Бирюза от Кудашева. Книга II. Глава 5

БИРЮЗА от КУДАШЕВА

Владимир П. Паркин
Роман.

Книга II
историко-приключенческого романа из пяти книг
«МЕЧ И КРЕСТ РОТМИСТРА КУДАШЕВА»

 УДК 821.161.1-311.3
ББК  84(2Рос=Рус)63.3
П 182
©  Владимир П.Паркин, автор, 2013.
©  Владимир П.Паркин, издатель, 2013.
ISBN 978-5-906066-08-4

***   *****   ***
***   *****   ***

ГЛАВА 5.

Не имей сто рублей. В дороге. Цена честного слова.

*****
Дзебоев сам проводил из своего кабинета очередного посетителя – капитана полиции Асхабадского брандмейстера Горшкова. Простился с ним на крыльце. Верхом на коне в сопровождении двух казаков подскакал полковник Баранов, спрыгнул, бросил поводья сопровождающему. В канцелярию не зашли, решили поговорить на ходу, в сквере.

– Слушай внимательно, Максим Аверьянович! Вот план вагона, прицепленного к литерному. Четыре купе. Кудашев в третьем от головного плацкартном, в железной клетке, в купе два унтера и поручик – конвоиры. Ключ от клети на цепочке на поясе начальника конвоя поручика Мясоедова. В последнем, малом купе – проводник. В нем же по очереди отдыхают машинист, помощник и кочегар. Вход им всем в плацкартное купе запрещен. Второе купе – штабное. Конвоирам туда тоже вход воспрещен. Первое – спальное господ петербуржцев. Организованный нами спектакль им понравился, даже окно в штабном купе открыли, спустили вниз раму. Капитан Горшков тоже вместе с ними полюбопытствовал, успел в полозья рамы сыпануть щепотку толченого кирпича. Теперь рама, поднятая вверх до конца, до щелчка запора – не закрывается. Сам в бинокль полюбопытствовал, проверил – есть щель в палец. Силой ее еще спустить можно будет. Так что сквозняком штабное купе на сегодняшнюю ночь обеспечено. Запомни: третье окно вагона с левой стороны по ходу движения! Далее: мне удалось задержать «литерный» на станции Асхабад до двадцати трех часов. В двадцать три он уйдет, по направлению к Мерву, ему обещан зеленый свет по всему пути. Скорость будет предельная – от 85 километров в час до 100, а по-нашему, примерно, от 79 с половиной верст в час до 93. На конях не угнаться. Всего 330 верст должны пройти за три с половиной часа. В Мерве должны быть в 2 часа 30 минут ночи.
Поезд пластуны полковника Кияшко должны встретить верст за 25-30 от Мерва. Приблизительно в два ночи они должны быть на месте. Пусть продумает сам, как заставить «литерный» притормозить хоть на пару минут… У меня шифрограмма на его имя уже отбита, и прикрытие для нее тоже есть. Ответ получил – «все понял»… Пока так.

*****

Документ № 26.

Асхабад. Канцелярия. Начальнику Закаспийской области.
Письмо.

С глубоким прискорбием уведомляю Отца Благодетеля и Защитника Отечества о непристойном зрелище, учиненном бродячими лицедеями-кукольниками на площади у бани по улице Вокзальной в день 18 ноября ближе к вечеру. Куда смотрит господин полицмейстер? Законы Российской Империи попираются, а именно: Статьи 135 и 136. Первая запрещает без дозволения полиции чинить в городе театральныя представления. Вторая предписывает в общенародныя игры, забавы, театральныя представления и песни не включать и не употреблять поносительных слов или поступков, нарушающих благопристойность или наносящих кому-либо вред. Сии запреты определены в Отделении втором «О благочинии при общенародных забавах, увеселениях и театральных представлениях» главы первой третьего раздела Свода Уставов «О предупреждении и пресечении преступлений».

Прохожий, человек Божий.

*****

В двадцать три ноль-ноль «литерный» гудком оповестил о выходе на маршрут со станции Асхабад. Помощник машиниста на ходу принял от диспетчера станции жезл. Электрожезловый аппарат Вебба-Томпсона надежно заблокировал на все триста пятьдесят три километра однопутевый перегон от Асхабада до Мерва. С этого момента ни один поезд не выйдет на этот путь до тех пор, пока машинист «литерного» не сдаст жезл диспетчеру станции Мерв. В Мерве Асхабадский жезл будет также вставлен в аппарат Вебба-Томпсона, который только при этом условии освободит второй жезл, который даст право на проезд в обратном направлении. Так что, опасения господина Олафа Йохансена, мягко говоря, были преувеличены.

Кудашеву был предложен ужин: ломоть ржаного хлеба, две холодные вареные картофелины, очищенная луковица, кусок солёной селедки и кружка кипятка, подкрашенная двумя кружочками сырой моркови. От селедки Кудашев отказался, но все остальное съел и морковный чай выпил. За ним наблюдали. Кудашев тоже не дремал. Накрывшись тонким арестантским одеялом и полуприкрыв веками глаза, он заметил, как многозначительно переглянулись конвойники, как тонко улыбнулся своим подчиненным конвойный поручик. Уснуть Кудашеву не дали. Офицер звякнул висячим замком, отпер дверь клети.
– Подъем. Сортир!
Кудашева провожали втроем. Дверь сортира оставили открытой. Кудашева это не обеспокоило. Пусть «это» будет проблема не его, а конвоиров! Унтеры смотрели на Кудашева. Офицер всей своей фигурой блокировал дверь на тормозную площадку. Кудашеву позволили вымыть руки и умыться. Проводили назад в клеть и заперли дверь.

В полночь за перегородкой у проводника звякнул колокольчик. Через минуту он постучал в дверь плацкартного купе. Начальник конвоя отпер дверь, пропустил проводника с подносом в купе, запер дверь, прошел к двери, ведущей в штабное купе, отпер ее, пропустил проводника и снова запер дверь. Через минуту в дверь постучали. Снова отперта дверь. Вошел ротмистр Лукашов.
– Непорядок. В штабном купе не закрыто окно. Помещение выстужено. Ужинать невозможно. Прошу навести порядок.

Начальник конвоя поспешил в штабное купе. Через минуту позвал старшего унтера на помощь. Кудашев услышал:
– Ничего не получается, господин ротмистр! Мы можем разбить стекло, выломать окно полностью, но закрыть его не в состоянии. Хорошо заклинило.

– Черт знает что! Называется «шведская работа»! Хорошо, идите! Через два часа с половиной в Мерве будем, вызовем слесаря с подходящим инструментом.

Серой мышью протрусил и заперся в своем купе перепуганный проводник.
Вернулись начальник конвоя и унтер. Подошли к клети, осмотрели Кудашева, прислушались к дыханию. Вернулись к столу.
Младший унтер принес чайник чая. Конвойники сели ужинать. Ели молча.

Кудашев уловил в букете запахов табачного дыма, лука и селедки, запах мясных армянских чебуреков. Хотелось спать. На душе было спокойно. После бараков японского плена железная клеть в шведском вагоне могла бы сойти за спальное купе в первом классе Восточного экспресса! А будущее?.. Нет и не было на белом свете человека, который мог бы быть уверенным на все сто в благополучном завтрашнем дне…
Однако! Быстрый поезд. Это что, за три с половиной часа от Асхабада до Мерва доедем? Фантастика. Действительно, если послушать стук колес… На наших примерно так: «Таг-дам! Таг-дам!». А «швед» выдает: «Тагадагадагадагадам»!

Кудашев засыпал и просыпался, засыпал и просыпался, как кот, который всласть кимарит после сытного обеда, но реагирует на каждый шорох. Вдруг сон пропал. Кудашев, сквозь ресницы осмотрел купе. Прислушался. Ни одного звука, кроме стука колес. Потом поднял голову. Конвойный наряд спал богатырским сном! Начальник конвоя спал за столом, положив голову на руки. Старший унтер видел сны на собственном ложе, укрывшись одеялом. Младший унтер спал, сидя на полу, привалившись к стене вагона. Всех троих чуть-чуть потряхивало на стыках рельсов, но это не мешало им спать!
Мозг мгновенно выдал Кудашеву аналогию: Шайтан-щель, чай с мятным листом и сушеной ежевикой, беспробудный сон самого Кудашева и его казаков…

А поезд продолжал мчаться, разрезая ночь и тьму песков Кара-Кумов электрическим прожектором. Колеса неутомимо выбивали с рельсов пыль и песок: «Тагадагадагадагадам»!

Вспомнились слова отца: «Глаза впереди – уши сзади! Учись использовать все свои органы чувств – зрение, слух, обоняние, осязание! Тонко чувствуй тепло, холод, движение воздуха, влажность. Видеть и наблюдать – разные вещи! Не пяль глаза, это и чучело в огороде умеет. Наблюдай! Не всегда важно нанести удар, но всегда важно суметь уйти от удара!».

И тут слух Кудашева, все его тело уловило изменение ритма стука колес. Теперь слышалось: «Тагадам! Тагадам!», а потом еще реже «Тагдам, тагдам»… Поезд явно снизил скорость. Почему? Ответ пришел с новыми звуками. Послышалось блеяние большого стада, собачий лай. Поезду явно преградила путь большая отара. Поезд не остановился, но его скорость упала почти до нуля. Минуты через три-четыре «литерный» снова начал набирать скорость. Еще через пару минут он уже привычно выдавал по рельсам свое «Тагадагадагадагадам»!

Еле слышно скрипнул замок в двери, ведущей в штабное купе. Дверь отворилась. В плацкартное одна за другой бесшумно вошли четыре мужские фигуры. Слабые электрические ночники позволили увидеть – головы повязаны, и лица наполовину закрыты темными платками на мингрельский манер. В руках по тяжелому предмету, напоминающему батон копчёной колбасы. Вдруг конвойный поручик поднял голову и тут же  получил мягкий удар по затылку. Конвойник обмяк и сполз на пол.  Первый вошедший подошел к железной клети, рассмотрел стоявшего во весь рост Кудашева и прижал к платку, к месту, где должен был бы быть рот, большой палец. Кудашев кивнул.
От вошедшего пахло конским потом.
Кудашев облегченно вздохнул. Свои. Казаки!
Вторая фигура подала первому ключ от клети, снятый с пояса начальника конвоя. Кудашев был на свободе. Послышался кашель. Кудашев обернулся. Один из пластунов, зажав в своем левом локте голову поручика, правой рукой насильно вливал в его горло из открытой бутылки обжигающую жидкость. Обоняние подсказало – «водка». То же самое делал второй пластун со старшим унтером, а третий – с младшим унтером. Первый казак поманил Кудашева в штабное купе. Не называя ни имени, ни чина, тихо спросил:
– На всем ходу сможете спрыгнуть? Здесь мягко, камней нет, везде песок! Вам привет от наших. Вас ждут.

– Я останусь, – сказал Кудашев.

– Вас убьют, – казак был озадачен.

– Теперь – нет! – ответил Кудашев. – Теперь конвойники сами под суд пойдут. Уходите. За меня не беспокойтесь. Спасибо вам. Добра не забуду.

Казак кивнул. Один за другим пластуны уходили в опущенное окно и исчезали в ночи. За последним Кудашев поднял ставень. Замок щелкнул. Окно закрылось.

Из плацкартного купе послышались тяжелые булькающие звуки. Поручика Мясоедова рвало водкой и ресторанными чебуреками. Копейка пара!
Кудашев прикрыл дверь, вынул из скважины вагонный торцовый ключ, оставленный пластуном, сунул его в карман. Прошел через штабное купе к спальному. Постучался.

– Да! Минуточку… Что, уже Ташкент?
Дверь открылась. Перед Кудашевым заспанный штабс-капитан Николаев. Он оторопел:
– Вы?! Каким образом?

– Прошу не беспокоиться, я же дал вам честное слово, что не буду пытаться убежать. Виноват, решил вас до Мерва разбудить. Не желаете проведать конвойную команду?

На разговор из спального вышел и ротмистр Лукашов. Только раз глянув в плацкартное купе, офицеры не смогли сдержать отвращения.
– Quel scandale, monsieur le capitaine en second! Qui pourrait penser! Qu'ordonnerez de faire ? – спросил Николаева ротмистр Лукашов. – Dиs la minute pour une minute nous serons а Меrvet!
– Reculer franзais, monsieur le capitaine de cavalerie! Pensez en russe, il sera plus rapide!
_____________________________________________
Фр. – Какой скандал, господин штабс-капитан! Кто бы мог подумать! Что прикажете делать? С минуту на минуту мы будем в Мерве!
– Отставить французский, господин ротмистр! Думайте на русском, быстрее будет!
_____________________________________________
И, обращаясь к Кудашеву:
– Ротмистр Кудашев! Что за внешний вид?

– Конвоиры постарались. Сняли погоны, ободрали мундир, оторвали от сапог каблуки…

– Так… Понятно. Превышение полномочий. Черт знает что творится. По закону даже перед военно-полевым судом военнослужащий обязан предстать одетым по полной форме! А я вас к Начальнику Особого отдела Департамента полиции МВД России везу! Заберите у конвоиров погоны, пуговицы, каблуки. Потом отсидитесь в спальном, приведете, как можете, себя в порядок!
Обращаясь к Лукашову:
– Уже подъезжаем. Как остановимся, обеспечьте связь штабного вагона с Петербургом. Господи, что я докладывать буду, ума не приложу! Вызовите к плацкартному дежурную полицейскую службу, воинского начальника, проследите, чтобы происшествие было задокументировано, как положено. Организуйте уборку плацкартного купе от мерзости! Что не понятно? Вопросы есть?!

Гудок. Свисток. Остановка. Станция Мерв.

*****

Конвойный наряд в составе старшего унтера Кубышкина, младшего унтера Мохового и поручика конвойной стражи Мясоедова по прибытию «литерного» в Мерв был снят с поезда разъездом Кавказского казачьего полка в присутствии командира полковника Кияшко, помощника Прокурора Мервского окружного суда Дмитриева. В вокзальном помещении дежурный терапевт городской больницы Карасёв при визуальным осмотре константировал устойчивые признаки опьянения, как запах алкоголя изо рта, неустойчивость позы, нарушение речи, что позволило диагностировать его тяжелую степень. 
Полковник Кияшко выразил сомнение в правильности диагноза, чем поставил в неловкое положение Карасева. Врач, защищая свою профессиональную честь, был вынужден официально составить медицинское заключение за своей подписью, особо отметив наличие у всех троих симптомы выключения сознания (оглушения), сопровождающееся у поручика конвойной стражи Мясоедова обильной рвотой, у старшего унтера Кубышкина – непроизвольным мочеиспусканием. 
Проводник, наводивший в плацкартном купе порядок, выставил на перрон три пустые бутылки из-под водки – «вина столового номер три» производства Асхабадского винзавода. Полицмейстер, составлявший протокол, отметил в бумаге этот факт, приобщил к протоколу медицинское заключение, а пустые бутылки приказал выбросить. Санитары городской больницы оказали конвойникам первую помощь – промыли им желудки и дали выпить по скляночке слабого раствора нашатырного спирта.
Эту злосчастную для них ночь конвойники досыпали на гаупт-вахте Кавказского казачьего полка. Там же они провели еще трое суток. На содержание пожаловаться не могли. Им была предоставлена возможность искупаться в бане, простирнуть изгаженную форму.

На четвертый день товарищи по несчастью предстали перед военно-полевым судом.
Материалы дела состояли из рапорта штабс-капитана Отдельного корпуса жандармов Николаева, полицейского протокола, акта о приеме полицейским участком табельного оружия – трех винтовок Мосина и одного револьвера «Наган»,  медицинского заключения, выписке из журнала конвойной службы, копий служебных аттестаций, предоставленных командиром седьмой конвойной команды подполковником Држевским. Држевский был допрошен в качестве свидетеля. Подсудимые – поручик Мясоедов, старший унтер Кубышкин и младший унтер Моховой – ничего вразумительного по делу объяснить не смогли. Помнили, как садились в поезд, не помнили, как из него были извлечены.
Подполковник Држевский во время суда так и не бросил ни одного взгляда на своих подчиненных. Приговор выслушал молча.
Военно-полевой суд признал подсудимых виновными в нарушении Правил несения караульной службы конвойными командами, в форме распития спиртных напитков до полного беспамятства, без отягчающих обстоятельств.

Согласно Устава полевого судопроизводства основанием решения о вине или невиновности подсудимого достаточно было внутреннего убеждения членов военно-полевых судов, а не теория формальных доказательств. К подсудимым члены суда проявили относительное милосердие. Если учесть, что до 1906 года действовал «Артикул о воинских преступлениях», утвержденный еще императором Петром Первым Алексеевичем Романовым, предусматривающий смертную казнь наказанием за пьянство во время несения караульной службы: «Артикул 41.  А который в лагере,  поле  или  в  крепости  на карауле  своем уснет,  или напьется пьян так,  что своего караулу отправить не может,  или прежде смены с караула пойдет и  оставит свое место: хотя б офицер или рядовой был, розстрелен быть имеет».

Согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, в редакции Воинского устава о наказаниях 1866 года с изменениями 1875 года подсудимые поручик Мясоедов, старший унтер Кубышкин и младший унтер Моховой были разжалованы в рядовые, подвергнуты дисциплинарному аресту сроком на один месяц каждый. По отбытию дисциплинарного ареста осужденные должны быть уволены от службы без права назначения пенсионного содержания.

*****

Телеграфная и телефонная связь железнодорожной станцией Мерв «литерному» поезду была обеспечена. Штабс-капитан Николаев, все-таки, не рискнул среди ночи будить телефонным звонком свое петербургское начальство. Минут десять в муках составлял телеграмму, правил и переправлял написанное, рвал и жег почти готовые тексты. Наконец, вроде бы, получилось что-то вразумительное. Достал блокнот с таблицей Виженера для шифрования, начал переводить кириллицу в цифирь. Еще пятнадцать минут ушло на шифрование. Наконец, шифрограмма была отправлена на дежурную службу Особого отдела Департамента полиции. Заглянул в спальное: Кудашев, пришив очередную пуговицу к кителю, перекусывал вощёную нитку. Выглянул в плацкартное: проводник отмывал загаженные полы.

Вошел с перрона в купе и пошел навстречу Николаеву ротмистр Лукашов.
– Господин штабс-капитан! В три часа сорок минут «литерный» должен отправиться. Вот отметка в маршрутном листе диспетчера станции. Нам предоставляют зеленый свет на всем протяжении пути до станции Чарджуй! Двести сорок километров, двести двадцать пять верст...  Два часа пятьдесят минут. Утром в шесть тридцать будем в Чарджуе.

– Совсем хорошо! Хуже не куда. Я ответ из Петербурга на свое донесение жду! Что делать с конвоем? Что делать с Кудашевым? Вы оружие конвойников кому сдали? Три винтовки Мосина и наган!

– Сдал. Воинскому начальнику Мервского гарнизона. Он же военный комендант. Вот расписка. Разрешите сделать предложение?

– Да?

– Пусть проблема пьяного конвоя останется проблемой должностных лиц Закаспийской области. Мы имеем самые широкие полномочия последней фразой в нашем предписании, подписанном полковником Ерёминым: «В критической ситуации проявить разумную инициативу, действовать по обстановке». Я уверен, если бы Кудашев имел намерение бежать, его сегодня ночью остановить было некому. Я уверен, у нас не будет с ним проблем. Сегодня нам реально известен каждый километр маршрута Санкт-Петербург – Асхабад. Кудашев не имел наших возможностей и литерного поезда. Он на перекладных поездах добирался бы в столицу и назад в Асхабад не меньше месяца! Полагаю, лицо, задержанное на границе ротмистром Кудашевым, и совершившее побег в Санкт-Петербурге, сознательно подставило Кудашева нам пока неизвестным способом. Думаю, Кудашеву не придется долго доказывать свою невиновность.

– Логично. Вы лично, ротмистр Лукашов, можете поручиться за Кудашева?

– Я уже сказал это в своем предложении.

– Хорошо. Вот блокнот. Повторите свое предложение в письменном виде!

*****
Так и сложилось, что ротмистр Кудашев, при своем статусе «взятого под стражу», ехал в вагоне «литерного» под охраной офицеров Отдельного корпуса жандармов сотрудников Особого отдела Департамента полиции МВД Российской Империи. Его спальным местом было отмытое и продезинфицированное плацкартное купе. Обедал вместе со своими новыми «конвоирами» за одним столом в штабном купе, питаясь продуктами, щедрой рукой переданными командиром Кавказского казачьего полка полковником Кияшко.

***  *****  ***
***  *****  ***

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

***  *****  ***
На фото:
Асхабад. Скобелевская площадь. В Социалистическом Ашхабаде - площадь имени Карла Маркса. В настоящем - не сохранились ни первое, ни второе имя.
***  *****  ***