За дверью

Та неделя начиналась как и многие до неё и обещала пройти совершенно обычной. Но утром вторника за моей дверью раздался бодрый уверенный стук. Я давно не принимал гостей и потому решил что мне послышалось, но через мгновение стук повторился.

 Открыв дверь я увидел на пороге своего дома, молодого щеголеватого вида парня. Он быстренько назвал своё имя и сказал что является корреспондентом какой то там газеты, после чего без лишней церемонии, спросил как меня зовут, а когда я ответил, он оказался очень удивлён и рад.

 Он сказал что ему очень нужно взять у меня интервью и после некоторых раздумий я всё же впустил его. Так мы оказались в моей гостиной, сидящие друг на против друга, а на столике по середине, маленькое, тихо жужжащие, записывающее устройство. Как и мне, ему хотелось быстрее с этим покончить и вернутся к своим делам. Но в итоге, наш разговор продлился далеко не пять минут.

 От него я и узнал, что мой лучший друг детства, которого я уже много лет не видел, недавно умер в психиатрической клинике, где с детских лет пробыл всю свою жизнь. Меня это удивило. Я был уверен что он давно покинул клинику и поселился в каком нибудь из таких мест, о котором многие и не слыхивали. А оказалось, всё это время он был не так далеко за городом, всего час или полтора на автобусе.

 Узнав что я давно не навещал своего друга, молодой корреспондент заметно расстроился, но быстро нашёл их излюбленный выход. Он попросил меня рассказать о нашем совместно проведённом детстве. Но прежде чем начать с не охотой копаться в своих давно не тронутых воспоминаниях, я поинтересовался, какое газетчикам дело, до смерти свихнувшегося старика. И словно отмахнувшись, он ответил что мой друг являлся самым старым пациентом той клиники, который вплоть до своей смерти, не покидал её больше пятидесяти лет.

 Так же я узнал, что его давно умершие родители, больше и не заводили детей, а так как в семье он являлся единственным ребёнком, то на нём их род и прервался. А обо мне он узнал из архивных документом, в которых по его словам, я был вписан как его самый близкий друг. На этих словах я конечно поник. Близкий друг, не разу не навестивший его. Я нашёл оправдания в том, что поначалу мне просто не позволяли с ним видится его родители - а после... А после была своя жизнь.

 Молодой, похоже не способный долго сидеть на месте журналист, с явным намёком поглядывал через моё плечо на кухню. Видимо ему хотелось чего нибудь хлебнуть, но я открыто проигнорировал его взгляд и напомнил о цели визита. Тогда выпрямившись в кресле на котором сидел почти лёжа, и выпучив на меня свои глазёнки, он спросил, что я могу рассказать о том, почему мой друг оказался в клинике?

 Сразу, как только я представил что за историю стану рассказывать и какое произведу впечатление, мне захотелось что бы этот наглый журналюга убирался к чёрту в месте со своей жужжалкой. Но спесь быстро прошла. Должно быть безразличие пожилого возраста. Быть может по этой же причине я и решил, всё же рассказать ему то не многое, что знаю.

 Нам тогда было по восемь лет. Я хорошо знал Алекса, он всегда был спокойным и задумчивым, потому меня очень удивило, когда однажды вечером, в день когда мне кажется всё и началось, он влетел в мою комнату, охваченный сильным возбуждением. Уже с порога он стал совершенно невнятно объяснять что нашёл нечто совершенно невероятное и требовал что бы я пошёл с ним. А когда я спрашивал у родителей разрешение уйти, Алекс уже нервно переминался, ухватившись за дверную ручку. Казалось отказ для него не приемлем. Быть может по этому меня и отпустили, поняв что дело какой то особой важности. И только выйдя из дома я заметил что за спиной Алекса висит школьный рюкзак. Оказалось что после школы он ещё даже не возвращался домой. На мой вопрос где же он пропадал и почему не позвал меня с собой раньше, Алекс лишь ответил что это невозможно передать словами и нужно видеть самому. Потому, всю оставшуюся дорогу мы прошли молча, но почти бегом, ему очень не терпелось вернутся к своей находке.

 Когда минут через пять, мы оказались у ворот старого, заброшенного особняка, он объявил что мы наконец то пришли. Этот особняк, старое, двух этажное здание викторианского стиля, оно стояло заброшенным уже давно, ещё до нашего рождения. Сейчас на его месте, стоит  торговый центр. А тогда это было большим, жутким зданием. Его окна и двери были заколочены толстыми досками и никто, даже ребята постарше нас, не ходили играть туда, тем более этот дом часто фигурировал в наших страшилках о привидениях.

 Я едва успел предположить намерения своего друга, когда увидел как он с трудом, но упорством перелезает через решётку кованного забора. Уже темнело и происходящее уж очень напоминало мне сюжет кошмарного сна. Я стал просить его вернутся, но казалось он больше меня не слышит, а напротив - перебегая через заросшую лужайку, оглянулся и сказал: «Идём, неужели ты этого не слышишь?» Подумав что он услышал чьи-то шаги я оглянулся и хотя некого не увидел, страшно запаниковал. Мне хотелось вернутся домой, но Алекс уже скрылся где то на той стороне, и мне пришлось лезть за ним.

 Оказавшись на той стороне я снова тихо позвал Алекса, но он не отзывался. Тогда оглядываясь по сторонам, я заметил приоткрытую дверь чёрного хода и направился туда.

 В доме было пусто, темно и пахло сыростью. Осторожно перемещаясь по дому, под моими ногами то и дело поскрипывали половицы, мне было откровенно страшно, и потому я произносил имя Алекса всё тише и тише. Он он так и не отозвался, когда заглядывая в очередную, пустую, чернеющую комнату, я услышал донёсшейся со второго этажа отчётливый скрип.

 К моему счастью, лестницу соорудили добротную, перила и ступени были сильно обшарпанн но целы. Когда добравшись до второго этажа я вступил в очередную развилку комнат, то сразу увидел в нескольких метрах от себя Алекса. Стоя на коленях он крепко прильнул к закрытой двери, что удивило меня само по себе, ведь не на первом, не на втором этаже, мне не встретилось не одной двери, даже обломков.

- Алекс, что ты делаешь? Что за этой дверью?- спросил я шёпотом. Но он вновь проигнорировал мои слова, а когда обернулся, то в тусклом, проникающем через оконные бреши свете, я увидел какое невообразимо довольное и счастливое у него лицо. 

- Неужели ты не слышишь? - снова спросил он.
- О чём ты? Что я должен слышать?
- Как? - очень удивился Алекс. - За этой дверью играет такая чудесная музыка. Неужели ты и в правду её не слышишь?! Я услышал её ещё днём, возвращался из школы.

 Поднявшись с затекших колен, что далось ему с явным трудом, он предложил мне занять его место. И скорее просто не желая обидеть друга я согласился.
- Ну что, теперь ты её слышишь? Она чудесна правда?! - почти напевал над моим ухом Алекс.

 Но я так и не услышал никакой мелодии. О чём мне однако не пришлось повторять Алексу, он всё понял по моему не сменившему выражения лицу. А вот его лицо изменилось. Сначала мне даже показалось что он вот вот заплачет, от того я не могу его понять. Кажется, я даже заметил в его глазах чувство глубокой жалости ко мне. Но он не произнёс не слова, и только вновь приложил ухо к запертой двери.

 Мне становилось всё более не по себе, и я сообщил Алексу что уже очень поздно, и наши родители уже наверняка хватились нас, а его тем более. Но и мои мольбы остались без ответа.

Конечно стыдно это признавать, но я решил оставить его и отправился домой, и конечно не сколько не удивился, когда встретил его родителей на пороге своего дома. Не без сомнения, но я всё же рассказал где находится их сын. Естественно соврав, что мы просто играли и Алекс так увлёкся, что не спешил возвратятся.

 Повстречав его на следующий день в школе, я не мог не заметить то как сильно он изменился. Я уже говорил, что Алекс всегда был спокойным и задумчивым. Но сейчас он казался совершенно потерянным и огрызался, когда с ним пытались заговорить. Такая же реакция, если не хуже,  была и на меня.
Дальше становилось только хуже. Его родители, стали сами приводить и забирать его из школы. Конечно это бы раздражало любого подростка, но Алекс, чувствовал себя словно подконвойный заключённый. Оказалось, что на следующий же день после того вечера, он сразу после школы вновь направился туда, в заброшенный особняк. Где и просидел, пока его не забрали не дождавшись родители.

 Когда вскоре он и вовсе перестал посещать занятия, переведённый на домашнее обучение. Я узнал от своих родителей, что когда отец Алекса в очередной раз нашёл сына в заброшенном особняке, то от злости вышиб ту дверь прямо на глазах сына, после чего с ним стало совсем плохо. Узнав это я конечно решил отправился в заброшенный особняк, что бы попытаться узнать причину, так изменившею Алекса.
 
 Добравшись после школы до особняка, я обнаружил на дверях чёрного хода, новые, крепко вбитые доски, справедливо решив что это труды отца Алекса. Но всё же дверь была открыта. Видимо в тот последний раз, его отец решил, что больше Алекс сюда не потянется.

 Поднявшись на второй этаж, я ещё на подходе к тому месту, где когда то оставил Алекса, заметил разбросанные на полу мелкие щепки. А подойдя, увидел широко распахнутую и криво повисшую на выбитых петлях дверь. А внутри?... Внутри как и в других комнатах, было совершенно пусто и темно.