Второй этап обучения

           Гадание - первый этап обучения миновал, и если на нем не остановиться, то и ко второму потянет.
 Тут уже без беса не обойтись. И не будет тот бе-сом таким мелким и забавным, каким он представлен в гоголевской «Ночи перед Рождеством».
Бес настоящий со знанием вопроса к делу подходит. Он поможет ведьме начинающей встретиться с опытными наставницами. Для того  слетаются ведьмы на шабаш.  Место выбора место шабаша определяется местными условиями. Лучше всего для этой цели невысокий холм безлесный подходит – «Лысая гора»
Такая гора внешним видом своим напоминает ме-сто казни Иисуса Христа, Голгофой называемое. Одним из переводов этого древнего названия является «череп»
На череп и был похож холм, на котором были установлены кресты для мучительной казни. На среднем и принял смерть Спаситель наш.
Вот и ищет нечисть места проклятые, внешним видом напоминающие Голгофу. И собирается она накануне крупных религиозных праздников.
Такое происходит в Западной Европе, такое происходит и у нас.
На Западе ведьмы на шабаш собираются накануне праздника святой Вальпурги.          Ночь перед этим праздником получила название – «Вальпургиевой ночи»  Многие из православных не знакомы с житием святой Вальпурги. Смею, поэтому, несколько слов сказать о канонизированной настоятельнице первого в Германии женского монастыря.
Говорят, что она была дочерью английского коро-ля Ричарда. Возможно, что так оно и было?.. Канонизировали Вальпургу в первый день мая месяца.  Случайно произошло это, или нет, но в ночь на первое мая язычники прежде праздновали день лета. Празднество их напоминало характером бесовский шабаш.. Святая Вальпурга, естественно никакого от-ношения к колдовству не имеет, но многие в сознании своем увязали колдовской вечер, когда ведьмы и колдуны устраивают шабаш, с именем святой. Путь к святости Вальпурги рано начался. Ей шел одиннадцатый год, когда отец ее Ричард Английский, совершая  па-ломничество в Рим, умер в пути. Мать умерла прежде. Девочка стала сиротой,  правда, у нее оставалосб в живых два брата – Виллибальд и Вунибальд, позднее Ватиканом причисленные к лику святых. Оставшись без отца, девочка приняла монашеский постриг в монастыре Уимборн в графстве Дорсет. В этом монастыре она пребывала 16 лет. К тому времени братья Вальпурги,  были призваны святым Бонифацием, дядей по матери, в Рим, приняли монашество и направлены на апостольское служению в Германию. Миссионерам буквально времени не хватало, чтобы охватить всю Германию, язычеством заполоненную, пришлось святому Бонифацию просить настоятельницу Уимборна прислать сестер-монахинь для основания в Германии женской обители. Вальпурга оказалась в числе их. Предание рассказывает, что при переправе через Ла-Манш корабль застал жесточайший шторм. Морские валы перекатывались через палубу судна, и моряки не видели путей спасения. Святая Вальпурга обратилась с мольбой к Христу, и шторм тут же утих. Предания повествуют о многих чудесах Вальпурги. Однажды она пошла к вечернему богослужению в церковь мужского монастыря и задержа-лась дольше обычного. Когда же собралась уходить, привратник не дал ей светильника и сам отказался проводить святую. Ей предстояло в кромешной темноте отыскивать путь к женской обители. Она на ощупь, пыталась найти дорогу…  как вдруг  над ней сам собой загорелся чудесный свет в небе. В другой раз Вальпурга направлялась к состоятельному человеку, дочь которого была тяжко больна. Около самого его дома на нее напали взбесившиеся собаки. Слуги, выскочившие ей на помощь, стали свидетелями еще одного чуда. „Я под защитой Христовой!“ – воскликнула игуменья, и собаки тотчас отступились от нее. Святая же вошла в дом, и велела оставить ее наедине с умирающей девушкой. Ночь она провела в молитве у изголовья болящей, а наутро та встала с постели совершенно здоровой. Еще рас-сказывают, как Вальпурга с помощью всего лишь трех колосков спасла от голодной смерти ребенка.
  ВАЛЬПУРГИЕВА  НОЧЬ
По виду холм, по высоте - гора,
Как пустошь голая вершина,
На гору не взбиралась детвора
И взрослые все проходили мимо.

Из уст в уста идет о ней молва,
Что нечисть этот холм облюбовала,
И раз в году, а может быть, и два,
Шабаш безумнейший справляла.

Беда, коли туда скотина забредет,
Следов ее потом не находили,
С молитвою священник не пойдет,
Сказания о ней слагались, были.

Одна другой печальней и страшней, -
По вечерам делились, смаковали, -
Запрятав головы в коленях матерей,
Детишки спать одни не отправлялись.

А в остальном, гора и есть гора,
Три склона в ней открыты и пологи,
Деревья вековые,  скалы, да трава,
К ней не ведут тропинки и дороги.

Долины скудные и пропасти вокруг
Внимания людей не привлекали,
Вблизи горы большой очерчен  круг,
Который никогда они не нарушали.

И если б захотел, не просто подойти -
Мешали скалы, валуны, овраги.
Но небольшая часть проезжего пути
Чуть огибая, проходила  рядом.

Ее следов цепочка чуть видна,
Цветов головок множество побитых...
Ручей звенящий звонко у холма,
Подножие скалы, плющом увитой.

Склон слишком крут. Седые валуны,
Скала нависла тяжко над дорогой,
За ней кустарника стена и бузины,
Ручей  и деревянный мост убогий.

Чуть в стороне и озеро без стока,
К нему подъездов, съезда нет,
Кто знает, может быть, глубоко,
Не меряно никем уж много лет.

Красиво, как в оправе изумруд,
На солнышке сияло и искрилось,
Живой души не видно тут
На берегах его ничто не поселилось.

Под ветром легким озеро рябит,
Свинцом тяжелым утром отливая,
Какие тайны под водой хранит,
Наверное, один лишь дьявол знает.

Травою берега, осокой заросли,
Не подойти, они - зыбучи, топки,
Хоть хижины виднеются вдали,
Но ни одной не видно лодки.

И только чуть подняться на гору,   
Как на пути провалы и чащоба,
Пиле работы много, топору,
Да и ногам достанется немного.

Недвижимы дерев могучие стволы,
Ковер хвои пружинисто подвижен,
Пучки торчат полусухой травы,
Вершины шепот еле-еле слышен.

Кора морщиниста. Свисает бородой
Лишайник. Наружу вывернуты корни,
Повисли в воздухе и, кажется, порой,
Что ни они, а дерево их кормит.

Заходит солнце. И вершины пламень,
Пониже переходит в цвет малины,
И серым остается только камень,
Оделись в пурпур небо и долины.

Так ярки, нежны переливы света...
Густеют тени, лезут к небесам,
Тьма -  полная хозяйка до рассвета,
Открыв дорогу странным чудесам.

Вот отгорел закат, и тьма. Луна,
Бирюзовым облила округу светом,
Пробудилась тьма от дневного сна,
К непогоде вышла за советом.

Смешалась тьма с глубинами небес,
По небу грозовые тучи плыли,
Стонал, шумел, проснувшись лес
И "были" волками, завыли.

Тьма не сама рождает страх и зло,
Она его союзник неразлучный.
В беду попал – считай, не повезло,
К беде она особо равнодушна.

И не пролиться тьме  дождем,
Хотя громами тяжкими рыдала
Слепящей часто молнии огнем
Свое нутро слегка приоткрывала.

Ликует тьма, напавши на луну,
Её, ощерившись, отчаянно кусает
И, проглотив хоть капельку  одну,
Визжит от радости, рыдает.

Рожает тьма, что было и не было,
Такое лишь в чаду привидится –
Тут монстры, с мордой, рылом
И очень редки человеческие лица.

Овал лица приятен, нос трубою,
На разных уровнях находятся глаза,
Там женщина с козлиной головою,
И с нежным, женским личиком коза...

И хохот филина, и уханье совы,
И контуры невиданных зверей,
Чудовищ тьма, без ног и головы,
Мельканье крыл ночных нетопырей...

На пустоши из ничего костер возник,
Вокруг костра шабаш, бедлам,
Сам воздух сжался  туго и поник,
На землю пал, похож стал на туман.

Туман укрыл от любопытных глаз
События Вальпургиевой ночи.
Со стороны, казалось, светит газ,
Из трещин, углублений прочих.
               
Туман густой, как занавес, повис.
Костер плевался искрами и дымом,
Нечистых рёв. Резвились и неслись
Вокруг костра неудержимо.

Полос багровых начертал восток,
Едва заметно звездочек мерцанье,
От съеденной луны остался лепесток,
И слышно ненасытной тьмы урчанье.

Совсем исчезла лунная полоска,
Огонь погас, унялся ветер, сник,
Исчезло, унеслось многоголосье,
Под громкий петушиный крик.

Как под ударом плети сжалась тьма,
В прохладном воздухе ночном
И  ясно засветилась вновь луна
Очищенным старинным серебром.

Исчезло все, как будто не бывало,
Лишь песню подхватили петухи.
Тумана поредело одеяло,
Теней движения осмысленно  легки.

Разбужен ярким утром лес,
Хоть потревожен тяжким сном он,
И след костра - пожарища исчез
Под пенье птиц, и громкий гомон.

И нет следа кошмарной ночи,
Мир блещет ярко и ликует,
Хотя туман подняться и не хочет,
К земле, приникши крепким поцелуем