След на земле Кн. 1, ч. 1, гл. 4 У страха глаза ве

Глава 4.  У страха глаза велики.
1
    В приёмной первого секретаря райкома партии раздался телефонный звонок. Помощник секретаря Гнилозубов снял трубку. Звонил инструктор райкома партии Титов,  который на период проведения коллективизации курировал ряд деревень, в том числе и Красавские Дворики. Он сообщил о чрезвычайном происшествии в подотчётной деревне: колхозные активисты при выполнении ответственного задания по раскулачиванию были обстреляны из огнестрельного оружия. На этом связь оборвалась и Гнилозубов еще несколько раз «аллокал» и дул в трубку в надежде узнать подробности. Происшествие относилось к разряду самых тяжких и требовало принятия решительных мер по подавлению вооруженного сопротивления или бунта. У помощника секретаря сразу сложилось мнение, что связь была нарушена умышленно. Вероятно, там действует организованная банда из кулаков с намерением сорвать постановление партии и Советского правительства. Вполне возможно, что бандиты обстрелявшие активистов деревни, подобным образов расправились и с товарищем Титовым. И кто знает, могут двинутся на райцентр для расправы с партийным активом района. Гнилозубов быстро доложил о случившемся первому секретарю райкома партии Коршунову, прибавив к факту звонка Титова и свои предположения. По указанию Коршунова он снова стал дозваниваться до Красавских Двориков. Но безрезультатно. На том конце провода никто не отвечал.
    Первый секретарь райкома был участником подавления вооруженного восстания банды Антонова и понимал, что всякое сопротивление нужно подавлять в зародыше, ибо потом когда сопротивление обретёт размах и силу крови прольётся гораздо больше. Он встревожился не на шутку. Ведь и Антонов действовал в этих же местах. Значит, остались недобитки, значит, возможен рецидив. Нужно было уничтожить всё мужское население восставших деревень, было бы спокойнее. Дали слабину, многих простили тогда, теперь вот расхлёбывай. Он мысленно представил себе отряд бандитов на справных конях и вооруженных винтовками и саблями. Ему уже казалось, что в банде не одна сотня врагов, как было в 1922 году под Кирсановым. А сейчас у него в районе и сил таких нету, чтобы отразить бандитскую вылазку. Он вышел в приемную и распорядился, чтобы Гнилозубов соединил его с начальником НКВД, а лучше срочно вызвал Карташова к нему.
    Тот явился без промедления, поправляя портупею.
    - Тебе известно, что в деревне Красавские Дворики объявилась банда и об-стреляла колхозных активистов, и возможно расправились с представителем райкома партии Титовым.
    - Нет, не известно Василий Акимыч. Откуда сведенья? Нужны подробности.
    - Так вот знай. Такая банда появилась,  - уже с полной уверенностью заявил Коршунов. – Сведения получены достоверные от нашего уполномоченного предста-вителя товарища Титова. Его доклад прервался на полуслове, поэтому подробности неизвестны. Известно только, что связь с Красавсими Двориками повреждена. Ну и Титова,  вероятнее всего,  убили.
    - Что ж, нужно действовать. У вас есть предложения?
    - Предложение одно – банду уничтожить. А вот как, давайте подумаем. У нас сколько под ружьём человек? – первый секретарь райкома нервно погасил окурок и стал доставать следующую папиросу.
    - Винтовок у меня нет, а с наганами могу выставить двадцать восемь сотрудников. Милиционеры с винтовками сейчас по деревням распределены для раскулачивания. Недавно, кстати из Красавских Двориков кулаков доставили. Вроде никаких волнений там не было, - с некоторым сомнением высказался Карташов.
    - Вроде не было? Ты что же не знаешь, как банды действуют. Может в отместку за раскулаченных  налетели и теперь с колхозными активистами счёты сводят. Того и гляди, на другие деревни двинуть могут,  недовольных к себе привле-кая.  Так что, нужна помощь. Своими силами можем не справиться. Нужно связаться с соседями. В первую очередь с Аркадаком, - Коршунов посмотрел на Карташова в надежде увидеть одобрение боевого командира его тактическим планам. – Сам помощи попросишь или мне через райком обращаться?
    - Сам договорюсь. Только сначала выясню обстановку, - задумчиво ответил начальник НКВД.
    - Как же ты это сделаешь? Связь нарушена. Если посылать разведку, так до деревни тридцать вёрст. Нескоро обернутся, а мы время упустим.
    - Я позвоню в Перевёсенку своему уполномоченному. От них до Красавских Двориков всего восемь вёрст. Прикажу немедленно ему выехать туда, разузнать всё подробно и доложить.
    - Сколько для этого, по твоему, понадобится времени?
    - Ну, часа два с половиной –три.
    - А с Перевёсенкой у тебя связь есть?   
    - Пятнадцать минут тому назад ещё была.
    - Давай звони. А я соберу бюро райкома. Как только что-нибудь выяснишь, сразу докладывай.
    Карташов решительно пошёл к себе. Он был человеком действия, к тому же опытным командиром.  Помощник секретаря Гнилозубов принялся обзванивать членов парткома, обязывая их немедленно явиться к  Первому.
2
    Члены бюро райкома недоумевали,  по какому случаю сбор? Входя в кабинет первого секретаря, они вопросительно смотрели на своего руководителя, пытаясь по выражению его лица определить настроение этого совещания. Хорошие или плохие новости им придётся услышать и какие будут последствия – «грудь в крестах или го-лова в кустах». Всего три дня назад состоялось экстренное заседание бюро. Теперь вот снова. Неужели опять кого-то нужно исключать из партии? Для таких дел можно бы дождаться и планового заседания бюро. Когда все расселись по своим облюбованным местам, Коршунов наконец-то всё объяснил:
    - Товарищи, члены бюро, в нашем районе объявилась банда. Сегодня утром она обстреляла колхозных активистов в деревне Красавские Дворики. Доклад нашего уполномоченного представителя Титова по телефону был прерван на полуслове. Связь повреждена. Вполне возможно товарищ Титов стал жертвой бандитов. Существует вероятность того, что эта банда может двинуться к райцентру. Мы здесь должны быть готовы её встретить и отразить возможность свержения власти. Численность банды пока неизвестна. Но нужно допускать, что около двух - трёх сотен. Вопрос лишь в том, сколько их двинется на райцентр?  Ведь они могут разделиться и какая-то часть уйдёт на другие деревни. Мы должны взвесить все возможные варианты и выработать правильное решение по спасению Советской власти в нашем районе. Жду ваших предложений.
    - А как бы узнать точную численность банды и кто ею командует? – спросил председатель райисполкома Ерошин. – В зависимости от её численности можно либо рассчитывать на свои силы, либо срочно просить помощи в областном центре. Пусть пришлют нам роту или две солдат.
    - Я же сказал, что точной численности не известно. Я послал начальника НКВД Карташова срочно разведать и доложить.
    - Если их будет даже сотня человек, то нам с ней своими силами всё равно не справиться, - подал голос начальник райсельхозотдела товарищ Воробьев. Это был абсолютно не военный человек. В свои пятьдесят с гаком лет, он олицетворял ученого  деда, очень похожего на академика Темирязьева, чей портрет висел у него в кабинете, такого же седого, усатого и  бородатого старика в пенсне, только значительно упитан-ней. – Надо обязательно просить помощи у военных.
    - Я уже думал об этом. Наша милиция может выставить на борьбу с бандитами только двадцать восемь человек, да и то вооружённых наганами. Столько же, я думаю,  сможет дать милиция Аркадака, хотя если банда разделится, и часть её пойдёт на них, то на их помощь трудно будет рассчитывать, рассуждал вслух Коршунов.
    - Но этого же недостаточно, - не унимался Воробьёв. – И потом, если эта банда поставила целью свержение власти, то она вряд ли будет дробить свои силы. А из этого следует, что нам нужно срочно просить помощь в Балашове. До Балашова шестьдесят вёрст и если мы обратимся к ним сейчас, то часа через три они подскачут.  Нельзя терять ни минуты товарищ Первый секретарь.
    - Да им самим прежде нужно будет получить разрешение верхах.  А на это тоже нужно время. И к тому же, чтобы просить помощи нужно всё-таки знать силы противника, а по возможности и их планы. Мы же пока в потёмках, - вмешался в обсуждение товарищ Хохлов. – Мы запросим помощи, а банда пойдёт на Аркадак и, вообще, откуда она взялась? Здесь нужны взвешенные решения, товарищи.
    - Недобитки Антоновские похоже из щелей повылезли. Многие разбежались с оружием, многих помиловали зазря, а сейчас вот,  в связи с колхозным движением снова решили ударить в спину, не нравится им постановление партии и Советской власти, - уверенный в своих словах, утверждал Коршунов. – Но ты прав Константин Данилович. Мы пока в потёмках и не можем действовать вслепую. Нужно ждать известий от Карташова.
    - А не опоздаем? – спросил председатель райисполкома. – Пока дождёмся информации о численности банды, она уже может быть здесь.
    В дверь постучали,  и тут же в неё просунулся Гнилозубов.
    - Василий Акимович, Карташов просил передать, что его уполномоченный из Перевёсенки выехал в Красавские Дворики.
    Хорошо. Сиди у телефона и жди известий. Продолжай дозваниваться до Красавских. Вдруг связь восстановится. Все новости срочно сюда, - распорядился Коршунов.
    Наступило тягостное молчание. Каждый взвешивал свою роль в предстоящих событиях. Почти все члены бюро задымили кроме Воробьёва, который и нарушил затянувшуюся тишину.
    - Знаю я бандитов. Наслушался об их зверствах. Зять сказывал, что дерутся до последнего. В плен не сдаются. Этим то и опасны. Может быть, всё-таки позвоните в Балашов, Василий Акимыч? – умоляющим голосом закашлял от табачного дыма начальник райсельхозотдела.  – Если бандитов будет меньше, чем мы предполагаем, нас ведь за это никто не осудит. Главное, что банда существует и представляет угрозу Советской власти, а сколько в ней человек, не столь важно. Всё равно ведь, сколько бы их ни было, они должны быть уничтожены. А сами мы против банды сможем сделать, если у нас даже винтовок нет?
    - Кто ещё так думает? – спросил Коршунов, обводя членов бюро взглядом.
    Все поддержали предложение Воробьёва. В том числе и председатель райкомпрома товарищ Хохлов, который совсем недавно призывал к взвешенным решениям. Но Коршунов медлил. Вся ответственность лежала на нём и от того, как он поступит будут судить наверху, а не за этим столом. Там ведь, наверняка спросят о численности банды и врать в таких вещах нельзя. А что ответить?  Не знаю?  Первый секретарь не знает? А если в банде человек десять? Засмеют же потом, и долго вспоминать будут. С такой-то бандой и силами своей доморощенной милиции справиться должны.
    - Подождём еще немного товарищи. Карташов занимается своим делом. Он его знает. Как только станет известна численность  тогда и позвоним.
    - А я остаюсь при своём мнении и прошу это занести в протокол заседания, - не унимался трусоватый Воробьёв. – В плен бандиты никого не берут. Ну появится в Красавских Двориках посланец Карташова. Бандиты и его расстреляют. И галопом сюда. Может такое быть? Может. Уже бывало. Сначала разгромят райком, потом за райисполком возьмутся, и пошло – поехало.
    - Да, такое может быть, - согласился Коршунов, чье решение было всё ещё на весах сомнений.  Он подошёл к окну открыть форточку, чтобы проветрить немного обкуренное помещение и бросил взгляд на улицу.
    На площади, в направлении здания райкома партии двигался конный отряд. Коршунов на какое-то время потерял дар речи. Потом оторвавшись от окна перевёл взгляд на членов бюро и изрёк не своим голосом: «Накаркали!»
    Членов бюро это впечатлило настолько, что их из-за стола как ветром сдуло. Они заметались по кабинету, роняя стулья, и ринулись к дверям, едва не толкая друг друга.
    Коршунов в этой суматохе проявил сдержанность, если не сказать мужество.
    - Стоять! – рявкнул он, - Не поддаваться панике. Приготовить оружие. Здание райкома наверняка окружено.
    Все, кроме Воробьёва застыли в дверях. Лица были в растерянности, но страх был уже не так очевиден.
    - Если оружие в кабинетах, сходите за ним и возвращайтесь. Мы должны быть вместе, - продолжал командовать Первый.
    Члены бюро скрылись в приёмной, а Коршунов вынул из ящика стола наган, проверил все ли патроны в гнёздах барабана и сунул его за ремень брюк. «Если мне суждено умереть, значит, буду драться до последнего  и умру только на своём посту. Жаль только, что не послушался Воробьёва и не позвонил в окружком и в воинскую часть. Но теперь уже поздно.» Он снова вынул из-за пояса пистолет, ощущая его тяжесть и готовность служить ему. Потом снова сунул его за ремень. «Успею достать, когда ворвутся в кабинет. Теперь другие бы не подвели. Поди, осуждают, что не позвал помощь.» Он протяжно вздохнул. «Так всё равно, эта помощь не успела бы. Хотя сколько-то времени мы продержимся.»
    В кабинет вбежали Ерошин, Хохлов, его помощник Гулько и Гнилозубов. У всех было оружие и они были готовы к бою. Дверь кабинета заперли на ключ. Сами распределились в проёмах между окон и тревожно выглядывали на улицу.
    Конный отряд, принятый за морозными стёклами за банду, остановившийся было перед зданием райкома партии, дождался отставших,  и последовал не спеша дальше по улице. Напряжение, стучавшее в висках райкомовцев, постепенно спало. Они открыли дверь кабинета и вышли в приёмную, из окна которой ещё можно было наблюдать удаляющийся хвост конницы.
    Зазвонил телефон. Коршунов сам схватил трубку.
    - Карташов? Что там у тебя? Что? Никого? – его голос менял интонации, да и выражение лица изменилось с расслабленного  на озабоченное, потом на удивленное и наконец, на глуповато-радостное. – Приходи, тут расскажешь подробнее.
    Все смотрели на Первого, как на икону при молитве.
    Через несколько минут бюро снова было в полном составе, на своих местах и Карташов докладывал о выстреле деревенского пацанёнка по колхозным активистам, которые в отсутствие взрослых, самовольно забрали из хозяйства крестьянской семьи зерно, скот и инвентарь. С уполномоченным Титовым всё в порядке. Жив, здоров, и нос в табаке. Почему не работает связь – нужно разбираться.
    - Сейчас выезжаю туда лично. Со всем разберусь и доложу. А конный отряд, который вы приняли за банду, это отряд комсомольцев, обучающихся верховой езде, по инициативе райкома комсомола  для содействия Армии и Флоту.
3
    - Ну, давай докладывай подробности. Что же произошло вчера в деревне? –спросил Коршунов, как только начальник милиции переступил порог его кабинета, поправляя по привычке свою портупею.
    - Вчера утром, ваш уполномоченный Титов вызвал в правление семью крестьянина Никишина на предмет их добровольного вступления в колхоз. Но те вступать отказывались. Тогда по его приказу колхозные активисты Акимочкин, Салай, Желанков и …- Карташов заглянул в листок со своими записями, - Тимонечка отправились на хозяйство этих самых несговорчивых Никишиных, пока их задерживал в правлении Титов и, как я уже докладывал,  забрали там зерно, инвентарь и скот. Сын Никишиных, мальчишка лет десяти, пытался их остановить, просил не делать этого в отсутствие родителей. Те его, конечно не слушали. Тогда пацан взял отцовское ружьё и выстрелил по активистам, когда те выехали уже со двора. Конечно,  он ни в кого не попал, но это сути дела не меняет. Он защищал от воров добро семьи. Действия парня считаю правомерными. А вот действия этих самых активистов противозаконными. Я их по закону должен привлечь к ответственности. И Титова вашего тоже. Днем раньше он приказал посадить в холодный амбар несговорчивого Филиппа Чекалина и продержал его там более суток. Этот Чекалин едва не погиб, мог замёрзнуть насмерть, но умом тронулся. Вы понимаете Василий Акимович, что эти методы работы Титова опасны для людей и нашего дела в целом. По этому факту я тоже вынужден принять к нему меры. Кстати и потеря связи с Красавскими Двориками тоже заслуга Титова. Спьяну, падая уронил и разбил аппарат. Говорят, он там вечерами попивает с этими самыми активистами. А пьяному человеку закон не писан, плюёт он на законы, - всё больше раздражался главный милиционер.
    - Но ведь Титов не для личной выгоды старался. Он выполнял Постановление партии и Советского правительства. Может не совсем умело, но его тоже можно понять. Правительство пытается облегчить жизнь крестьян, а они упираются, как бараны.
    - Ты же знаешь, как нас спрашивают за выполнение поставленной задачи. По несколько раз на день звонят из окружкома. Вопрос стоит только один – сколько крестьян на данный час  охвачено колхозами. И я тоже вынужден по три раза в день обзванивать сельсоветы и задавать этот же вопрос. Вот Титов и ему подобные, молодые коммунисты, как умеют выполняют требования партии, - как можно убедительнее стремился быть Первый секретарь. – А то, что выпивает с активистами, так это способ найти с людьми общий язык, воодушевить их на общее дело. Ему нужны единомышленники. Опора.
    - Да, я понимаю поставленную задачу. Но я не согласен с методами решения этой задачи. Все должны поступать по закону. В том числе и коммунисты. Повторяю.  От творимого беззакония обстановка в деревне накаляется. Она уже можно сказать взрывоопасная.  Бунт и появление банд не исключаю, - гнул свою линию Карташов.
    - Хорошо. Ты против методов, применяемых нашими уполномоченными по выполнению Постановления партии и правительства, -  тоже начал терять терпение Коршунов. - Тогда подскажи, как это сделать? Постановление высших руководителей партии и власти мы должны выполнять?
    - Должны! Но в постановлении партии о коллективизации деревни,написано «добровольно»! – не унимался Карташов. - Значит, крестьян нужно убедить, что в колхозе им будет лучше, чем без него. А если силой их вогнать в колхоз, то они всё равно будут сопротивляться, и работать будут спустя рукава, абы как, «лишь бы день до вечера».
    - А это уже другой разговор. Наша задача номер один коллективизировать деревню.  А заставить крестьян трудиться на колхозном поле будет уже другой задачей. Так что, начальник НКВД, постарайся понять нас. И не только понять, но и помочь. Мы коммунисты и должны выполнять указания Центрального комитета партии единым фронтом, – поставил точку в разговоре Первый секретарь райкома партии. Он раскраснелся и даже вспотел от усилий внушить Карташову свою точку зрения и свою правоту. 
    Карташов тоже уходил от Коршунова в смятении.  Его, начальника милиции, поставленного закон охранять, заставляют творить беззаконие. «И как же я должен поступать? Позвонить областному начальству? Доложить необходимо, иначе доложат без меня, да наврут, чтоб себя обелить. Трудно работать в таких условиях и  с таким начальством, которое тебя не понимает.»
    Коршунов тоже был недоволен своим подчинённым. «Тоже мне, чистоплюй проклятый. В лепёшку расшибусь, а его из района вышибу.»