Волчица, та самая

                ГЛАВА «в»

Уууу! Уааааа! Уууу! Ууууу! Уууу! Ушшшш! Уаааа!

В ночи выла вьюга. Она завывала как покинутая всеми старая волчица, чья участь была предрешена на совете старейшин: ей необходимо было в кратчайшие сроки покинуть свою серую стаю, для того чтобы скрыть свои слезы, слезы волчицы, уходящей к предкам. Она безнадежно билась о замерзшие стекла квартир врачей, учителей, банкиров, уборщиц, пытаясь пробудить в них хоть каплю сострадания.

Выла. Выла в сторону заводов, испускающих из своих труб смертельные зловония, в сторону спящих кварталов, забрызганных дешевым снотворным. Выла, и от воя этого бежали мурашки. Те самые мурашки, что без спросу устраивают опустошительные забеги на человеческое тело и прекрасно чувствуют себя в шкуре зверей-людей.

Она чувствовала эту опасность, с неимоверной скоростью приближавшуюся к ее пальцам, икрам, ступням, стоя босиком на влажном снегу, но не шелохнулась. Она была отважной молодой волчицей, бросившей вызов природной стихии, чувствовавшая внутри себя сильный дух старой волчицы.

Тепло. Тепло ее юного тела растопило снег, преклонившийся пред ее чарующей красотой и грацией, и вокруг нее образовался маленький спасительный островок надежды, пропитанный свежее – растаянным конденсатом, выпавшим на балкон ее шикарной квартиры в виде вырезанных чьей-то умелой рукой снежинок.

Протянув вперед ладонь, Она поймала ветер и приложила насмерть сжатый кулачок к уху. Она стала слушать дивную музыку охоты на лань, купания в горной реке, схватки волков-самцов, музыку, которой вторил ее человеческий голос.

Зрачки. Зрачки Ее волчьих глаз вращались с неимоверной скоростью вокруг своих орбит.
Ноздри. Ноздри, жадно поглощавшие О2 (кислород), то раздувались до неимоверных размеров, то снова приобретали свои обыденные черты.

Губы. Губы были неприятны на ощупь, они вдруг почему-то примерили шершавый вкус ветра.

Волосы. Волосы были разбросаны небрежно на несколько километров вперед, и весь этот образ внушал страх, уважение, всем, но прежде всего волчьей стае.   
 
Стоя на своем личном балконе и раскачиваясь в такт музыкальной композиции, ей предстояло стать невольной свидетельницей дворовых событий. Событий, в которых дворник Степаныч лениво перебирает своими крохотными ножками и размахивает облезлой метелкой; где соседка Нина Петровна «выезжает» в своих новых сапогах на раскатанную ребятней дорожку; в которых подъехавшая к новостройке дорогая иномарка посылает пронзительный сигнал в окошко какой-нибудь смазливой мордашки.

Она смотрела на все это сверху вниз, со своего 10 этажа, словно серая хищница, готовая разорвать плоть любого, кто встанет на Ее пути. Настал следующий день, день выбора этого самого пути.

                ГЛАВА «о»

Она слегка поежилась от утреннего холодка, обжегшем Ее щеки, обтерла свои мягкие ступни о шершавый коврик, примостившийся сзади, пригладила наспех спутанные ото сна волосы и перешагнула за порог комнаты.

«В доме все еще спят», – подумала Она, взглянув на будильник, упорно толкающий секундную стрелку. Вдруг, у Нее возникло отчетливое ощущение того, что каждый шаг этой тонюсенькой стрелки, соизмерим с вечностью. Вечностью, которая приближает момент  избрания чего-то важного, чего-то нужного.

Наблюдение. Наблюдение за круговыми похождениями стрелки вскоре смертельно наскучили Ей, и поскольку Она была студенткой филологического факультета одного из тысячных университетов, то сегодня, как впрочем, и вчера и позавчера Ей предстояло идти на занятия. Через одиннадцать минут Она уже сбегала вниз по свежевымытой лестнице своей новостройки.

                ГЛАВА «л»

Учеба. Учеба в университете не доставляла Ей большого удовольствия, поскольку Ей было скучно сидеть и наблюдать за тем, как лысенький преподаватель, кряхтя,  вырисовывает на доске кривообразные круги, а затем полчаса сидит и разглядывает себя в только, что протертые очки. Было скучно общаться со своими однокурсниками, постоянно переносившими день групп по неизвестным причинам, было скучно не спеша пережевывать резиновый бутерброд, и запивать его наспех просроченным соком, купленными в буфете, около мужского туалета.
 
Но Ей было не скучно, пробравшись тайком на поточную лекцию мехмата и усевшись скромно у продуваемого из всех щелей окна – слушать…. Не понимать, но слушать! Так было и на этот раз.

Занятие. Занятие давно началось.

Лектор. Лектор, увлекший за собой всю аудиторию преданных слушателей, повествовал о математических знаках, об их таинственных превращениях. Он был магом, и эта магия завораживала весь студенческий амфитеатр. И ничто не в силах было вернуть к реальности….
 
Однако. Однако, мерзкий скрип несмазанных петель заставил всех отпрянуть от колдовства цифр и взглянуть на дверь. Но так как отход от волшебства занимал несколько секунд, то в минуту полуоборота головы никто ничего не заметил – в дверном проеме отсутствовал кто- либо. А это кто-либо, уже сидел рядом с Ней и судорожно искал ручку в своем мега-рюкзаке.

Он. Он был странным. По крайней мере, так Ей показалось: странная серая рубашка, странная челка, наспех склеенная частичками странно пахнущего геля, странные пальцы, покрасневшие от уличного холода, странный парень.

Лекция. Лекция давно подошла к своему логическому концу, а Она продолжала искать в нем странности. Как ни странно, Ей это даже начало нравиться столь необычное  занятие, а он по-видимому был совсем не против.

«У тебя дикие глаза», – вдруг, неожиданно для всех, тех кто не спешил покидать полупустую аудиторию, произнес Он.

«На свои посмотри, чудак. Такое ощущение, будто ты всю ночь участвовал в диких плясках ночных ведьм, а на утро, приплелся на учебу », – издевательским тоном произнесла Она.
«Тоже мне, детектив-самоучка, и без тебя проблем хватает». «Дикарка».

Он резко вскочил на свои крепкие ножки, и наспех побросав все свое богатство, состоявшее из мятого блокнота и черной гелевой ручки в рюкзак – кошелку, моментально очутился за территорией Ее пристальных глаз.

Ухмылка. Ухмылка пробежала по Ее смуглому личику и на мгновение  показалось, что она пожалела о содеянном, но только на мгновение. У нее вообще не было привычки жалеть о чем-то, а тем более о ком-либо.С самого детства Ее учили, что «жалость» – это самое ничтожное чувство, которое может возникнуть у человека: особенно, жалость к самому себе, что может быть противнее.

Вот почему сейчас, Она просто достала миниатюрное зеркальце, подмигнула своему «дикому» отражению в нем, и поспешила на свежий воздух, вставив в ушные раковины, завешанные дешевыми сережками, наушники от братишкиного плеера.    

                ГЛАВА «ч»

Погода. Погода была на удивление дружелюбной: все вокруг бегало, прыгало, мельтешило, растворялось…

Настроение. Настроение было подстать погоде, такое же цветное, радужное и мыльное, как пузырьки, пускаемые детворой на фонтане.

Мороженое. Мороженое никогда не входило в Ее обеденный рацион, но почему-то именно сегодня Ей захотелось почувствовать во рту обжигающий холодок пломбирного чуда за семь рублей.

Но чуду не судьба была произойти именно сегодня и именно с Ней – по мере того, как приближалась ее очередь, мороженое подходило к концу и в итоге, ей достался только пустой вафельный стаканчик. Стаканчик, который когда-то, по замыслу изготовителя, был заполнен до краев тем самым «чудом», которого ей смертельно захотелось именно сегодня и именно сейчас.

«Подойдите немного попозже», – заявила заспанная продавщица с заспанным передником, в котором она хранила бумажки, отданные за «чудо». – «Должны привезти еще».
Надо же! Оказывается, за «чудеса» надо платить. Они стоят денег, целых семь рублей!
«За все в этой жизни надо платить», подумала Она, и нехотя передвигая ступнями, направилась в неизвестном направлении.

Дорога. Дорога домой обычно занимала у Нее минут пятнадцать – двадцать, но сегодня на удивление птиц и прохожих, она достигла родного рубежа за каких-то десять минут. Странно! Такое ощущение, что какая-то необъяснимая внутренняя сила подгоняла Ее, торопила… стремительно. Стремительно, Она влетела в подъезд и тут же зажмурилась от ядовитого света, резавшего по глазам, по рукам, по лицу.

Сосед. Сосед по площадке, наконец-то решил вкрутить лампочку. И это было «чудо».
Чудо, подаренное Ей просто так!

                ГЛАВА «и»

Войдя в душную квартиру и сбросив с себя приталенный черный плащ, Она поняла, что смертельно устала от этого дня.

Да и глаза. Глаза все еще никак не могли отвыкнуть от резкого света, расплывшегося, словно предрассветный туман по всей лестничной площадке.                Здесь. Здесь, в квартире было царство сумрака и сырости. Там – царство солнца и тепла. И вдруг ей очень захотелось вырваться из темницы, и очутиться снова на залитой солнцем лестничной площадке, почувствовать себя спасенной принцессой.

Принцесса. Принцесса по крупицам собрала оставшиеся в ее теле силы и вышла.
Никто не знает сколько времени прошло – месяц, неделя, минуты, а Она все сидела и сидела на площадке, подпирая железную дверь своей изящной фигурой.

Фигура. Фигура эта следила за тенями, которые отбрасывала чудо-лампочка, отмеряла тиканье счетчика, накручивавшего киловатт за киловаттом и просто чувствовала себя в раю.
Неожиданно. Неожиданно, хлопнула уличная железная дверь, впустя внутрь существо, чьи шаги, решительно приближались к Ее волчьей территории.

Шаги. Шаги становились все четче и четче и, вот, наконец, Она смогла рассмотреть того, кто посягнул на Ее рай и вернул к реальности.

Это был Он. Тот, кто привлек Ее внимание на лекции мехмата, тот, кто вкрутил на площадке лампочку в 200 Вт. Это был Ее новый сосед.

– «Дикарка!!!???»
– «Сам – дикарь», надрывно прошипела Она, и демонстративно открыв свою дверь, захлопнула ее прямо перед его носом.
– «Значит, мы оказались  с Вами, милая леди, соседями», играючи, но очень интеллигентно произнес он, прислонив свои янтарные губы к замочной скважине Ее квартиры. – «Ну, кто бы мог подумать!!»

«Ненавижу соседей», буркнула Она в ответ на Его замечание. – «Особенно таких».

Разговор. Разговор был не долгим. Диалог. Диалог вовсе не получился. Ну а монолог… Монолог никто из них не успел тщательно подготовить, чтобы поразить наповал  своего соперника. Да и был ли он нужен????

Сосед и соседка. Оба и так были поражены наповал, правда пока об этом даже и не догадывались.

«Нет, ну надо же» не унимался Ее мозг. И вот через какие-то считанные секунды Ее воображение уже нарисовало несложную математическую зависимость, похожую на ту, что так захватывающе объяснял сегодня профессор математических наук.                Только. Только вместо кроликов и ежиков были настоящие, никем не выдуманные люди:
Простейшая математическая зависимость
«Соседи = Он мой сосед + Я его соседка = Ужас».
«Надо срочно съезжать» молниеносно промелькнуло в Ее филологической  головке. «Срочно!». «Но куда?!»

«Куда-нибудь, главное бежать» пульсировала в венах одна и та же мысль. Ей пришлось даже вскрыть свою черепную коробку, дабы отыскать там хоть одну подходящую мысль на счет всего происходящего. Пульсация усиливалась с каждым вдохом Ее грудной клетки.
Мысль №1 – «Можно рвануть на север к младшему брату и всю жизнь разглядывать белых медведей».
Мысль №2 – «Можно попытать счастья в Туве, рядом со старшим братом и всю жизнь глотать песочную пыль».
Мысль №3 –  «А можно просто засесть в своей собственной квартире и никуда и ни за что».

Так проковырявшись в собственной голове не меньше часа, словно в тарелке с дурно пахнущим фирменным блюдом, Она и не заметила вовсе, как подкралась на цыпочках ночь и завладела городом без шума и суматохи.

Тихо. Спокойно. И на душе стало спокойней.

                ГЛАВА «ц»

Проснулась. Проснулась Она от запаха, заставляющего усиленно работать слюнные железы и поджелудочную. Пахло. Пахло жареными котлетами. Котлетами, с манящей хрустящей корочкой и мясной мякотью притягивающей своей аппетитностью, вкус, который Она совсем позабыла. Пахло мамиными котлетами.

Медленно. Медленно втянув своими милыми ноздрями этот запах не один раз, Она решила поинтересоваться, кто же стал виновником столь вкусного пробуждения. И каково было Ее удивление, когда выйдя на балкон своего логова, Она увидела Его – по соседству – пожевывавшего ту самую «мамину» котлету.

«Доброго обеда», – с набитым ртом проговорил Он. – «Котлетку?!»
«Сначала прожуй, а потом говори, фу», – фыркнула Она тем самым милым носиком, который пару секунд назад упивался  дурманящим ароматом мясного деликатеса.
«Тоже мне Королевна!», – не менее небрежно ответил молодой человек и облизал свои длинные пальцы.

Так было испорченно утро, точнее день и Ей и Ему.

Наспех. Наспех нанеся боевой окрас на свое смуглое личико, просунув руки в вязанный крючком пушистый свитер и запрыгнув в потертые от времени джинсы, Она во все оружии готова была выскочить наружу и нестись, словно волчица по полям по лесам, нестись подальше от людей – зверей.

                ГЛАВА «а»

Она. Она не понимала себя, ее не понимали многие. Не понимал преподаватель, монотонно предрекая ей абсолютно чуждое Ей будущее если уж не на другом факультете, то по крайней мере в другой – намного слабее группе. Не понимал декан, не видя в ней предмет своего достатка, полного денег. Не понимала старушка, приютившая Ее и еще парочку парней-переростков, таких же, как Она, в своей пустой, но многоэтажной квартире где-то там на отшибе города. Не понимал водитель злосчастной маршрутки, возившей ее с того самого «отшиба» города.

Она не понимала их всех…. Вот и сейчас, запрыгивая на подмостки облезлого, как уличный кот, трамвая, Она не понимала – куда едет.

Да в никуда! Разве нельзя просто взять, и поехать в никуда – выйти где-нибудь, пройтись по каким-нибудь, посидеть на чем-нибудь, съесть что-нибудь, посмотреть куда-нибудь, подмигнуть кому-нибудь …не по плану, а вот так, спонтанно! Разве это так сложно…
… «Волчица». «Волчица» пристально всматривалась в мутные лица прохожих, из своего немытого трамвайного окна. Она предугадывала их вид деятельности, род занятий, происхождение, место обитания, вкусовые предпочтения, повадки. И вдруг. Вдруг Она поняла. 

Резко. Резко сорвавшись со своего теплого, насиженного сиденья, Она подбежала к водителю трамвая и закричала, что было мочи:
«Красавчик! Поворачивай свою машину обратно, вези меня туда, где подобрал»
«Извините сударыня, но это старый, скрипучий, насквозь проржавленный, как моя жизнь – трамвай, если вы забыли, а не легковой автомобиль», – сказал сквозь свои никотиновые зубы водитель.
– «Все равно, разворачивайся», – «Делай круг, и езжай обратно!», – не унималась Она, чувствуя, что или сейчас или никогда.
«Дикарка», подумал про себя мужчина, но решил не рисковать и не высказывать своих мыслей вслух, дабы сохранить свою сонную артерию от смертельного укуса «дикой» «волчицы» готовой к прыжку.
 – «К чему такая спешность, сударыня?!», – постарался как можно вежливей произнести ошеломленный своей попутчицей водитель красного трамвая.
– «Меня там ждут…», – и перед Ее миндалевидными глазами проплыл образ – «…странная серая рубашка, странная челка, наспех склеенная частичками странно пахнущего геля, странные пальцы, покрасневшие от уличного холода, странный парень».

STOP. Стоп, сейчас Ей не хотелось бежать от себя, сейчас Ей хотелось бежать к Нему. Неужели молодая волчица нашла того, ради которого Ей хотелось сражаться со всем волчьим родом целиком и с каждым ее представителем в отдельности.
Вы удивлены?! Я не менее!

Трамвай. Трамвай впервые в своей жизни, сделал круг, непредусмотренный никакими писанными и не писаными правилами трамвайного ДЕПО, и со всех своих трамвайных сил бежал туда, где подобрал свою странную «дикую» пассажирку!