Великий инквизитор или праздник удался

       День учителя – замечательный праздник! Но посуду все равно мыть мне. Хотя бы потому, что все собравшиеся сегодня отмечать этот праздник – мужчины. Слава богу, нынче всё уже закончилось, веселье перешло в стадию «давай с тобой поговорим». То есть это такая стадия, когда гости собираются кружком на кухне и говорят каждый о своём уже не слушая и слабо понимая друг друга. Если у человека есть голос, это совсем не обязательно, что он может поражать кого угодно своим красноречием, поэтому, стоя у кухонной мойки спиной к собравшимся, я периодически то изнывала от занудства высказываний, то краснела, то едва сдерживала смех.
       До тех пор пока в раковине не осталось всего две немытые чайные ложки, всё было нормально. Потом зашли разговоры о войне. Вспомнили все войны, причем каждый говорил о своей, дошли до семейных войн. Тут такое началось, что хоть из  кухни не уходи, того и гляди, подерутся. «Ладно, думаю, буду мыть посуду дальше», и стала, как ни в чём не бывало натирать оставшиеся в раковине уже и без того кристально чистые предметы чистящим порошком.
       Казалось, на этот раз во мнениях царило странная для пьяной компании солидарность, которая сводилась примерно к тому, что «женщина это такая порочная загадочная субстанция от которой добра не жди».
       «Да, многие из вас обжегшись кипятком потом на воду дуют», - думала я но молчала не желая вступать в бесполезный спор. Это за меня сделал пожилой священник, до сих пор молчаливо незаметно для всех сидящий на стуле в самом углу маленькой для такой большой компании кухни. И начались наивные трепетные выкладки из священного писания по поводу семейных отношений. Чистый, светлый человек ни разу, насколько я его знаю, не имевший связи ни с одной женщиной учил любви мужиков, получивших как минимум по два сквозных выстрела в голову в семейных боях. Он высказывал идеи вызвавшие такой резонанс в остальных, что в пору было лить кипяток на голову каждому. Я чистила ложки. Наконец пришли к единодушию:
       -Давай выпьем.
       -Мужики, а раки?
       Действительно, про раков копошившихся в полиэтиленовом  пакете в углу все забыли. Вопросительно посмотрели на меня:
       -Я боюсь, - честно призналась я.
       -Пусть батюшка, гуманист наш и сварит, он трезвый мимо кастрюли не промахнётся.
       На том и порешили. Видя, что конфликт исчерпан, я благополучно выскользнула из комнаты, мужики пошли курить, батюшка остался за «главного живодёра» на кухне. За столом кроме него остался сидеть, задумчиво подперев голову рукой, несколько перебравший горячительного зелья бывший десантник Лёша. В шутку из-за сильно оттопыренных ушей его называли между собой «лёшариком», он был главным заводилой сегодняшней вечерней попойки, но почему-то в отличии от других захмелел как никогда быстро.
       Минут через сорок, когда по моим подсчётам всё должно быть уже кончено я появилась на кухне. Кастрюля стояла на плите. На самом медленном огне. Еле тёплая. И когда я, думая, что мне нечего опасаться, открыла крышку, мой крик разбудил не только уснувшего Лёшу, но и, наверное, всех соседей, по крайней мере, бабульку-гипертоника за стенкой точно. "Снова милицию из-за шума вызовет", - невольно подумала я. Прибежали все еще курившие на балконе мужики.
       -Что случилось?
       Объяснений не требовалось. Кастрюля была полностью до отказа набита копошащимися в ней клешнеобразными созданиями, погибавшими мучительной смертью от рук «великого гуманиста» просто никогда в жизни не имевшего дело с раками. Сам он в нервном поту, с засученными руковами, трясущимися руками то и дело открывал и закрывал крышку кастрюли. В глазах у него были боль, отчаяние и полная беспомощность перед этим жестоким миром.
       -Да вы садист, батюшка.
       Я была уверена, что священник сейчас разревется как маленький слушая, как четыре взрослых мужчины хороводили над никак не нагревающейся от слабого огня емкостью с погибающими обреченными недоварившимися созданиями.  Проснувшийся Леша едва поняв в чём дело указал на батюшку трясущимся карающим пёрстом:
       -У-У-Ууу И-ИНКВИЗИТОР.
       Бедный батюшка растерянно смотрел по сторонам совершенно не понимая в чём дело. Чувствуя с моей стороны поддержку и давнюю симпатию он тихонечко шепнул мне на ухо:
       -Алёна, их что предварительно надо было убивать, да?
       Тут уж не вытерпела и я, во весь голос взахлёб расхохоталась над несчастным защитником всех тварей земных. Бог с ней с соседкой, пусть жалуется. Праздник удался.
       Прости нас, господи, пожалуйста.