Лидия Гусева

Про бабку Марфу, про любовь, цветы и про чуть-чуть
http://www.proza.ru/2013/07/31/820

Памяти Федерико Гарсиа Лорки, его работе «Dona Rosita la soltera o el lenguaje de las flores»

Старенькая совсем была уже эта женщина. Но глаза молодые, руки золотые, ноги ещё резвые, да сердце богатейшее. Всё верно, так и было. Глаза молодые, искрящиеся, задорные, но только на людях. А сколько втайне от всех они пролили слёз, сколько в них было муки и страдания, когда она оставалась одна — только Бог ведает. Ох, уж эти войны! И кто их выдумал? Одиночество стало её постоянным спутником. И ещё сад с огородиком да великая память, и любовь.
Но какой это был сад! Ни у кого так фантастически не распускались цветы, нигде не цвели так нежно яблони и вишни, ни у кого слаще не пели соловьи. Каждый кустик и каждая травинка были у неё под надзором, заботой и любовью. Обо всех бабка Марфа помнила, растения были для неё, словно дети родные. Знала, когда и сколько кому надо воды, кому земельки торфяной, кому песочку, кого подрыхлить, кого на ночь укрыть от холода, а кому в жару поставить зонтик. Да что говорить, у сорной травы и то просила прощения и разрешения подергать её. И, конечно же, растения ей отвечали тем же. Разнообразные по форме, окраске, аромату, они распускались раньше всех в посёлке, чтобы Марфа первой могла увидеть всю красоту мироздания, и засыпали всех позже осенью, словно не хотели прощаться. Цветы дружно кивали ей разноцветными головками-бутонами и соцветиями, приветствуя свою хозяйку каждое утро. Вот ведь не верите, точно. Так и люди не верили, называли старушку чудной и смешной. Например, был день рождения у какой-нибудь соседки, бабка Марфа не срывала для неё цветок, а приводила её к себе в сад, показывала самую божественную розу и говорила: «Я тебе дарю эту розу, она твоя. Ты можешь в любой день и час приходить и любоваться её красотой». Люди привыкли к её чудачествам. А детишки вообще прозвали старушку «вечной невестой». Ни на кого не обижалась женщина. Хотя заходить к ней практически все перестали. Навещала её иногда одна дальняя родственница Маруся, а соседи на том и успокоились, что кто-то следит за бабкой Марфой. Но не будем судить строго людей, не наше это дело.
Бабка Марфа также знала, что ей тоже когда-нибудь наступит срок, считать свои годы устала, и очень уж переживала за любимый сад-огород. Не соврём — скажем, что сделала она мини-систему транспортировки воды не хуже древних египтян. Занеможется вдруг ей, так высунет шланг с веранды, включит кран, и бежит тогда водичка по всем канавкам и канальцам, не обходя и не обижая ни одно деревце, ни одну травинку.
Но однажды, правильно говорят люди, что где тонко, там и рвётся, загуляла  присмотрщица, уехала в город, да не появлялась две недели. А бабке Марфе что-то совсем плохо стало. Она полила огород, не выходя из дома. Тут заволновались сначала цветы.
— Наверно, наша хозяйка приболела, — сказал Гладиолус Георгину, пошевелив своими листьями-клинками.
— Наверно.
Грустная весть сразу разлетелась по всему саду.
На второй день женщина уже еле открыла кран слабеющей рукой.
— Да она не приболела, а заболела! — воскликнула Роза, и её алая чаша начала гореть, как будто у неё самой подскочила высокая температура.
— Заболела, заболела, наша хозяйка заболела, — затрепетали от волнения гвоздики, васильки и астры. Даже львиные зевы пытались кричать во всю мочь. Но, к сожалению, их никто не слышал.
На третий день старушка уже не могла встать с кровати.
— Так она умирает! — отчаянно воскликнула Лилия и опустила горестно свою чалмовидную головку.
— Умирает, Боже, умирает, — как эхо вторили с плачем все растения в саду.
Цветы совсем растерялись, их уже ничто не радовало: ни утро, ни солнце, ни вода. Им нужно только видеть лицо хозяйки, потому что оно и было их солнцем, им нужно только смотреть на её улыбку, потому что это и было утром. А вода? Ну и пусть не будет, не надо, пока земля им даёт влагу, а дождик заботливо умывает.
— Да, — произнёс старый Георгин, — мы можем прожить без воды и неделю, и три, да хоть всю жизнь. У нас есть земля. Но мы-то выживем, а вот кто поможет нашей хозяйке?
— А где же тётка Маруся, где тётка Маруся? — жалобно зазвенели колокольчики.  — Ведь только она сможет позвать на помощь людей.
— Не знаем, где тётка Маруся. Мы видели её в последний раз, когда она садилась в автобус, везла продавать свои цветы в город, — вздохнули высокие яблони и вишни.
— Да, да, — поддержал цветочный хор старый Клён, который рос за забором у калитки. — Наверно, у неё много родственников в городе, вот и задержалась.
На четвёртый день все цветы ломали голову, что им делать? Но так и не могли ничего придумать. А из избы не было слышно ни шороха, ни звука.
Тогда старый и мудрый Георгин выпрямился, гордо вознёс над всеми своё царско-бархатное, темно-бардовое соцветие и произнёс:
— Я знаю выход, я знаю, как спасти хозяйку.
— Как? Как? Каким образом? — воскликнули многоликие головки цветов.
— Мы должны все засохнуть.
Тут воцарилось секундное молчание.
— Но это значит, что мы должны умереть?
— Да, именно так.
— Но что это даст?
— Соседи, которые всегда любуются нами, вдруг не увидят ни одного цветка в саду и сразу поймут, что-то неладно с нашей хозяйкой.
Все цветы единогласно, без малейшего сомнения, согласились со старым Георгином, клубень которого насчитывал не один десяток лет. Ведь хозяйка его так бережно выкапывала осенью, просушивала на солнышке, обкладывала зелёным мхом и прятала в подпол до следующей весны. И все растения она любила также. И как же ей не помочь?!
В один момент все цветы, как по взмаху дирижёрской палочки, отказались корнями брать влагу из земли и подставили свои разноцветные головки под палящее солнце. К вечеру они все завяли. Но, ни одна душа не заглянула через забор в этот день, не поинтересовалась, почему засохли цветы у бабки Марфы?
Тогда слово взял старый Клён:
— Их не видно, никто не видит завядших цветов. Я самый высокий и стою за забором, виднеюсь очень издалека… Прощайте, братья и сестры. Не печальтесь обо мне. Я постараюсь спасти нашу хозяйку.
Задрожали тут листочки, закачались веточки, как бы прощаясь с миром, а потом в одно мгновение встали, как вкопанные, словно восковые. Даже порывистый ветерок не смог их расшевелить. Дерево приготовилось умирать. Ажурные кленовые листья начали буреть, не получая влагу от жилочек-сосудов. Вскоре дерево стало багровым, но оно ещё не было так заметно на фоне салатно-изумрудной природы.
А бабка Марфа лежала недвижима. Она тоже приготовилась умирать:
— Наверно, инсульт. Но, где моя Марусенька? Четвёртый день как её нет. Так хочется пить…
— Как хочется пить, — вздыхали также кленовые листочки, но мужественно и храбро держались. Клён стойко не разрешал всем кореньям и корневищам брать ни капельки воды из земли, и листья начали желтеть под нещадным солнцем.
Бабка Марфа уже начала бредить: «Приходит к ней её жених Васенька, стоит у калитки, стучится, словно семьдесят лет назад. Выбегает девушка на заре, с расплетённой косой, в сарафанчике, а он в солдатской форме.
— Прощай, Марфушенька. Жди меня, я обязательно вернусь. Чтобы ты не скучала, я посадил деревце для тебя, пусть оно тебя веселит и защищает, — сказал юноша и показал хрупкий ствол с резными листочками.
И исчез Васенька».
 Марфа опять восстановила свои ясные мысли:
— Наверно, Васенька приходил за мной. Наконец. Я знала, что так и будет. Как долго я его ждала.
Старый Клён также знал эту историю, эту великую преданность и любовь. Когда его ветки стучали от ветра в калитку, Марфушенька — вечная невеста, всегда выбегала хоть днём, хоть ночью. Но, не увидев никого, плакала и обнимала Клён. Скажите, как же не отдать жизнь за такую женщину?
Как по волшебству, листья Клёна сделались в один миг жёлтыми, как будто их покрыли сусальным золотом. Это было чудо! Мощная золотая крона дерева светилась, как церковь вдалеке. А возможно и ярче. Потому что ветерок начал колыхать этот живой купол, показывая листочки то с одной стороны, то с другой. Солнце пускало лучики через просветы и ласково добавило огромный сноп лучей на самую крону-верхушку. Зрелище было настолько необыкновенным, что прохожие остолбенели от удивления, им резало глаза от света и золота, у них пошла голова кругом от такой небылицы, которая произошла с деревом в середине лета. И, конечно же, поспешили к бабке Марфе. Думаю, вы уже догадались, что было потом. Отвезли её в городскую больницу, подлечили так, что она моложе стала.
А о других главных героях не беспокойтесь. Вырыла Марфа все многолетние клубни и бережно уложила в подпол. Семена однолетних цветов у неё всегда хранились про запас. Клён очень долго болел, все думали, что он не отойдет. Но бабка Марфа верила — придёт весна, и на нём, как всегда, появятся почки. Так оно и случилось. Вера, на то она и Вера!