города

Бедствия Тридцатилетней войны привели к угасанию и упадку многих немецких городов.
Однако сразу после окончания Тридцатилетней войны города Германии начали возрождаться. Они отличались похвальной чистотой на улицах, которые мостились камнем. Тротуары приподнимались в центре для стока воды. Под улицами проходили деревянные водопроводные трубы. Вода собиралась в каменные цистерны и фонтаны, украшенные скульптурой, которые располагались на рыночных площадях и главных улицах. В начале века в тёмное время суток выходили с факелами и фонарями. Впоследствии факелы были запрещены, а на углах домов крепились железные ёмкости с горящим огнём, которые при случае использовали для предупреждения о пожарах ударами по их поверхности. Сначала воду для тушения пожаров брали в фонтанах, затем стали устраивать шлюзы, присмотр за которыми возлагался на мелких торговцев, в Лейпциге – на владельцев гостиниц. В случае пожара они отвечали за спуск воды к горящим местам. Уличная охрана и патрули появились в последние  60 лет XVII в.
Любимым местом сбора горожан по воскресеньям был главный рынок. После проповеди они, наряженные в красивую одежду,  обме-ивались новостями и договаривались о совместных делах. Во всех купеческих городах имелось помещение, где купцы встречались и заключали сделки – биржа. В башне ратуши, под часами, всегда было место, с которого сторож наблюдал за происходящим в городе, а трубач трубил в тромбон или корнет.
Своеобразными клубами для общения бедным горожанам слу-жили пивные и харчевни, купцам и ремесленникам  –  гильдейские дома. В наиболее значительных городах дома внутреннего города были большей частью построены камня, имели три и более этажей в высоту, крылись черепицей. Стены комнат богатых горожан украша-лись вышитыми коврами и обивались дорогими тканями.
Фарфор не был распространён. Богатая серебряная посуда встречалась только в домах князей и очень богатых купцов. При этом ювелирная работа ценилась больше, чем вес изделия. Средний класс предпочитал оловянную посуду, которую начищали до блеска, и она служила гордостью хозяйки. Наряду с ней использовалась стеклянная и глиняная посуда, часто привозная из-за рубежа, разрисованная или содержащая на поверхности благочестивые надписи.  Важную роль в жизни горожан имели огороды. Они могли быть как снаружи, так и внутри городских стен.
Немецкие горожане любили праздники. В северной Германии карнавал служил поводом для гуляний в масках. Любимыми персонажами, в которых перевоплощались горожане, были турки, мавры и индейцы. Когда во время Тридцатилетней войны городской совет од-ного города запретил маски, это вызвало волнения. Танцы, в основном, затевались на свадьбах и ремесленных праздниках. Власти, моралисты и церковь неодобрительно смотрели на парней, слишком усердно приподнимавших, раскачивавших и круживших своих партнёрш. Такие вольности официально запрещались. Весельем отличались гильдейские праздники, включавшие в себя соревнования. В Эрфурте существовали ежегодные забеги для бедняков. Мужчина-победитель получал чулки, а женщина – меховой плащ.
Любимой игрой молодых горожан служил теннис, который впоследствии почти исчез среди бедствий Тридцатилетней войны. Если в город прибывали несколько хороших игроков, на рынке раз-брасывали песок, расчерчивали площадку с помощью колышков и верёвок, после чего зрители из окон домов с удовольствием смотрели на игру.
Городская лотерея носила название «урна Фортуны». В  1624 г. в Лейпциге для розыгрыша были приготовлены 17000 гульденов. Каждый билет стоил 18 пфеннигов. Было 17 билетов с первым призом, при этом самый высокий выигрыш составлял 350 гульденов. Всего было продано 300.000 билетов. В конце розыгрыша недовольные своими результатами студенты разбили ящик, откуда доставали билеты.
Дополнительные развлечения в жизнь горожан вносили ярмарки. Кроме торговли, здесь происходили различные представления. На площадях располагались палатки бродячих театров. В балаганах показывали людей с необычными способностями, уродов и диковинных животных. В 1630 г. на ярмарке в Лейпциге зрители могли увидеть отца с шестью детьми, талантливо игравшими на различных инструментах; женщину, которая могла шить, писать и подносить пищу ко рту ногой; ребёнка одного года, заросшего волосами по всему телу. Здесь также выступали канатоходцы, глотатели огня, жонглёры, ак-робаты и певцы.
Итальянский путешественник Винченцо Коронелли описал ряд немецких городов. Свободный имперский город Нюрнберг поразил его крепостной стеной 8000 шагов в окружности и глубокими рвами. В начале XVII в. она была усилена бастионами и куртинами, выступающими за пределы стен полумесяцем. В замке крепости показывали четыре коринфские колонны в 15 шагов высотой, которые якобы перетащил из Рима дьявол, а также отпечаток подковы коня знамени-того колдуна, который перескочил на нём через городские рвы. Входные ворота города показались путешественнику самыми креп-кими, и красиво отделанными в Германии. Нюрнберг имел свой университет, развитые ремёсла и торговлю. Вокруг город окружали на-селённые предместья, сады и огороды. По подсчётам, приводимым Коронелли, в городе было 228 улиц, 10 площадей,
12 фонтанов и 118  общественных колодцев, 11 каменных мостов. На реке стояло 68 водяных мельниц. В Нюрнберге насчитывалось 13 купален, при этом в одной из них использовали минеральную воду, считавшуюся целебной от всех недугов.
Городской Арсенал располагался в двух больших залах и, по мнению Коронелли, мог вооружить 11.000 человек. В нём имелись пушки самых разных видов и калибров, в том числе «сирены» и «базилиски». В кабинете начальника Арсенала стояли уменьшенные копии различных артиллерийских вооружений и укреплений.  Одно из зданий было заполнено аркебузами, пистолетами, шпагами, кинжалами разных стран и наций, древних и современных, совместно с которыми хранился кусок магнита.
Коронелли осмотрел библиотеку Магистрата, располагавшуюся в четырёх галереях. Начало ей было положено ещё до Реформации монахами-доминиканцами. Она содержала множество манускриптов из старинных монастырей. Самой старой считалась книга, содержавшая Евангелие и гимны, принадлежавшие греческой церкви.
Городская ратуша была украшена искусной деревянной резьбой и картинами Альбрехта Дюрера. В городе имелся публичный театр, вмещавший 8000 человек.
Вюрцбург, столица Франконии, поразил Коронелли мощной крепостью Мариенберг, возвышавшейся над ним. Крепость служила резиденцией местных князей - епископов. Её охранял гарнизон из 200 конников.  Во дворе располагался фонтан, куда подавалась вода с со-седних гор. У подножия гор находились колодец-цистерна и фонтан, куда лилась и где сохранялась речная вода. На реке работали мельни-цы для пиления и помола. Имелась помпа, которая поставляла воду в фонтан крепости. Три пещеры крепости служили в качестве арсенала. Ещё в двух хранились 60 бочек вина.
В городе работала почта. Курьеры по средам и субботам дос-тавляли письма в Нюрнберг, Франкфурт и за границу – во Францию, Англию, Фландрию и Голландию. Дважды в неделю собирался рынок. Имелся один большой госпиталь для бедных.
Дюссельдорф в конце XVII в. представлял собой город с пятью воротами, шестью католическими церквями, гостиницей для палом-ников, двумя лютеранскими и кальвинистскими храмами. В центре города находилась резиденция курфюрста. В ней размещались поме-щения для судей и различных чиновников. Зимой в городе квартиро-вали 10 военных полков, которые частично использовались для охра-ны городских укреплений. Окрестности города изобиловали полез-ными ископаемыми – железом, серебром, оловом.
Неизвестный русский путешественник, посетивший Германию в 1698 г., оставил интересные заметки о ряде немецких городов. Пе-редвигался он по Германии со своими спутниками в карете, а также на кораблях, которые тянули вверх по реке до десяти запряжённых лошадей.
 Неподалёку от Майнца путешественник посетил горячие ле-чебные ключи: «Тут построен дом великий и платы изрядныя. Сделано место, где ходят в воду, сколько кто хочет уступит в воду, и купаются. Палата каменная сажен пяти, свод из досок сделан, написан планец. И сделаны в воде две трубы для того, что пар непрестанно идёт от воды, а на середке сделано место, выкладено камнем красным, глубиною по шею человека; около перила маленькие чердачки и ступени в воду, сколько хочешь уступишь. А сидеть есть лавки, захочешь отворить двери другие в воде и плавать можно: вдоль три сажени, а поперег полторы; вода непрестанно течёт приведённою трубою, другою вон идёт; а вода в колодезях солона».
На ярмарке во Франкфурте русский путешественник «видел товаров столько, что в Амстердаме столько не видал; а больше всего серебра и алмазных запонок, и крестов, и перстней – все алмазные». В Аугсбурге «улицы вымощены камнем, по всякой улице текут воды живые, а все из фонтанов». Ратуша настолько ярко была расписана красками и покрыта позолоченной резьбой, украшена мраморными колоннами, что показалась ему более богатой, чем в Амстердаме. В одной из церквей гостя поразил престол в виде мраморной горы с ан-гелом наверху, апостолами по сторонам и коленопреклоненным Ии-сусом внизу. В аптеке он увидел посреди коллекции камней и трав забальзамированные турецкие головы: «Украшена аптека вся головами турецкими: как война была под Веною; на многих головах ран по двадцати и больше, рублены палашами; много приезжают смотреть того украшения».

Французские города

В начале XVII века Париж ещё являлся средневековым городом, улицы которого часто не превышали шириной 2 м, заключённым в кольцо крепостных стен. Он имел 16 км в окружности и 12 проходных застав. На правом берегу Сены располагался экономический центр города. Там находились здание Шатле, резиденция прево и суд бальи, а также Городская ратуша. От ратуши отлого спускалась к реке Гревская площадь, на которой казнили преступников. В камерах Шатле содержались бунтовщики и преступники. На севере от ратуши собирался рынок. Его обязательной принадлежностью был позорный столб, к которому привязывали нарушителей торговли, должников и банкротов. Множество лавок ремесленников было выстроено вокруг церкви Сент-Эсташ.  Ремесленники жили улицами, которые носили название их профессий: Сапожников, Суконщиков и т.п. Правобе-режный Париж связан с островом Сите мостами Менял и Нотр-Дам.
На острове Сите, древнем сердце Парижа, стоял Дворец Правосудия с квадратной башней с часами и двумя круглыми башнями тюрьмы Консьержери в северной его части.  В западной части дворца заседал парламент. К залу, где проходили заседания, примыкала га-лерея, в которой находились лавки торговцев лентами, дорогим бель-ём и кружевом, драгоценностями и украшениями. В ней прогуливались депутаты, составляя своё мнение по различным вопросам. На юге от дворца находилась Счетная палата, а на востоке – часовня Людовика Святого, стоявшая посреди квадратного двора, в который вели ворота с башнями.
Ряд домов и лавок торговцев птицей, бумагой и пергаментом отделял дворец от Собора Парижской Богоматери. На юге острова находилась Богадельня – больница для бедных. Мосты Малый и Сен-Мишель связывали Сите с левобережным Парижем, главной артерией которого являлась улица Сен-Жак. Она пролегала по старой римской дороге в направлении Орлеана. Квартал был застроен многочислен-ными коллежами. Здесь располагался Парижский университет. Квартал переходил в пригороды Сен-Марсель, Сен-Жермен.
Общее население Парижа составляло 300 000 человек. Из-за религиозных войн окрестные жители старались перебраться под за-щиту городских стен. Недостаток места вызвал к жизни строительство четырёхэтажных домов, которые были запрещены Генрихом IV. Мусор парижане сбрасывали прямо в канаву, которая тянулась посе-редине улицы. По ночам их обязывали держать горящую свечу в окне второго этажа, чему они часто не следовали.
В 1603 г. при Генрихе IV закончилось строительство Нового моста, тянувшегося через оба рукава реки и свободного от домов. В 1614 г. он был украшен статуей этого короля. На Новом мосту шла бойкая торговля и кишели мошенники. Между мостом и задней стеной Дворца правосудия в 1607 г. было начато строительство треугольной площади Дофина, окружённой пятиэтажными кирпичными домами, крытыми серым шифером. Квартал стал популярным для проживания у чиновников городского управления. Рядом были благоустроены набережные, где поселились золотых дел мастера (Орфевр) и часовщики (Орлож).
На северо-востоке столицы Генрих IV обустроил Королевскую площадь (закончена в 1612 г.). Король на свои средства возвёл по од-ной из её сторон девять пятиэтажных зданий с высокими кровлями, помещения в которых были проданы дворянам и городским чиновни-кам. В том же районе располагались ткацкие мастерские и здание для рабочих, которые  позже были снесены хозяевами и заменены на особняки в стиле уже построенных зданий. В 1639 г. площадь укра-сила статуя короля Людовика  XIII. В расположенном к югу от пло-щади квартале Марэ проживали самая титулованная знать и богатей-шая буржуазия.
Королевскими резиденциями в начале XVII века были Лувр и Тюильри. Оба располагались на правом берегу Сены и были соедине-ны при Генрихе IV крытой галереей, тянувшейся вдоль реки и имевшей длину 500 метров. В ней на первом этаже находились гвардейцы, охранявшие дворец, а на антресолях и втором этаже – художники и ремесленники. На последнем этаже располагались принадлежащие королю произведения искусства.  При Анне Австрийской казна хранилась в Бастилии.
Спокойное развитие города в последнее десятилетие правления Генриха IV было прервано волнениями времён Фронды. Горожане в случае беспорядков необычайно быстро приходили в состояние бое-вой  готовности. Кардинал де Рец описывает начало парламентской Фронды 1648 г., поводом к которой стало вето, наложенное Париж-ским парламентом на введение новых налогов, создание новых долж-ностей и запрет содержать человека под стражей более 24 часов без предъявления обвинения: «Бунт оказался подобен пожару, внезапному и неукротимому, который от Нового моста распространился по всему городу. За оружие взялись все без исключения. Дети пяти-шести лет ходили с кинжалами, которые матери сами им доставляли. Менее чем за два часа в Париже выросло более тысячи двухсот баррикад, украшенных знамёнами и разного рода снаряжением, сохранившимся со времён Лиги. Когда мне понадобилось выйти из дома, чтобы успокоить ссору, вспыхнувшую из-за недоразумения между двумя офицерами милиции  на улице Нёв-Нотр-Дам, я увидел, например, пику, которую нёс или, скорее, волочил мальчонка лет восьми-десяти – она, без сомнения, уцелела со времён давней войны с англичанами. Однако мне пришлось увидеть диковинку ещё большую: г-н де Бриссак привлёк моё внимание к нагруднику золочёного серебра – на нём выгравирована была фигура якобинского монаха, убившего Генриха  III, с надписью: «Святой Жак Клеман». Я сделал выговор офицеру, надевшему нагрудник, и тут же распорядился прилюдно разбить его молотом на наковальне кузнеца». 
В ответ регентша королева Анна Австрийская приказала аре-стовать трёх видных парламентариев, одним из которых был советник Бруссель. Горожане, засевшие на баррикадах, весьма строго спросили со своих представителей, которые были направлены вести переговоры: «Магистратов, вышедших из Пале-Рояля и ни словом не обмолвившихся народу об освобождении Брусселя, вместо прежних восторженных приветствий встретило сначала угрюмое молчание. Приблизившись к заставе Сержантов, где находилась первая барри-када, они услышали ропот, который им удалось успокоить заверением, что Королева-де обещала исполнить их требования. Угрозы у второй баррикады возведены были тем же способом. Третья баррикада, что находилась у Круа-дю-Тируар, этим не удовольствовалась: подручный содержателя харчевни выступил вперёд во главе двух сотен человек и. приставив алебарду к груди Превого президента, объявил ему: «Возвращайся назад, предатель и, если не хочешь, чтобы тебя самого разорвали на части, приведи нам Брусселя, а не то – Мазарини и канцлера заложниками».   В конце концов, узники были отпущены: «Баррикады были разрушены, лавки открылись, и не прошло и двух часов, как в Париже стало так тихо, как не бывало никогда даже в Страстную пятницу».
Неустойчивая политическая обстановка порождала самые сме-лые и бесшабашные формы поведения. Одной из них был «либерти-наж», включавший в себя смесь вольнодумства с распутным образом жизни: «Общество де Бриссака, де Витри, де Мата и де Фонтрая, со-хранявших дружбу с нами, представляло в ту пору выгоду, не лишённую неудобств. Они были закоренелыми распутниками, а поскольку общая безнравственность ещё развязывала им руки, они каждый день предавались излишествам, порой завершавшимся скандалами. Одна-жды, возвращаясь после обеда у Кулона, они увидели похоронную процессию, напали на неё со шпагами в руках и, указывая на распятие, кричали: «Рази врага!» В другой раз избили королевского лакея, не выказав ни малейшего почтения к его ливрее. В их застольных песнях порой доставалось самому Господу Богу».
Преступность захлёстывала улицы даже белым днём, и опасно-сти не могли избежать не только обычные, но и  влиятельные горо-жане: «Двадцать пятого апреля чернь ворвалась в таможенную кон-тору у Сент - Антуанских ворот и разграбила её, но когда советник Парламента Кюмон, случайно при том присутствовавший, явился в библиотек Месьё, он услышал в ответ такие слова; «Весьма сожалею, однако народу иногда полезно встряхнуться. Убитых нет, остальное не беда».
Тридцатого апреля купеческий старшина и другие городские чины, возвращаясь от Месьё, едва не были убиты в нижней части улицы Турнон; на другой день они принесли жалобу ассамблее палат на то, что им не было оказано никакой помощи, хотя они искали её и в Люксембургском дворце и в Отеле Конде.
Десятого мая королевский прокурор муниципалитета и двое эшевенов были бы убиты в зале Дворца Правосудия, если бы не герцог де Бофор, которому с большим трудом удалось их спасти».
Борьбой с преступностью занимались несколько организаций. Купеческий старшина отвечал за порты, набережные Сены, укрепления и бульвары. Остальная территория находилась под  ответственностью парламента и Шатле, где располагались резиденция прево и суд бальи. Полицейская власть в Шатле осуществлялась гражданским лейтенантом и лейтенантом по уголовным делам через комиссаров и жандармов. Порядок на улицах поддерживала милиция (городская стража), которая состояла из 16 отрядов (133 роты) горожан. Капита-нами и полковниками милиции были судейские.
О встрече с ночным патрулём городской стражи красочно рас-сказал Пьер Мотен (1566 (?)   - 1610):

От Жанны я ушёл в час поздний, как обычно.
Я под дождём шагал, и вдруг из-за угла
Навстречу мне патруль. Ночь тёмная была,
И в этой темноте я крик услышал зычный:

«Стой! Кто идёт?» Стою, тогда рукой привычной
Мне обыск учинив, сказали: «Ну, дела!
Он мокрый, он продрог, ещё спалит со зла
И королевский двор, и город наш столичный».

Сказал я: «Господа, в чём дело, не пойму,
Школяр я…» - «Чёрт возьми его, в тюрьму!
Как! Ночью… под дождём… слоняться? Очень странно!»

И тут я, вырвавшись, пустился наутёк.
Что это? Бунт? О нет! Но я насквозь промок
И ведь меня в плену и так уж держит Жанна. (Пер. М.Кудинова)
 Париж во времена правления Людовика XIV насчитывал около 500 000 жителей. Никола Буало - Депрео (1636 – 1711) сетовал на многочисленные толпы парижан, заполнявших ещё не отвечавшие этому количеству жителей улицы:
Куда бы я ни шёл, приходится толкаться
В толпе докучливой, и тут уж может статься,
Что кто-то в бок толкнёт, нисколько не стыдясь,
И шапка с головы летит нежданно в грязь;
А вот уже нельзя и перейти дорогу:
В гробу несут того, кто душу отдал богу.
Чуть дальше на углу сцепились двое слуг,
Ворчат прохожие, на них наткнувшись вдруг;
Путь дальше я держу, и снова остановка:
Мостильщики проход мне преграждают ловко.
Забрался кровельщик на крышу, и летят
Вниз черепиц куски, напоминая град. (Пер. М. Кудинова)
Рост количества жителей вызвал и увеличение количества транспорта. Париж, как свидетельствует Буало, столкнулся с транс-портными пробками:
Вдруг появляется телега, на которой,
Как бы предвестием великого затора,
Бревно качается, и этот груз большой
Шесть тянут лошадей по скользкой мостовой.
Карета катится навстречу. Столкновенье.
И вот уже лежит в грязи через мгновенье
С разбитым колесом карета, а за ней,
Желая сквозь затор пробиться поскорей,
Другая в грязь летит; движенье прекратилось,
Не меньше двадцати карет остановилось,
И в довершение, поскольку рок суров,
Пришли погонщики, гоня своих быков
Все жаждут выбраться отсюда, всем неймётся;
Сто конных, призванных порядок навести,
Теряются в толпе… (Пер. М.Кудинова)
В то время как простые жители Парижа жили в комнатах и квартирах, знатные люди покупали большие участки земли и устраи-вали вокруг домов сады и цветники:
Париж для богача рисуется иначе:
Он в городе живёт и вроде бы на даче,
Он видит пред собой всегда зелёный сад,
Деревья средь зимы весну ему сулят,
И, чувствуя ковёр цветочный под ногами,
Он тешит сам себя приятными мечтами. (Пер. М.Кудинова)
9 апреля 1624 г. кардинал Ришелье, находясь в чине королев-ского советника, купил на улице Сент-Оноре поместье Анжен, к ко-торому присоединил ещё несколько участков земли. Он основательно перестроил имевшийся на участке дворец, который получил название Кардинал-Палас. В нём имелся гвардейский зал с большим камином, статуями узников в цепях и аллегорическими фигурами Правосудия и мира, театр и библиотека.  Вокруг дворца был разбит сад, для уве-личения которого пришлось снести остатки крепостных стен Карла V и засыпать ров. Сад тянулся до лугов, на которых позже были проло-жены улицы Пети-Шам и Ла-Вивьен. Прямая улица шла от дворца к ферме кардинала, находившейся у подножия Монмартра. В 1644 г. во дворце, перешедшем в собственность кардинала Мазарини, проживала регентша Анна Австрийская с сыновьями Людовиком XIV и его братом. После этого дворец получил название Пале-Рояль.
При Людовике XIV продолжилась стремительная застройка го-рода. В 1660-е гг. в нем строятся коллеж Четырёх наций, Королевская мануфактура гобеленов (1666) и здание Обсерватории (1667 – 1668). Королевская мануфактура гобеленов расположилась в предместье Сен-Марсель. Она объединила несколько ковровых мастерских и фабрику Менси, конфискованную у суперинтенданта финансов Никола Фуке. Её директором был назначен Шарль Лебрен. Под его ру-ководством находилось 800 художников, ковровщиков, вышивальщиков, золотых дел мастеров и скульпторов. Работники жили при предприятии. Кроме ковров, на мануфактуре производились ювелир-ные изделия, изделия из красного дерева, картины и скульптуры. В 1663 г. в Париже появилась Академия художеств и ваяния, члены ко-торой получили исключительное право быть художниками и скульп-торами короля. Она стала проводить выставки, организовывать лекции и дискуссии своих членов по искусству. Часть членов академии изучали старинные надписи и медали, разрабатывали аллегории и эмблемы. В 1716 г. они окончательно отделились и составили Акаде-мию надписей и словесности. В следующем 1664 г. появилась Акаде-мия наук. Ей принадлежала Обсерватория, заложенная в предместье Сен-Жак. Последней появилась Академия архитектуры.
Многочисленные академии постепенно были переведены в Лувр, старый королевский дворец, где их члены получили квартиры. Там же располагалась часть королевских коллекций и королевская типография. В большой галерее Лувра пройдут выставки картин и скульптур (1699, 1704, 1706 г.), выполненные академиками. Для своих заседаний Академия наук изберёт зал Генриха  II.
В 1670 г. были снесены северные крепостные стены, и проложен бульвар из трёх аллей, обсаженных четырьмя рядами вязов. Для въезда карет на бывший вал устроили широкий скат. Рядом с Аллеей королевы проложили  Елисейские поля и авеню дю Руль.
В 1672 – 1673 гг. по рисунку Блонделя возвели ворота Сен-Дени с рельефами, прославляющими победы французского оружия (форсирование реки Рейна и взятие Маастрихта). Высота их арки со-ставила 72 м. В 1673 г. Пьер Бюлле возвёл ворота Сен-Мартен с тремя пролетами и с отделкой камня рустом, посвящённые победам короля в Франш-Конте.
Город пополнился крупными новыми храмами: Сен-Луи-ан-л’Иль и Сен-Жак-дю-о-Па. В 1690 г. была завершена площадь Побед, а в 1699 г.  - площадь Людовика Великого, обе украшенные конной статуей короля. Знать и богатые финансисты возводили роскошные особняки.
Плотная застройка была настоящим бедствием во время пожа-ров. Госпожа Севинье в своём письме от 20 февраля 1671 г. описывает, как в 3 часа ночи услышала крики о пожаре и, вскочив с постели, увидела, что горит дом соседей, и пламя уже перекинулось на стоящий рядом дом. Стоял страшный шум от падающих брёвен и балок. Сосед, с жилища которого начался пожар, успел вынести ларчик с ценными вещами. Из загоревшегося рядом дома слуги смогли спасти часть мебели. Останавливать пожар прибежали благотворительные монахи и монахи-капуцины. Они поливали пепелище водой, покуда оно полностью не потухло: «Первый этаж дома, передняя, маленькая комната и кабинет, а также на втором залы окончательно сгорели. Считали счастьем, что хоть что-то осталось от дома, хотя для Гито потеря составила более десяти тысяч экю. Думают всё-таки отстроить эту часть дома. Она была расписана и позолочена. Там было много красивых картин г-на Леблана, хозяина дома; было также много сто-лов, зеркал, миниатюр, всякой мебели, ковров. Они страшно жалеют о письмах».
Санитарное состояние Парижа продолжало оставаться неваж-ным. Не смотря на предписания полиции строить отхожие места, ночные горшки по старинке выливали в окно, мусор сваливали в реку, а кровь животных из боен стекала прямо на улицу. В дождь городские канавы превращались в бурные реки:
Разверзлись небеса, дождь начинает лить.
Для тех, кто улицу перебежать желает,
Доска лежит, и мост она изображает.
Любого смельчака страшит подобный мост,
Настолько переход опасен и не прост.
Потоки хлещут с крыш, и под доской непрочной,
Бурля, течёт река в канаве водосточной.
(Пер. М. Кудинова)
Водоснабжение столицы осуществлялось с помощью общест-венных фонтанов. Также вода развозилась по кварталам в жёлтых бочках украшенных гербами короля и города на подводах.
Преступность в Париже оставалась по-прежнему высокой:
Едва лишь сумерки в права свои вступают,
И лавки запереть надёжно заставляют,
Едва лишь мирные купцы, придя домой,
Начнут подсчитывать в тиши доход дневной,
Едва стихают шум и умолкают споры,
Как тотчас городом овладевают воры.
Глухой и мрачный лес с Парижем не сравнишь,
Затем что во сто крат опаснее Париж.
Беда тому, кто в ночь, гоним нежданным делом,
Попал на улицу: нельзя быть слишком смелым.
Бандиты тут как тут. «Стой! Жизнь иль кошелёк!»
Сдавайтесь. Или нет, деритесь, чтобы смог
И вашу смерть вписать историк в длинный свиток,
Где уличных убийств и так уже избыток.
(Пер. М. Кудинова)
В 1667 г. Кольбер создал парижское полицейское наместниче-ство. Его главой, лейтенантом полиции, стал Никола де Ларейни (с 1667 по 1697 гг.). Из территории, подвластной лейтенанту полиции, исключались территории, юрисдикция которых подчинялась некото-рым вельможам, архиепископству, капитулу Нотр-Дам, ряду аббатств. В его полномочия входили контроль за книгопечатанием и книжной торговлей, надзор за общественным порядком, снабжением города и рынками, деятельностью цехов и гильдий, состоянием дорог и тюрем. Два раза в неделю он лично вершил правосудие над преступниками, застигнутыми на месте преступления, а также решал дела, связанные с ремёслами. При Ларейни был уничтожен Двор Чудес, место скопления разного рода преступников и мошенников. В период работы его преемника  Вуайе д’Аржансона (1697 – 1718) за порядком в городе и его пригородах присматривали 48 комиссаров полиции (по 2-3 на квартал) и 12 инспекторов.
В 1670 г. было начато строительство Дома инвалидов  для пре-старелых и немощных солдат. Уже через четыре года жилая часть была заселена. Обитатели Дома жили по 4-6 человек в комнатах. Простые солдаты получали фунт мяса, 700 г хлеба и четверть вина в день на пропитание.
Забота о том, чтобы убрать с улиц нищих и бродяг, предоста-вить им кров и попытаться приспособить к более честной жизни вы-ражается в строительстве приютов. Первым и самым крупным был парижский приют «Сальпетриер» (эдикт об основании подписан в 1656 г.). В него поселяли нищих, бродяг, гулящих девиц, беспризор-ных детей и больных. Указом от 1662 г. было предписано, чтобы приют был в каждом французском городе. Все эти заведения отлича-лись очень строгим внутренним распорядком, напоминавшим мона-стырь.  Другими приютами для больных и обездоленных служили госпиталь Кэнз-Вэн на улице Сен-Оноре, Отель Дьё возле Нотр Дам, принимавший женщин и мужчин, Шаритэ, где за страждущими при-ходили ухаживать даже мужчины и женщины из знатных семей.
Английский путешественник Мартин Листер описал транспорт, перемещавшийся по улицам Парижа. Прежде всего, он отметил ог-ромное количество карет как знати, так и среднего класса. Кареты знати, большие, лёгкие на ходу, отлично вписывающиеся в повороты и вызолоченные, показались ему более красивыми, чистыми и удобными, чем на родине. Их превосходные качества он объяснил вытянутой формой и низкими колёсами. Он указывал, что любой иностранец может нанять позолоченную карету с хорошей упряжью и лошадьми за три кроны в день. Похвалы удосужились и фиакры с двойными рессорами, существенно облегчавшими толчки. В ходу была винегретта – карета на двух колёсах, которую вёз, впрягшись в ог-лобли, мужчина, а сзади толкала женщина. Бедные путешественники могли нанять портшез или экипаж на двух колёсах с двойной пружи-ной, запряжённый лошадьми.
Столица связывалась с провинцией сетью благоустроенных до-рог, по которым было организовано регулярное сообщение. Пере-движение в экипажах стоило дешевле, но было медленнее из-за частых остановок. Более скорым видом транспорта стали многоместные дилижансы. По дорогам перевозились почтовые отправления. Фран-цузская почта считалась одной из самых быстрых, не смотря на то, что все письма вскрывались и прочитывались специально созданным «чёрным кабинетом», обязанным следить за общественным мнением.
Кроме столицы, французские короли имели несколько рези-денций, расположенных в небольших городах. Такими резиденциями стали дворцово-парковые ансамбли Фонтенбло, любимое место от-дыха Генриха IV, с старинным дворцом и каналом, Версаль, который начал возводиться с 1661 г., и Марли, созданный  в 1679-84 гг.
Дворцово-парковый ансамбль Версаля неоднократно прослав-лен в литературе и живописи. В центральной части Версальского дворца располагались помещения короля и его семьи, в боковых крыльях – родственников и придворных. В здании имелись капелла и оперный театр. Наиболее важное место среди парадных помещений дворца занимает Зеркальная галерея, которая получила своё название в честь больших зеркал, повторяющих форму и расположение окон, находящихся напротив них, что позволило зрительно увеличить по-мещение.  Полукруглый свод галереи разделён на ряд живописных панно. К ней примыкают два угловых салона, посвящённых «Войне» и «Миру». К галерее примыкают  две перпендикулярно расположенные анфилады комнат, тянущихся вдоль южного и северного фасадов дворца. Парадные помещения украшены позолоченной деревянной резьбой, мрамором, зеркалами, стуком, скульптурой, живописью и зеркалами.
От дворца тянулись три дороги, которые легли в основу плани-ровки Версаля как небольшого города. Перед дворцом располагался открытый регулярный парк с большими фонтанами и искусственными озёрами, цветниками, аллеями из подстриженных деревьев, скульптурой и павильонами.
Дворец и сады в Марли были предназначены для того, чтобы Людовик XIV мог удалиться от шума Версаля и провести время в кругу избранных людей и семьи. Быть приглашённым в это место обозначало величайшую милость. В Марли проводились многочис-ленные увеселения и праздники.
В центре дворца в Марли находился большой восьмиугольный салон, окружённый четырьмя вестибюлями. В четырёх углах дворца находились помещения членов королевской семьи. Центральной осью парка был большой канал, вдоль которого стояли павильоны для приглашённых гостей. Их количество равнялось числу знаков зодиака, которые вращаются вокруг центрального светила – Солнца, то есть королевского павильона. Сад украшали многочисленные бассейны и фонтаны.
На страницах дневника англичанина Джона Эвелина красочно описываются провинциальные французские города. Прибыв во Францию в 1746 г., Эвелин высадился в порте Кале. Этот город обла-дал хорошими укреплениями. Старый замок и новая цитадель были обращены к морю. Перед ними тянулась длинная песчаная набережная. Рынок и церковь были старинной постройки. Их окружали со-временные дома. Прогуливаясь, англичанин наткнулся на камень с старой английской надписью «Бог спасёт короля», сопровождавшейся датой и именем поставившего его лица. Со стороны суши Кале ок-ружали болота и низкие земли.
Кале делился на две части: одна находилась на высокой скале, другая – спускалась по склону в сторону моря. Кольцом стен были опоясаны обе части.
Далее по дороге в Париж Эвелин проехал через Монтрёйль, по-строенный на вершине холма. Его окрестности составляли прекрасные луга, но пригороды постоянно разрушались при военных столк-новениях, и на момент путешествия англичанина снова были сожжены испанцами. Монтрёй окружали два сухих, но очень глубоких и широких рва. Городские стены около бастионов были каменными. Церковь, красивая снаружи, внутри ничем не поражала. Рынок был хорош, но обитатели города отличались бедностью.
Следующая остановка, Аббевиль, оставила приятные впечатле-ния. Через город протекало много красивых ручьёв. В нём имелась прекрасной постройки готическая церковь. Город защищали удачно построенные и хорошо укрепленные стены с богато отделанными во-ротами.
В окрестностях Бовэ путешественнику первый раз встретились виноградники.
Вскоре он достиг пригорода Парижа, аббатства Сен-Дени, славного своим старинным собором и усыпальницей французских королей. Впервые собор был построен королём Дагобером в 630 г., но затем неоднократно перестраивался и увеличивался. Кроме королей, в Сен-Дени находились мощи разных святых, а также могила коннетабля Бертрана дю Геклена. Каждая из десяти часовен собора посвящалась какому-либо святому.
В Сен-Дени хранилось много сокровищ и реликвий. Среди них находился золотой крест в три шага высотой, украшенный сапфирами, рубинами и крупным восточным жемчугом. Другой крест, подаренный королём Карлом Великим, посередине был украшен огромным аметистом, бесценным жемчугом и другими камнями. Там же верующим показывали гвоздь из креста Спасителя в золотом ковчеж-це, отделанном камнями, волос Богоматери, а также огромный релик-варий в виде церкви, где хранились кусочки одежд Спасителя, волос, ткань, которой он отирал ноги апостолов и полотно, в которое он был завёрнут при рождении. Из исторических реликвий монахи показывали корону Карла Великого, его скипетр и державу, аграф королевской мантии, украшенный алмазами и рубинами меч, пояс и золотые шпоры. Там же хранилась корона короля Людовика Святого с вставленным в неё огромным необработанным рубином в 300 карат.
Любознательный англичанин совершил поездку и по городам, стоящим на берегах Луары.
Орлеан он нашёл укреплённым стенами. Посреди реки нахо-дился остров, на котором среди деревьев можно было заметить домики и множество гуляющих. Остров соединялся с городом мостом, расположенным напротив пригородов, спускавшихся по склону к реке. Один из пролётов моста украшала статуя Богоматери, держащей на коленях мёртвого Христа в человеческий рост. С одной стороны стояла статуя склонившего колени короля Карла VII, а с другой стороны – Жанны д’Арк. Жанна была одета как рыцарь, а её волосы острижены. Фигуры скульптур были отлиты из меди и стояли на каменном пьедестале. Частью памятника была колонна, покрытая королев-скими лилиями, а также крест, поддерживаемый двумя святыми.
Эвелин отметил, что город полон иностранцев, особенно немцев. В нём имелся старинный университет, разделённый на четыре нации: французскую, голландскую, нормандскую и пикардийскую. Для населения были открыты две недорогих публичных библиотеки. Из общественных зданий выделялись кафедральный собор с обшир-ным кладбищем и ратуша с высокой башней. Просторные и прямые улицы были выложены галькой и обсажены лиметтой (род лимона). В городе изготавливались сильные ликёры.
 На холмистых берегах Луары раскинулся город Блуа, соеди-нявшийся с пригородами каменным мостом. Он служил королевской резиденцией. На входе в замок стояла статуя в человеческий рост ко-роля Людовика XII. К воротам были прибиты волчьи и кабаньи голо-вы. При замке имелся обширный сад длиной в 300 шагов, разделяв-шийся на возвышенную и низменную части. В длинной галерее на его территории хранились старинные статуи и надписи. В Блуаском замке хранился портрет оленя, убитого в лесу Людовиком XII, у которого на голове было 24 ответвления на рогах.
Тур, также стоящий на Луаре, располагался на восточном склоне холма. Улицы в городе были длинными, прямыми и исключительно чистыми, а пригороды большими и приятными для глаз. Крупными каменными постройками являлись мост святого Эдме, большие, готической постройки церковь и монастырь святого Мартина с че-тырьмя башнями, органом и алтарём, где хранились кости святого и другие реликвии. В городе имелось место отдыха с исключительно длинными и тенистыми аллеями, состоявшими из семи рядов высоких вязов. Тур опоясывала крепостная стена со рвом.
Бурж, столица области Берри, стоявший на реке Эр, находился на высоком, хорошо укреплённом месте. Вокруг него расстилались луга и виноградники. В предместьях располагался фонтан с полезной минеральной водой. Главный собор был посвящён святому Стефану и был выполнен в готическом стиле. Его украшала многочисленная скульптура. На воротах собора вывешивали окончательные приговоры суда. Городской достопримечательностью была часовня Клода де ла Шастра, знаменитого военного деятеля, последовательно служившего шести французским королям. Приезжим обязательно показывали очень старое дерево, которое якобы отмечало центр Франции.
Лион раскинулся на слиянии рек Роны и Соны, омывавших его стены очень быстрым течением. Через каждую реку был перекинут мост. Мост через Рону имел 28 арок. Над городом возвышались два холма – Сен-Жаст и Сен-Себастьян. На одном из них стоял сильный форт с гарнизоном. Главный собор Сен-Жан украшали часы замеча-тельной работы. Крупными готическими церквями были Сен-Этьен и Сен-Круа. В Лионе был крупный госпиталь для бедных - Шаритэ, рассчитанный на 1500 человек, с школой, зернохранилищем, садами и другими службами. С площадки Бэль Кур открывался чудесный вид на окрестности. Имелись аллеи для гуляния. Значительное число его жителей составляли купцы.
По дороге в Италию Д. Эвелин посетил ряд других городов. Большое впечатление произвёл на него Вьенн, стоявший на берегу р. Рона. Город являлся архиепископством. В нём путешественник нашёл большое количество красивых зданий, в том числе собор Сен-Морис, а также во Вьенне сохранилось много руин римского периода, в част-ности амфитеатр. Недалеко от города любознательным иностранцам показывали дворец, якобы принадлежавший жившему здесь в изгнании в конце жизни Понтию Пилату, который, в конце концов, утопился в одном из местных озёр.
Валанс, столица герцогства Валентинуа, управлялся епископом и славился университетом, где с успехом преподавали юридические науки. Церкви Эвелину не понравились. Он нашёл, что они «нехороши, сильно искажены временем и войнами». На улицах было множество фонтанов. Город защищала цитадель с гарнизоном солдат.
В Авиньоне стража у ворот конфисковала у Д. Эвелина и его спутников оружие и тщательно обыскала. После того, как они полу-чили разрешение губернатора и вице-легата остаться на три дня, их сопроводили в гостиницу.
Город был хорошо укреплён, имел высокие стены и просторную площадь. В нём насчитывалось множество прекрасных дворцов, самые великолепные из которых принадлежали вице-легату и  архиепископу. Стоявший на Роне Авиньон разделялся на две части: городские кварталы, расположенные на одном берегу реки, соединялись каменным мостом со скалой, на которой возвышался замок, снабжённый отличной артиллерией для защиты. Среди множества роскошных церквей англичанин выделил церкви св. Магдалины и св. Марциала. Он был несказанно тронут, увидев надгробие Лауры, вос-петой в стихах Петрарки. Внимательно осмотрел Арсенал, папский дворец и синагогу.
Экс, главный город Прованса, поразил Эвелина очень высокими домами и просторными улицами. Кафедральный собор Святого Спасителя показался ему подобным громаде, украшенной скульпту-рами. В доме герцога Гиза путешественник нашёл множество древно-стей как снаружи, так и внутри особняка. Ему понравились Баптисте-рий и обширная площадь. В Эксе имелись иезуитский коллеж и уни-верситет.
Путь к Марселю лежал через местность, где росли многочис-ленные виноградники, оливковые рощи, апельсиновые и гранатовые деревья, мирты. Прятавшиеся в их зарослях виллы, построенные из белого камня, напомнили Эвелину груды снега, «выпавшего из обла-ков среди вечной зелени».
В порту Марселя стояли торговые корабли и галеры. Вход в га-вань защищался железной цепью, а также башней с тремя фортами. На скале над городом возвышался собор Нотр Дам де ля Гард, в часовне которого висели пожертвованные моряками крокодиловые шкуры. В церкви св. Виктора хранилась голова святого, помещённая в серебряную раку.
Главными статьями торговли марсельских купцов были шёлк и другие товары из Африки и Сирии.  Хорошо продавались берберские лошади. Англичане приобрели здесь зонты от солнца.
Марсель управлялся четырьмя капитанами, тремя консулами, аудитором, тремя королевскими судьями. Купцы имели собственного судью для решения рядовых дел.
Эвелин со своими спутниками посетил одну из королевских  галер и был приветливо встречен капитаном, который пригласил гос-тей в свою каюту. Обед сопровождался нежной музыкой, которую исполняли рабы. Капитан руководил рабами движениями головы, а затем свистком приказал им выйти вон.
Эвелин впервые видел так много несчастных, обнажённых до пояса людей с бритыми головами, прикрытыми высокими красными шапками. Их единственную одежду составляли грубые холстяные штаны. Рабы были прикованы за пояс и за ноги попарно. Они быстро выполняли властные приказания жестоко обращавшихся с ними мо-ряков. Один из рабов пользовался большей свободой. Он был одет лучше и имел цепи только на ногах, чтобы передвигаться по судну.  Сама галера была красиво покрыта резьбой и вызолочена. На улицах Марселя также работало много рабов в цепях. 

Голландские города

В XVII в. многие голландские города ещё сохраняли старинные укрепления, но они не поддерживались и разрушались, если только городские власти не принимали меры к их сохранению из эстетических соображений. В центре города располагались ратуша, городской собор, биржа, иногда порт. Четко разделялись кварталы зажиточных жителей от бедных и рабочих окраин. (Ил.15,16)


15. Герард Терборх.
Семья точильщика ножей.1653 – 1655.
Государственный музей, Берлин
16. Ян Вермеер Делфтский.
Маленькая улица.
1657 – 58.
Рейксмузей, Амстердам

Административные и новые жилые здания строились из кирпича. Один дом предназначался для одной семьи. Высота дома обычно не превышала 3-4 этажей, но богачи выстраивали и 5-7-этажные особняки. Чтобы избежать разрушительного воздействия влажного климата на стены, их покрывали смолой. (Ил.17)
От улицы дом отделялся рвом с решёткой. Над окнами первого этажа тянулся лёйфель – навес, который защищал часть тротуара от солнца и дождя.  Под ним обитатели жилища могли посидеть вечером на скамеечке. Богачи вместо навеса защищали окна ставнями и укра-шали их резьбой на мифологические темы, люди более скромного достатка покрывали наличники цветным лаком. В нижнем этаже, как правило, насчитывалось 5-6 окон, на самом верхнем этаже – одно окно или, в случае, если там был устроен склад, дверь с крюком для подъема грузов.
Улицы города назывались по занятиям их обитателей. Дома получали название по вывескам или изображениям на их фасаде. Бла-городные семьи украшали их вензелями и гербами, ремесленники – изображениями своей продукции или инструментов.

   
17. Сарендам Питер Янс.  Старая ратуша в Амстердаме. 1657. Рейксмузей, Амстердам.


К середине XVII в.  в большинстве городов главные улицы были мощёными. Посередине шла кладка из кирпичей или булыжников для транспорта, а по бокам – тротуары для пешеходов. Узкие старинные улицы создавали проблемы для передвижения в каретах, поэтому появились лёгкие экипажи – коляски и фиакры. Из-за трудностей при прохождении каретами многочисленных горбатых мостиков через каналы, в 1664 г. были изобретены кареты и грузовые сани на полозь-ях. К их кузову крепились пропитанная жиром тряпка для лучшего скольжения и соломенный башмак  - для торможения. Лица, которые не могли содержать своё средство передвижения, шли на площадь, чтобы нанять его на главной площади.
 

18. Рейнер Ноомс. Улица Принсенграхт (с каналом и мостом через него) и церковь Ноорденкерк в Амстердаме.
Рейксмузей, Амстердам.

 Визитной карточкой голландских городов стали каналы. (Ил.18) Летом по ним перевозились грузы в лодках, зимой горожане передвигались по каналам на коньках или в санях.  Сугубо голланд-ским изобретением были сани с парусом, которые тянули собаки. Ка-налам Амстердама Константин Хейгенс (1596 – 1687) посвятил сле-дующее стихотворение:
Прибереги восторг, о незнакомый друг,
По поводу чудес, простёршихся вокруг:
Что стоят все слова о царствах небывалых –
Пред роскошью, что здесь отражена в каналах!
Гармония воды и звонких мостовых,
Магнит для ценностей и кладезь таковых;
Вдвойне Венеция; дворец величественный;
Торф, ставший золотом! Немотствуй, гость почтенный:
Рекут: роскошен Рим; кричат: красив Каир –
Но Амстердаму честь воздаст в молчанье мир!
 (пер. Н. Мальцевой)
Крупнейший торговый город, Амстердам был возведён на бо-лотах. Его здания строились на сваях.
«Нет в мире города, подобного этому, который без преувеличе-ния называют чудом, и жемчужиной среди других», - написал о нём итальянский путешественник Винченцо Коронелли, добавив, что здесь встречаются все богатства мира, и он поистине является складом Европы.
Коронелли утверждает, что в городе было 400 каменных мостов и 12 башен. Его улицы прорезались множеством судоходных каналов, позволявших подогнать торговые барки к воротам домов и складов.  (Ил.19)
  В 1668 г. художник Ян ван дер Хейден (1637 – 1712) предло-жил городским властям проект городского освещения с помощью масляных фонарей в стеклянных корпусах, которые он изобрёл. План был принят. Городское руководство постановило изготовить 2500 ламп, а самого художника назначить главой  муниципального осве-щения с жалованьем в 2000 гульденов. Вскоре лампы ван дер Хейдена нашли дорогу не только в такие европейские города как Берлин и Лейпциг, но даже в Японию.


19. Ян ван дер Хейден. Вид улицы Эренграхт с каналом в Амстердаме.
1670. Частная коллекция

Многие голландские города имели «майл» - улицу с тавернами, обсаженную деревьями. В Амстердаме даже имелся общественный парк. Неизвестный русский путешественник отдал дань городским площадным развлечениям в Амстердаме. В своих записках он упоми-нает дрессированного слона, который «играл» менуэты, «стрелял» из мушкета и «делал симпатию с собакой преудивительно». Также на ярмарке ему запомнились гимнаст, который, перескочив через трёх человек, оборачивался в воздухе вокруг себя и становился на ноги; безрукий мужик, игравший в карты, стрелявший из мушкета,  само-стоятельно бривший бороду, метавший шпаги и писавший пальцами ног; последний поразил зрителей тем, что, поставив стул на край стола, а под стул – рюмку, становился ногами на стул и изгибался так, что мог взять рюмку зубами. 
Он описывает представление древней старухи со скрипкой и тремя танцующими собаками, кукольный театр.
В Амстердаме было заведение для сирот и незаконнорожденных детей, которых обучали грамоте и ремеслу до 15 лет, после чего им давали новую одежду и отправляли в самостоятельную жизнь, а также дом для вдов, более не вышедших замуж.
В городе имелось заведение для душевнобольных, которые со-держались в отдельных помещениях. За ними осуществлялся надзор и уход. Тихим больным разрешалось гулять во дворе.
Русский путешественник отмечает, что даже пороки в Голландии поставлены под контроль и на хозяйственную основу. Он упоминает о двадцати домах с весёлыми девицами, которые платили пошлину в ратушу, а также об игральных домах, которые желающие «нанимают на месяц или на два, на неделю и на год». Те, кто посещает такие официальные заведения и честно платит, могут предаваться порокам без опасения.
Покой горожан охраняли 100 стражников, которые после десяти часов вечера призывали горожан потушить огни и запереть двери. Они следили за правонарушениями в ночное время и пожарами. На помощь стражники призывали треском трещоток.
Крупнейшим портом и центром судостроения был Роттердам, стоящий на реке Маас. Коронелли называет его вторым после Амстердама по богатству и количеству глубоких, длинных, связанных друг с другом каналов. В часы прилива самые большие корабли могли войти в центр города. Из-за роста населения в XVII в. судострои-тельные доки городское управление было вынуждено перенести за черту города. Деревянные и каменные мосты города имели посередине отверстия, чтобы иметь возможность пропускать крупные суда. Восемь ворот вели в город, и каждая его часть имела свою стену, но укрепления были слабыми. Основное население города составляли протестанты, но встречались арминиане, евреи и католики.  Из общественных зданий город украшали биржа, ратуша, арсенал, большая бойня. Все церкви были величественной готической постройки. В них итальянский путешественник с восхищением слушал музыку органов с многими регистрами. В Роттердаме имелись госпиталь для содержания сирот и заведение для сыновей моряков, чьи отцы находятся на службе, а матери умерли.
Осуждённые роттердамской тюрьмы занимались распилкой де-рева и одалживались на тяжёлые работы.
Память Эразма Роттердамского увековечивала бронзовая скульптура, изображавшая знаменитого гуманиста стоящим с книгой в руке. В городе работало 10 типографий и множество книжных мас-терских. Два раза в неделю выходили газеты на французском и фла-мандском языках с текущими новостями.
По ночам город охранялся стражей, формировавшейся из числа горожан. Каждое утро стражи начиналось с расстановки караульных на воротах и в ратуше. Стражники разделялись на отряды во главе с собственным капитаном.
Русский путешественник описывает  проходившие в Роттердаме бои быков с собаками: «На дворе был, где травили быков с собаками; при мне затравили трёх, а два устояли, многих собак побили до смерти, иных бока прокололи рогами. Которые быки устояли, на них наложены короны и фрукты из бумаги за то, что выдержали триумф; и повели по городу, а перед ними два человека шли и трубили».
Центром производства фаянса и облицовочной плитки считался Делфт. (Ил.20) В XVII в. там было до 30 фабрик, занимавшихся по-добным производством. В Новой церкви города был похоронен Виль-гельм I Оранский по прозвищу Молчаливый, который возглавил борьбу голландцев в XVI в. против испанских угнетателей.

20.   Эгберт ван дер Пол
Праздник с факелами в старом Делфте. 1654. Городской музей Делфта.
Иллюминация освещает готический особняк, построенный для Яна де Хейтера, старейшины и бальи Делфта в 1505 г. В 1645 г. он перешёл к управлению плотинно-дамбовым хозяйством города. Такие управления были во многих голландских городах. В их задачу входило строительство и ремонт дамб, плотин и других сооружений, защищавших страну от затопления. Справа от здания можно увидеть башню Старой церкви. Толпа любуется иллюминацией в ночном небе. Факелы сделаны из ёмкостей, заполненных смолой и подвешенных на перекладинах столба. За праздничное освещение обычно платил город или частные лица.


12 октября 1654 г. около полудня Делфт был почти полностью разрушен в результате взрыва порохового склада. Взрыв был такой силы, что его гул был слышен за 7-миль к северу от города. Склад был устроен в бывшем монастыре  Святой Клары в северо-восточной части Делфта в 1572 г. Большая часть его помещений располагалась под землёй и содержала 90.000 фунтов пороха. Большинство зданий, находившихся поблизости от места взрыва, превратились в руины, а остальные имели повреждения. Среди множества погибших оказался известный живописец Карел Фабрициус. Делфтский живописец Эгберт ван дер Пол (1621 – 1664) запечатлел трагедию на целом ряде своих картин. На картине «Вид Делфта после взрыва 1654 г.» справа изображено местонахождение прежнего склада. От него ничего не осталось, кроме огромной воронки, заполненной грудами щебня, обугленными брёвнами и поваленными деревьями. На переднем плане люди оказывают помощь раненому, пытаются спасти остатки имуще-ства, обсуждают события трагедии. (Ил.21) 


21. Эгберт ван дер Пол.  Вид Делфта после взрыва 1654 г. 
Национальная галерея, Лондон.



22. Даниэль Восмаер. (1622 – 1629) Гавань Делфта. 1658-80. Музей искусств де Понсе,
Пуэрто Рико.
На картине представлен вид города с юга между Роттердамскими и Восточными воротами. За старинной городской стеной мы видим черепичные крыши Делфта. Высотные здания – это Старая церковь (крайняя слева), Новая Цер-ковь (крайняя справа), Ратуша (в центре на заднем плане) и ветряная мельница.


Воздух Делфта считался целительным, так как вода в его кана-лах была проточной благодаря р. Шпее. Вдоль крепостных стен стояло 10 мельниц. (Ил.22)
Три основных канала прорезали город насквозь, пересекаясь ещё с восемью. Они были обсажены деревьями, и через них были пе-рекинуты 60 мостов. Делфт имел обширный арсенал. 
Центром текстильной промышленности по производству льня-ных и шёлковых тканей стал Харлем. (Ил.23) Почти половину его на-селения в XVII в. составляли иммигранты-фламандцы, среди которых было много ценных ремесленников-специалистов и учёных.

 

23. Беркхейде Геррит Адрианс. Рыночная площадь в Харлеме с собором св. Бавона. 1696. Музей Франса Халса, Харлем.
На картине изображён главный городской собор  святого Бавона. Справа к нему примыкает здание Мясного рынка, построенное в 1602 – 1603 гг. городским архитек-тором Ливеном де Кеем. Слева собор охватывают ряды рыбного рынка.


Харлем окружала красивая каменная ограда и рвы, но без других укреплений. Каналы города, обсаженные деревьями, были судо-ходными. По ночам улицы освещались фонарями. Кафедральный со-бор был посвящён святому Бавону. Другие церкви города отличались красотой и высокими башнями. В ратуше среди многих редкостей хранилась в серебряном ларце завёрнутая в шёлк первая напечатанная в городе книга.
В 1630-е гг. город превратился в центр по разведению тюльпа-нов. Харлем был одним из ведущих художественных центров страны. В нём существовала самобытная школа живописи, прославленная своими пейзажами, натюрмортами и портретами.
 В Харлеме показывали крест, якобы поставленный над могилой русалки, выброшенной во время шторма на берег и подобранной людьми. Она научилась есть молоко и хлеб, освоила прядение и всю жизнь провела между людьми.


24. Берстратен Абрахам.

Зимний вид Лейдена. Эрмитаж,Санкт-Петебург.      


Лейден (Ил.24) славился своим университетом, который в  ХVII в. стал одним из ведущих центров международной науки. Университет владел ботаническим садом, обсерваторией и очень ценной библиотекой.
Порядок в любом голландском городе поддерживала полиция. Её начальник, бальи, избирался среди влиятельных граждан и часто сам ничего не делал, передавая реальное руководство своему заместителю – бальи 2-го ранга. Продажность бальи вошла в поговорку. Старший бальи был неподсуден, мог произвольно повышать штрафы.
Вход в город охраняла воротная стража. Она проживала в помещениях при городских воротах, которые каждое утро открывались и каждый вечер закрывались. Ключ от ворот хранился у бургомистра в ратуше.
Ночная стража создавалась из горожан, нёсших «срочную службу». Рота солдат возглавлялась капитаном. В 10 часов вечера стражники созывались на построение барабанным боем, после чего шли патрулировать свои участки, снабжённые пиками и алебардами, трещотками для подачи сигнала тревоги и фонарями. Стражники за-держивали тех, кто передвигался ночью без фонаря, подбирали пья-ных, ловили преступников, следили за пожарной обстановкой, про-вожали до дома припозднившихся горожан. За сопротивление стражникам полагалось суровое наказание. Репутация у них была не лучше, чем у полиции.
На башнях несли службу дозорные, которые предупреждали о чрезвычайных ситуациях. Например, в случае пожара они вывешивали фонарь с той стороны, в которой заметили пожар и трубили в горн. Получив предупреждение, горожане выбегали с кожаными вёдрами, баграми, парусами, которые мочили в канале и набрасывали на горя-щие дома, лестницами. (Ил.25)В апреле каждого года администрация города проводила смотр пожарных принадлежностей.  При этом каж-дый горожанин и хозяин предприятия стояли у дверей своих владений с положенным по специальной инструкции инвентарём.
                25. Эгберт ван дер Пол.

Пожар в результате взрыва Делфтского порохового склада. 1654.
 
Городской музей Делфта.


Художник из Амстердама Ян ван дер Хейден и его брат в 1672 г. создали пожарную машину с шприцевым насосом и гибкими двойными брандспойтами, позволявшими подавать струю воды тол-щиной в руку. Она эффективно заменяла бригады людей с кожаными вёдрами, так как могла тушить даже верхние этажи зданий. Впослед-ствии Хейден был назначен начальником пожарной охраны города и создал фабрику по производству пожарных помп. В 1690 г. совместно с сыном художник издал книгу «Описание недавно изобретённой и па-тентованной пожарной машины брандспойта  и способов тушения пожаров с её помощью». Книга была богато иллюстрирована рисунками художника, и он лично гравировал некоторые из них.
 Изобретение городского освещения и пожарной машины, а также сопряжённые с их использованием выгоды сделали художника богатым человеком. После смерти он оставил состояние более чем в 80 000 гульденов, коллекцию картин из более чем 70 полотен и обширную библиотеку. 
Городские службы гигиены голландских городов следили за качеством товаров на рынках. Отходы и остатки товаров должны были вывозиться за пределы города. Улицы перед домом хозяйки и их служанки регулярно мыли. Середина улиц была выпуклой, чтобы лишняя вода стекала в расположенные по обеим сторонам сточные канавы, прикрытые сверху досками. За состоянием досок следили проживающие в ближайших домах горожане. Нечистоты и помои сливали в городские каналы. Периодически их чистили, но это не мешало стоячей воде в жаркую погоду издавать дурные запахи и служить источником заразы.


Английские города

В XVII в. Лондон превратился в большой и красивый город. Его население достигло 570 тыс. человек. Каждый год в него приезжало до 8 тыс. молодых людей в поисках счастья, ибо заработки в нём были выше на 30%, чем по стране в целом.
Итальянский путешественник Коронелли назвал Лондон первым городом мира для торговли, наиболее крупным и населённым, соеди-нившим величие Рима и Парижа одновременно: «Лондон – огромный склад людей, денег, кораблей, разных сортов всего необходимого и полезного для службы, и приятного человеку».
Город пересекала полноводная река Темза, по которой переме-щалось множество грузовых судов, выстраивавшихся на разгрузку под Лондонским мостом. Этот мост был единственным. Он соединял северный и южный берега. Мост подпирали  19 арок, его длина со-ставляла 800 шагов, а ширина – 30 шагов.
 На южном берегу располагался район Саутуорк, где находи-лись пивоваренные заводы и металлообрабатывающие предприятия. На северо-западе в районе Кларкенуэлл проживали ремесленники-часовщики. На востоке располагались деревеньки ткачей, которые очень быстро сливались с городом в результате застройки. В западном районе Сити находились банки и многочисленные предприятия. В 1666 г. Лондон пережил сильный пожар. В Сити сгорело 13 тыс. зданий. После восстановления улицы  были выдержаны в одном стиле, ширина их увеличена, а между домами выдержано расстояние в целях предотвращения перехода огня во время пожара с одного строения на другое. Основным населением Сити стали купцы и финансисты, а работники расположенных там предприятий селились в соседних районах. В западной части города основоположник английского классицизма Иниго Джонс (1573 – 1652) возвёл архитектурный ансамбль в итальянском стиле –  Ковент-Гарден – улицу с площадью, на которой располагался рынок цветов и фруктов (1631 – 1638 гг.).  Первоначально престижный район, к концу века Ковент-Гарден по-крылся игорными домами и домами терпимости. На его рынке власти разрешили торговать продуктами.
На запад вели Оксфордская и Новая дороги. На юге от Окс-фордской дороги располагался район Сохо, где жили ремесленники и торговцы предметами роскоши. Южная дорога вела из Сити через Флит-стрит до Стрэнда и далее до Уайтхолла, королевского дворца, который сгорел в 1698 году. До наших дней сохранилась Банкетная палата, выполненная в 1619 – 1621 гг. Иниго Джонсом. Постройку отличает палладианский фасад с ордером в два этажа и балюстрадой на крыше.  Под карнизом второго этажа находятся рельефные маски и гирлянды. Парадный зал занимает площадь 15;34 м. Плафон потолка содержит в центре овал и прямоугольные поля вокруг. Он расписан Рубенсом на тему «Апофеоз Англии». Стены покрыты живописью ван Дейка.
В районе Вестминстера  располагался другой королевский дво-рец – Сент-Джеймс. Стрэнд и окрестности дворцов были районами, где во второй половине XVII в. строила свои дворцы знать. В районе Сент-Джеймса проходила улица Пикадилли, пересекавшаяся с Пор-тугальской улицей, ведшей к Гайд-парку. Сент-Джеймс и Гайд-парк были мало застроены, и там бродили олени. Через Гайд-парк шла Ко-ролевская дорога, которая вела в деревню Кенсингтон, где был построен дворец короля Вильгельма III. От Уайт-Холла эта дорога в за-падном направлении вела к Вестминстерскому аббатству, далее бежала к речной переправе, за которой начинались поля.
После пожара 1666 г. было издано постановление, что дома на центральных улицах должны иметь не менее четырёх этажей. В новых домах вход отделялся от улицы небольшим рвом и железной оградой. Позади располагался двор или садик. В конце улицы находились подвалы для угля.
Водоснабжение шло во все районы по подземному водопроводу к специальным колонкам. Жители сами ходили за ней или покупали воду у разносчиков. На случай поломки колонок и повреждения водопроводов жители держали бочки для сбора дождевой воды. Бога-тые люди проводили трубы прямо в дом, и вода поступала в специ-альные баки в подвале.
В 1668 г. Кристофер Рен (1632 – 1723) приступил к возведению на месте сгоревшего средневекового собора нового здания – собора святого Павла. Он был закончен в 1710 г. Высота здания составляет 111 м, длина – 155, 5 м. Архитектор сначала планировал придать со-бору Святого Павла концентрическую структуру с центральным ку-полом на восьми опорах (колоннах), окруженном восьмью меньшими куполами так равномерно, чтобы положить в основу здания греческий крест. Однако по решению духовенства в основу был положен крест латинский, как требовала английская традиция. Рен сумел создать шедевр, опираясь на старую схему с тремя проходами, трансептом и удлинёнными хорами. Красота созданного им купола зависит главным образом от ряда подпирающих его свободно стоящих колонн. Проект купола базируется на изучении строительства подобного сооружения в соборе Святого Петра в Риме.  Диаметр барабана купола в основании – 34 м., вверху он сужается до 30 м. Внутренняя поверхность расчленена слегка наклонными и расположенными на равном расстоянии пилястрами. Сужение купола приводит к зрительному увеличению высоты пилястр. «Несколько выше верхней отметки барабана происходит расслоение покрытия на три отдельных купола. Нижний (кирпичный, толщиной около 46 см и высотой 65 м.) служит завершением барабана в интерьере. В зените купола - круглое отверстие. Следующей несущей частью покрытия является кирпичный конический купол той же толщины, что и внутренний купол. Большой подъём второго купола обеспечивает сравнительно малую величину распора, который погашается пятью поясами металлических связей в толще купола. Конический купол воспринимает вес фонаря (ок. 850 т.) и вес наружного купола. Свинцовую оболочку последнего поддерживают деревянные стропила, опирающиеся на специальные выступы конического купола. В промежутках между опорами стропил конический купол облегчён овальными отверстиями. Безукоризненный по архитектуре фонарь при пасмурной погоде даёт мало света. Зодчий вышел из затруднения, проделав у подножия фонаря в свинцовой оболочке  незаметные с земли большие окна». 
Французский путешественник Сорбье удивился тому, что в Лондоне большое число представителей простонародья живёт в от-дельных домах, тогда как в Париже во многих домах, занимаемых представителями того же сословия, проживало от 4 до 10 семей. Большинство домов города было построено из камня или кирпича. Некоторые имели подъезды для карет или телег. Подвальные окна во многих зданиях были зарешечены толстыми прутьями, а в районе Ньюгейт той же участи подвергались и окна в верхних этажах.
Дома знати Сорбье нашёл великолепными, как снаружи, так и изнутри, но изумился, не найдя ни в одном из них  бюро из слоновой кости. Приятно поразили его лавки токарей богатством и разнообразием ассортимента и производимых работ. Он согласился с мнением одного из своих земляков, что по удобству жизни Англия лучше, чем Франция. Правда, тут же пожалел англичан за то, что из-за нарушения торговли с его родиной, они лишились таких украшающих быт вещей как поддельный жемчуг, веера, зубочистки и чернослив, который добавлялся в процессе приготовления рождественской свинины.
Площади в Лондоне Сорбье нашёл многочисленными и очень красивыми, а сточные канавы на улицах – глубокими и имеющими острые края. Последнее служило препятствием для плавного пере-движения в карете.  Кареты, наряду с наёмными городскими экипа-жами – фиакрами, составляли основное средство передвижения публики со средствами. Кроме простых телег, на которых доставлялись товары и перемещались грузы, Сорбье увидел на улицах тележку, за-пряжённую двумя догами, которой управлял мальчик. Случилось ему повстречать и «винегретту»  –  нечто вроде портшеза, поднятого на два колеса и снабженного пружинами. Винегретту везли один-два че-ловека, державшиеся за оглобли, и часто сзади её толкали женщина или ребёнок. 
Связь с разными концами города и окрестностями в 10 милях в округе осуществлялась посланцами пенни-почты, основанной в
1680 г. У. Докреем. Посланцы отъезжали каждые два часа и развозили письма, билеты и пакеты, а также доставляли ответы. На все перевозки был единый тариф величиной в 1 пенни.   
Как и другие европейские города, Лондон не отличался чистотой. На подъезде к нему по обочинам дороги встречались вываленные мусорщиками кучи мусора. Горшки и помои выливались из окон и дверей прямо на улицу. Выходя на улицу, лондонцы поверх обуви надевали специальные башмаки, оберегающие её от грязи.
Новости горожане узнавали из газет, которые выходили по-английски и по-французски.
Одним из любимых мест отдыха лондонцев был Сент-Джеймский парк. Внутри него были проложены длинные грунтовые аллеи, прямые и широкие, обсаженные высокими деревьями. С 6 до 10 часов вечера там исполнялась музыка. Ради сохранения чистоты и ровной поверхности аллей въезд в парк на лошадях запрещался. Перед входом в парк стояла бронзовая статуя гладиатора. Итальянский путешественник Коронелли удивился, встретив в парке крупных и почти ручных ворон.
В одной миле от Сент-Джеймского парка находился Гайд-парк, который использовали для прогулок в каретах.
Описание ряда провинциальных английских городов оставил в своём дневнике Джон Эвелин.
В старинном Ковентри он нашёл много удивительных церквей, школу с библиотекой, большое количество крупных магазинов, чистые и замощённые улицы. Город окружала стена с четырьмя воротами. Местные жители показывали приезжим ребро вепря, якобы убитого Гаем Гисборном, главным противником благородного разбойника Робин Гуда из народных легенд, однако Эвелин признал в реликвии кость кита.
Старый Лейчестер показался ему большим, хорошо расположенным, но производящим унылое впечатление городом. Ободранные, плохо расположенные дома с дымящими трубами напомнили путешественнику кузницы. Как достопримечательность Эвелин упо-минает старинный саркофаг короля Ричарда III, превращённый в цис-терну для питья скота. В одной из церквей Лейчестера был похоронен кардинал Уолси. Джон Гонт построил здесь большой, но бедный гос-питаль, а рядом с ним возвёл свой дом. В городе Эвелин нашёл от-личный для севера Англии выбор фруктов, особенно ему понравились дыни.
Ноттингем, город с округой, занимал одну большую скалу. Церковь стояла на возвышении, рынок представлял собой обширное и просторное место. На улицах часто встречались перекрёстки. Улицы, ведущие к реке и лугам, вызывали искреннее восхищение своей кра-сотой и приветливостью. Главной достопримечательностью служил старинный замок, под которым было выдолблено множество подземных пещер.
Йорк, второй по величине город в Англии, стоял на судоходной реке Ауз, и его защищала круговая крепостная стена. Через реку был переброшен каменный мост с чрезвычайно большой центральной ар-кой и причалом из тёсаных камней. Кафедральный собор был посвя-щён святому Петру, и представлял собой удивительную по красоте готическую постройку, украшенную каменной резьбой и статуями древних королей. В соборе хранились старинная Библия и молитвенник, отделанные алым бархатом и серебряными украшениями. Для службы в алтаре использовались кованые позолоченные блюда, кувшины, чаши. Улицы Йорка были узкими и плохо вымощенными. Магазины напоминали столичные.